Элизабет Питерс - Обнаженная дважды
— Не могу высказать вам, как я был польщен, услышав ваше предложение, — заверил он Жаклин. — Я должен позвонить Крису и поблагодарить его за то, что он рекомендовал именно меня. Как мы будем обходиться без него, нашего славного малого! Он — блестящая звезда нашей профессии. Или, возможно, точнее будет сказать, что он — яркая планета на небесном своде, изливающая на всех нас свет своей честности.
— Я передам ему ваши слова.
— Вы тоже будете о нем скучать, я знаю. Но я уверен, что мы установим между нами взаимопонимание и сотрудничество, которое будет таким же прочным и, может быть, даже более… гм…
— Прибыльным, — предположила Жаклин.
— Точно, — улыбнулся Стокс. — Вы необыкновенно проницательная женщина, миссис Кирби. Нам ведь не надо бродить вокруг да около? Надеюсь, вы не будете возражать, если я запишу этот разговор?
— Вовсе нет. — Колени Жаклин начали неметь. Она положила сумочку на пол, открыла ее и вытащила бумажный носовой платок. Щелчок диктофона писательницы был заглушен ее манерным сморканием.
Большой опыт в подобного рода делах подсказывал ей, что не стоит приносить предпоследнюю жертву с целью завоевать расположение Стокса. У него хватало ума не примешивать к бизнесу флирт; в любом случае, его влекло к молоденьким медноволосым красоткам, объем груди которых превосходит объем их интеллекта. Жаклин не настолько серьезно рассматривала возможность принесения подобной жертвы, как и выплаты двадцатипятипроцентных комиссионных; но на какое-то время, когда они вели торг, она испугалась, что может согласиться и проглотить цифру почти абсурдную. Они остановились на пятнадцати процентах, что не было необычным.
— Великолепно, — радостно произнес Стокс. Он откинулся назад в кресле. — Над чем вы работаете в настоящий момент, моя дорогая Джеки? Вы не возражаете, если я буду называть вас Джеки?
— Нет.
— Гм…
— Никто не называет меня Джеки.
— О!
— Я подумываю написать роман о Древнем Египте, — сказала Жаклин. И это не было ложью; слово «подумываю» точно характеризовало состояние ее мыслей о Древнем Египте. — Но, конечно, мне бы хотелось услышать о том, есть ли у вас какие-либо предложения.
Ее взгляд, полный ясной искренности, не обманул Стокса, да он и не предназначался для этого. Никто не упоминал «Обнаженной во льду»; непонятно почему, но каждый из них хотел принудить противоположную сторону начать разговор на эту тему. Стокс сдался первым.
— По правде говоря, я планировал встретиться с Крисом и обговорить недавно возникший проект. Может быть, до вас уже дошли слухи о нем.
Отрицание было готово сорваться с губ Жаклин, когда неожиданный прилив отвращения к самой себе прорвал плотину ее молчания. Она устала играть в бессмысленные игры.
— Я слышала о нем, — бросила она отрывисто. — Больше всего на свете мне хотелось бы написать продолжение «Обнаженной». Не уверена, смогу ли я сделать это, но приложу все силы. Полагаю, что я не хуже других писателей, чьи имена упоминались в связи с этим проектом.
— Ваше имя было одним из первых, которые пришли мне на ум, — заверил ее Стокс. — Но, конечно, решение принимаю не я один. Мне необходимо посоветоваться с бедными наследниками Катлин — с ее матерью, сводным братом и сестрами. Существуют некие моменты, которые я не вправе пока предавать гласности, но могу сообщить вам, что мистер Сен-Джон Дарси дал понять, что он и другие члены семьи хотят обговорить приемлемые условия.
Жаклин удивленно вздернула брови.
— «Сенджон», то есть Сен-Джон? Неужели он в самом деле аристократ?
— Сомневаюсь, — отвечал Стокс. — Его зовут не Дарси, он взял это имя и оформил все по закону. Дарси сводный брат Катлин.
— Понимаю. — Жаклин подумала, что она и вправду поняла его. Только человек, не обладающий ни именем, ни положением в обществе, захочет связать себя со славой своей сестры, заработанной ее тяжелым трудом.
— Мать Катлин также изменила имя, — продолжал Стокс. — Она была замужем три раза, ты знаешь об этом. Отец Катлин был ее вторым мужем. Третьим… Ладно, давай не будем говорить плохо о мертвецах, скажу только, что у нее не было причины нежно вспоминать о нем.
— По крайней мере, это немного упрощает дело, — заметила Жаклин. — А как насчет детей от ее третьего брака? Их двое, не так ли, и обе — девочки?
— Так точно. У них сначала была фамилия отца, но одна из сестер сейчас замужем. Похоже, ты много знаешь об этой семье.
