Елизавета Луговская - Вы прекрасны, вы грустны
Лиля вернулась в Москву, и на следующий день Ося Брик, узнав об этом, пригласил ее в кафе. Без предисловий он сделал ей предложение.
- Лилечка, не отказывай мне, ведь ты - моя весна!
- Давай попробуем, - улыбнулась Лиля.
Она вспоминает об этом периоде ее жизни: "Мы с Осей много философствовали и окончательно поверили, что созданы друг для друга". Действительно, они понимали друг друга с полуслова.
Ося написал родителям:
"Я стал женихом. Моя невеста, как вы уже догадываетесь, Лиля Каган. Я ее люблю безумно; всегда любил. А она меня любит так, как, кажется, еще никогда ни одна женщина на свете не любила. Вы не можете себе вообразить, дорогие папа и мама, в каком удивительном счастливом состоянии я сейчас нахожусь". (Письмо 17 декабря 1911 года.)
Родители были против этого брака, зная характер его невесты, но в конце концов поддались на уговоры сына. Он слишком ее любил, и мешать ему было бессмысленно. Он все равно поступил бы по-своему.
О свадьбе в синагоге Лиля и слышать не хотела, и свадьбу отпраздновали в скромном семейном кругу 26 марта 1912 года. В угоду родным раввин все-таки был приглашен на дом и произвел необходимую церемонию. Лиля надела сильно декольтированное белое платье. Мама ее была в ужасе. Но в последний ответственный момент исхитрилась и накинула на дочь шаль.
Лиля терпеть не могла загсы, венчания, браки, называя все это мещанством. Она предпочитала связывать жизнь с мужчинами без подтверждений со стороны государства или религии. Но, так или иначе, теперь она была молодой женой и переезжала в четырехкомнатную квартиру, которую молодоженам сняли родители Бриков в Чернышевском переулке.
Ее муж Осип Брик окончил юридический факультет Московского университета и начал работать в фирме своего отца. Пока он был на работе, Лиля украшала дом, готовила что-нибудь изысканное. Сооружала причудливую прическу, в общем, развлекалась, как могла, в ожидании мужа. Когда он возвращался, начинались оживленные вечера. Они в четыре руки играли на рояле, читали вслух Чехова, Достоевского, по-немецки Гете, Фрейда или Ницше. Они оба любили его "Так говорил Заратустра". Как ни странно, очень любили Чернышевского, и именно "Что делать?". Лиля придумала оригинальный экслибрис - на нем были изображены целующиеся Франческо и Паола и книга, выпавшая из рук влюбленных. А под рисунком поставила подпись: "И в этот день мы больше не читали". Все книжки своей библиотеки они украшали этим экслибрисом.
Началась Первая мировая война. Лиля с сестрой Брика Верой поступили на курсы сестер милосердия. Уже через две недели их перевели в перевязочное отделение при 1-й городской больнице. Лиля при всей ее брезгливости выполняла любую самую грязную работу, выносила за ранеными судна и удивлялась, как они без ног могут играть в карты или пытаться заигрывать с ней.
Осенью 1914 года они переехали в Питер, где Брик поступил на службу в автомобильную роту, чтобы не идти на фронт. Протекцию Осипу составил знаменитый тенор Виталий Собинов.
Из отцовской фирмы шли деньги на жизнь, и деньги немалые. Супруги не отказывали себе ни в чем, ходили по ресторанам, вращались в самом "высшем свете". Компания не напоминала артистическую - это были в основном коммерсанты, денди, завсегдатаи ресторанов, нувориши, дамы полусвета. Лиля Брик писала в своих поздних записках о том, как она и одна из этих дам завтракали с князем Трубецким:
"Мы завтракали втроем с князем Трубецким, жуликом и проходимцем. Я ее спросила: "Любовь Викторовна, говорят, вы с мужчинами живете за деньги?" "А что, Лиля Юрьевна, разве даром лучше?"
Зимой они вновь переехали в Москву.
Владимира Маяковского Лиля Брик встретила в Литературно-художественном кружке на юбилее поэта Константина Бальмонта. Маяковский был тогда в моде, но ни Лиля, ни Осип не знали ни его, ни его поэзии. "Не помню, - писала Лиля Юрьевна, - кто произносил и какие речи, помню, что все они были восторженно юбилейные и что только один Маяковский выступил "от ваших врагов". Он говорил блестяще и убедительно, что раньше было красиво "дрожать ступенями под ногами", а сейчас он предпочитает подниматься в лифте. Потом я слышала, как Брюсов отчитывал Маяковского в одной из гостиных кружка: "...в день юбилея... Разве можно?" Но явно радовался, что Бальмонту досталось. Осипа Максимовича и меня Маяковский удивил, но мы продолжали возмущаться, я в особенности, скандалистами, о которых говорят, что ни одно их выступление не обходится без городового и сломанных стульев. В другой раз я видела Володю на даче в Малаховке, он гулял с Эльзой, встреча была мимолетной..."
