Мэри Уэсли - Разумная жизнь
— Ну кто, скажи? — просила Таши.
— Младший брат Джойс — один из них.
— Действительно? А как это ему удается? Он болен?
— Он отказался от военной службы по политическим соображениям.
— Я бы сказала, это смело, — Мэбс посмотрела на Хьюберта, а он уточнил.
— Он предпочел отправиться в тюрьму.
— Боже! — воскликнула Таши. — Он что, не в себе?
— Да, без сомнения. Так что сейчас он не то на руднике, не то в шахте.
— Так значит, он участвует в войне, и не меньше, чем мы с Мэбс, выращивая своих малышей в безопасности Уилтшира, поддерживая моральный дух мужей, хотя мы такие глупые.
Хьюберт засмеялся.
— Вы поддерживаете и мой моральный дух. А после ленча вы, конечно, идете за новыми шляпками? Шляпки, как и устрицы, продаются без ограничений. Закажем еще или это уже будет жадность?
— Давайте будем жадными, — предложила Таши.
— Да, шляпки — это неплохо. Молодец, что напомнил.
— Хьюберт, а ты горюешь по матери? — поинтересовалась Таши. — Или ты ее не любил?
— Ну, не то что горюю, нет, но в последнее время она мне стала даже нравиться. Я покупал ей шляпки, чтобы ее утешить, после того как мой скучный отчим отошел в мир иной. И это помогало. Я даже как-то возил ее в Пенгапах, и там ей было хорошо.
— Так это здорово, — сказала Мэбс. — Она много оставила тебе денег?
— Все, что осталось после бегов. Она их очень любила и очень интересовалась гусями.
— Но ты же заработал кучу денег.
— Да, на войне. Это было неплохо.
— Тебе надо жениться, — сказала Мэбс.
— У меня еще полно времени.
— Мы могли бы подыскать тебе кого-нибудь подходящего, — подтрунивала Таши.
— Я сам справлюсь, спасибо. Кстати, я скоро уезжаю в Северную Африку.
— О, Хьюберт. Если сможешь, пожалуйста, пошли нам несколько банок оливкового масла. Ладно? А то все мои запасы ушли на недоношенных детей.
— Что за недоношенные дети?
— Ну те, с кем я работаю в местном госпитале. Ох, Хьюберт, ты же, наверное, думаешь, что мы сидим и ничего не делаем. Правда?
Наблюдая за подругами, исчезающими на Бонд-стрит, он ощутил теплое чувство. Их неослабевающий интерес к магазинам утверждал, что жизнь продолжается. Военные беды только разожгли их аппетит. И когда война кончится, они быстрее других вернутся к мирной жизни. „Интересно, Мэбс когда-нибудь сожалела о Феликсе, — подумал он. — Или забыла его совсем. Похоже, она вполне довольна своим Нигелом“. Когда он возвращался к себе в офис, то снова подумал, куда же Феликс исчез в ту ночь. На него непохоже, что он подхватил какую-нибудь проститутку, его объяснения звучали неубедительно. Он надеялся, что тот не сделал ничего опрометчивого, ну, может, просто встретился с кем-то из старых друзей.
ГЛАВА 48
Вернувшись в Лондон через год, Флора в густом тумане споткнулась о край тротуара, оступилась и упала на оба колена. В тумане цвета охры водитель машины, которая чуть не сбила ее, нажал на клаксон, и она ощупью перебралась через тротуар к изгороди. Покрышки скрипнули, задев за край тротуара. Флора порвала чулки, из колен текла кровь, а чемодан открылся.
— Черт бы побрал! — выругалась она, поправляя юбку, поплевала на платок, чтобы вытереть ссадины. — Проклятье! — ее голос звучал сдавленно из-за тумана. Она защелкнула замок чемодана и похромала. Какие-то чудища незаметно подкрадывались и выхлопными газами еще больше сгущали туман. Колени ныли, она с трудом дышала, втягивая в себя туман, и наткнулась на униформу тоже цвета тумана. Американец стоял неподвижно.
— Простите, — сказала Флора, — я вас не видела. — Она ударила мужчину по ногам своим чемоданом.
— Все в порядке, мадам, я просто протирал очки. В вашем специфическом климате они запотевают.
— Я вижу, у вас карта.
Американец держал карту у самых глаз.
— А как же мне найти дорогу том чертовом городе, где ни одной прямой улицы?
— Мы сейчас на Фарм-стрит, — желая помочь ему, сказала Флора. — Я вам точно говорю.
— Неправда, мадам. Это Брутон-стрит. Вы не знаете своего собственного города?
— Я думала, что знаю. Сама пытаюсь попасть на Пиккадилли. Должно быть, заблудилась.
— Тогда держитесь за мою руку, — предложил американец, — я вас туда выведу. Это Брутон-стрит, верно? — Он сосредоточенно разглядывал карту. — В конце мы повернем направо и пойдем вниз по Брутон-Лэйн. Видите?