— И о книге. Я читала ее раз двенадцать или больше.
— Великолепно. Понимаешь, Жаклин… — Он сделал паузу. Не получив негативной реакции, он отважился продолжать: — Моя дорогая Жаклин, я должен избегать даже малейшей возможности конфликта интересов. Я был агентом Катлин, и ее наследники просили меня заняться доставшейся им недвижимостью. Если комиссия выберет кандидатуру из моих клиентов, то он или она будут представлены не мной персонально, а одним из моих помощников. Устроит ли это тебя?
— Думаю, что да. Все будет зависеть от того, кто этот помощник.
— Конечно. В твоем случае… — Стокс подумал или сделал вид, что подумал: — Это будет молодая женщина, с которой, по-моему, вы хорошо сработаетесь. Несмотря на возраст, она блестящий специалист; я уверен, что ее ждет великое будущее. Полагаю, я могу позвонить ей прямо сейчас, чтобы вы могли встретиться?
Не ожидая ответа, он нажал на кнопку. Дверь распахнулась так быстро, что у Жаклин не было ни малейших сомнений в том, что молодая женщина ждала вызова. Стокс был абсолютно уверен в успехе своего замысла.
Девушка оказалась не из породы милашек для развлечения. Ее обесцвеченные, почти серые волосы были стянуты в бесформенный узел на затылке. Будущий агент Жаклин словно сошла с потускневшей фотографии — бледные щеки и губы, серые глаза, почти невидимые белесые брови и ресницы. Платье цвета хаки, которое было на несколько размеров больше, чем нужно, безжизненно свисало с ее покатых плеч и развевалось вокруг лодыжек, когда она просеменила в комнату.
— Сара Сондерс, Жаклин Кирби, — представил их Стокс, даже не оторвавшись от стула. — Жаклин, Сара уже вкратце ознакомлена с ситуацией. Мы обсудили ее сразу после того, как вы позвонили, чтобы назначить встречу.
Сара Сондерс стояла, плотно сдвинув ноги, пальцы рук переплетены. Под платьем не было и намека на какие-либо формы.
— Почту за честь работать с вами, миссис Кирби, — пробормотала она. — Я читала ваши книги и считаю, что они восхитительны.
— Спасибо, — холодно ответила Жаклин. Если это в какой-то степени говорило о литературных вкусах Сары, то перспективы плодотворного сотрудничества оставались туманными.
Стокс отпустил свою помощницу, сделав учтивое движение рукой.
— Нет необходимости обсуждать детали прямо сейчас, когда мы еще только вступаем на длинный путь, ведущий к окончательному решению. Это все, Сара.
Бесцветные губы девушки затрепетали, но она не издала ни единого звука и начала бесшумно красться по направлению к двери.
Последние несколько минут Жаклин слышала смутный шум и громкие голоса, доносившиеся из приемной офиса. Наконец один из них возвысился до пронзительного визга, и дверь с грохотом отлетела в сторону. Она ударила Сару Сондерс в плечо. Та отшатнулась назад, врезалась в стену, отпружинила от нее спиной и села на пол с хорошо различимым глухим шлепком. Никто не обратил на несчастную девушку ни малейшего внимания, так как в дверном проеме возникла огромная фигура, пылающая страстью и гневом.
Брюнгильда могла бы сказать о себе, что она «великолепна в гневе», и охарактеризовала бы себя как полногрудую, золотоволосую, буйную и чувственную женщину. Жаклин, которая предпочитала голую прозу, однажды использовала для ее описания слово «жир», которое раздуло тлеющую между ними вражду в яркое пламя.
Брюнгильда была одета в одну из своих любимых псевдоархаических хламид с большим количеством шнурков и имитацией чего-то вроде нагрудника. Существовало сильное сходство между ней и обожаемыми ею викингами, которых она изображала мускулистыми, закутанными в лохмотья мужиками в рогатых шлемах. На самом деле викинги не носили таких шлемов. Упоминание об этом факте, которое сделала Жаклин в одном из интервью, не согрело теплом их отношения.
Глаза неожиданной посетительницы, сверкавшие яростью, остановились на Жаклин, которая была со вкусом одета в шелковый костюм зеленого цвета, придававший ее глазам изумрудный оттенок и зрительно убиравший, по крайней мере, пять килограммов веса.
— Ты! — завизжала Брюнгильда, делая жесты в духе викингов.
Жаклин придирчиво стала рассматривать соперницу.
— У тебя назначена встреча, Брюнгильда, дорогая?
Брюнгильда засмеялась смехом маньяка.
— Ты теряешь время зря, Кирби. Не старайся обработать Стокса. Ты никогда не напишешь эту книгу. Она моя, только моя.