И в это время произошло очень важное событие в жизни Бриков. Их личная, интимная жизнь, по воспоминаниям самой Лили, "как-то расползлась". Брак их стал чисто формальным. Они продолжали жить в одной квартире, уважали друг друга, делились друг с другом всеми трудностями, и проблемами, и радостями, но вот интимные отношения прервались. Прекратились навсегда. До конца жизни они оставались самыми близкими друзьями и до конца жизни не занимались любовью.
- Но я любила, люблю и буду любить его больше, чем брата, чем мужа, больше, чем сына, - говорила Лиля об Осипе уже после того, как они перестали спать вместе. - Про такую любовь я не читала ни в каких стихах, нигде. Я люблю его с детства, он неотделим от меня.
Окружающие не понимали ее. Они видели, что она полюбила Маяковского, но при чем тут тогда такие горячие признания и откровения о муже? А для Лили это было абсолютно естественно.
Однажды в беседе с Фаиной Раневской она опять говорила об этой горячей любви к мужу. Раневская удивилась: "И что, ради него вы могли бы отказаться от Маяковского?" Брик, не задумываясь, ответила: "Да, отказалась бы и от Маяковского, мне надо было быть только с Осей".
Ее официальное знакомство с Маяковским состоялось в Петербурге в квартире на улице Жуковского в 1915 году. Владимира привела младшая сестра Лили Эльза. Поэт ухаживал за ней, они были влюблены друг в друга, и отношения у них были очень нежными.
Но когда его увидела Лиля и он увидел ее, от этих отношений не осталось и следа. Они встретились. Они были предназначены друг для друга. Вот как вспоминает об этой встрече Лиля Брик:
"Это было нападение. Володя не просто влюбился в меня, он напал на меня. Два с половиной года не было у меня спокойной минуты - буквально. И хотя фактически мы с Осипом Максимовичем жили в разводе, я сопротивлялась поэту. Меня пугали его напористость, рост, его громада, неуемная, необузданная страсть. Любовь его была безмерна. Володя влюбился в меня сразу и навсегда. Я говорю - навсегда, навеки - оттого, что это останется в веках, и не родился тот богатырь, который сотрет эту любовь с лица земли... Когда мы познакомились, он сразу бросился бешено за мной ухаживать, а вокруг ходили мрачные мои поклонники, и, я помню, он сказал: "Господи, как мне нравится, когда мучаются, ревнуют..."
Маяковский ухаживал за ней бурно. Ему нравилось, ему льстило, что с ним такая элегантная молодая женщина, такая утонченная и такая непредсказуемая. Ее образованность, светскость были очаровательно прикрыты налетом богемности, ее окружали поклонники из артистической и художественной среды.
Однажды они гуляли возле порта, и Лиля удивилась, почему из труб кораблей не идет дым.
- Они не смеют дымить в вашем присутствии, - невозмутимо сказал Маяковский.
Роман с Маяковским привнес в жизнь Лили новые знакомства - в основном с людьми литературы. В дом на улице Жуковского Маяковский приводил своих друзей - Пастернака, Шкловского, Хлебникова, Бурлюка. Лиля Юрьевна вспоминала: "Бурлюк пришел к нам, поздоровался и сказал: "Встаньте, пожалуйста, под лампу, так, повернитесь", - и остался очень доволен осмотром".
Маяковский переехал жить к Брикам. Для обывателей это был удар. До сих пор смакуется этот треугольник теми, кто склонен в жизни видеть только "квартирный вопрос". Втроем они жили в квартирах в Москве, на даче в Пушкине. Одно время снимали домик в Сокольниках и жили там зимой. Маяковский иногда уединялся в свою комнатку на Лубянке для работы. И последние четыре года Маяковский и Брики жили в крохотной квартирке в Гендриковом переулке на Таганке, опять втроем.
С буржуазностью, с мещанством они воевали всегда. Поэтому и кольца, хоть и не регистрировали, естественно, свои отношения, заменили перстнями с печаткой. На одном из вечеров поэт получил записку: "Маяковский! Вам кольцо не к лицу!" С присущим ему остроумием он ответил: "Потому я и ношу его на пальце, а не в ноздре". На перстне, который она ему подарила, он выгравировал: "Л Ю Б". По кругу буквы читались как "ЛЮБЛЮ". А Лиля заказала на своем перстне его инициалы по-латыни WM.
С самого начала они не скрывали своей связи, и всем все было ясно. Но детей от поэта она иметь не хотела. Ни раньше от Брика, ни теперь от Маяковского. Позднее она скажет: "Обрекать человека на те мучения, которые мы постоянно испытываем? Ведь если бы у меня был сын, то он наверняка загремел бы в 37-м, а если бы уцелел, то его убили бы на войне".