— Да.
— Она выведет нас на Беркли-стрит, поворот налево и внизу — Пиккадилли. Держитесь поближе, а то какой-нибудь псих раздавит.
Флора уцепилась за его рукав, и они отправились в путь.
— Вы очень добры, — сказала Флора. — Я никогда не знала, что можно увидеть, как вдыхаешь воздух. А вы навигатор? („Наверное, это будет прилично, если я стану поддерживать беседу“.)
— Я работаю за столом. Дома имею дело с недвижимостью. В Сан-Франциско часто случаются туманы, но ничего похожего на этот.
— По крайней мере, он мешает воздушным налетам. — Флора была благодарна ему за компанию.
— А вы часто попадали под бомбежку? — Ее спутник остановился, чтобы протереть очки.
— Нет, я живу в деревне.
— Я их сам боюсь до чертиков, но у нас большое, бомбоубежище, в Гроссвенор-Сквэ.
— Я боюсь и убежищ, боюсь оказаться заживо похороненной.
— Вот здесь надо повернуть налево и в конце улицы — Пиккадилли. Меня зовут Роджер.
— Я думала, всех американцев зовут Чак, или Уэйн, или Хэнн. — Флора слышала, как усилился гул машин, здесь уже и автобусы, и такси, но на метро скорее.
— Только в кино, — ответил Роджер. — Если мы переберемся через вашу Пиккадилли, мы сможем попасть в „Ритц“. Что вы скажете насчет того, чтобы выпить в баре или вместе пойти на ленч?
— Мне надо успеть на поезд. А в „Ритце“ я никогда не была. Ну, во всяком случае, спасибо, это очень великодушно с вашей стороны.
— Если бы мы выбрались из этого тумана, я бы смог увидеть ваше лицо. — Роджер снова остановился, протирая очки. — Моя мама говорила, что я окажусь слишком робким, чтобы познакомиться с английской девушкой, помогите мне убедить ее, что она ошибается.
Флора засмеялась.
— Простите, но я действительно должна попасть на поезд. И все равно спасибо.
— Но ведь поездов на Пиккадилли нет, — саркастически заявил Роджер. — Я точно знаю. Вы просто хотите уйти, потому что я некрасивый.
— Нет, — сказала Флора, — нет. — („Он действительно некрасивый. Добрый и некрасивый“.) — Есть же автобусы и метро, которые довезут меня до поезда. — Ей стало стыдно, потому что она воспользовалась его картой.
— Мама так и говорила: „И не думай про англичанок“. Да, наверное, она была права. — Лицо Роджера стало упрямым, и, когда человек, вынырнувший из тумана, на бегу натолкнулся на них, а Флора отлетела на проезжую часть, он сердито закричал: — Какого черта! Куда тебя несет!
— Извините, — сказал мужчина, — я вас не видел. Сюда, сюда, давайте обратно, здесь безопасно. — Мужчина потянул Флору за руку. — Я не хочу отвечать, если вас раздавят — Мой Бог! Так это Флора! Дорогая! Где же ты была? Я ищу тебя десять проклятых лет!
— Космо, — проговорила Флора и отшатнулась, вцепившись в чемодан обеими руками.
— Вы знаете этого парня? — спросил Роджер.
— Да, она знает, — ответил за нее Космо. — Так где же ты пряталась? — Он возвышался над ней в тумане. — Пойдем со мной, я на поезд, и мы по дороге поговорим.
— Но разве она хочет… — сказал Роджер.
— Конечно, хочет, — отмахнулся Космо. — Он крепко обнял Флору, чтобы она не исчезла снова.
— Вот это между нами ни к чему. — Он взял чемодан и склонился поцеловать ее. — Не мог бы ты убраться к черту?
— Мадам должна успеть на поезд, — говорил Роджер в спину Космо.
— Это подождет, не так ли, дорогая?
— Паддингтон, — выдохнула Флора, когда он снова поцеловал ее.
— Мне туда же, — сказал Космо. — Пошли. Там, в тумане, бегают такси, давай попробуем поймать. — Он подхватил ее чемодан. — Пошли, пошли.
— Не довезете ли нас до Паддингтона? — спросил он, открывая дверцу такси и запихивая туда Флору.
— Вы бы лучше на метро поехали, — сказал водитель. — Но я вообще-то еду в ту сторону. И придется хорошо заплатить. Только не обвиняйте меня, если мы не успеем к вашему поезду.
Флора опустила стекло.
— Я должна поблагодарить его. Он приглашал меня в „Ритц“. Спасибо! Спасибо! — закричала она в туман. — Вы были очень добры, спасибо.
— Пожалуйста, — ответил ей бестелесный голос Роджера.
Космо оттащил ее от окна и закрыл его.
— Что, позволяешь себя подхватывать джи-ай?
— Он капитан, я сосчитала его звездочки.
— Что он сделал с твоими коленями? У тебя кровь.
— Да я упала, споткнулась о край тротуара…
