Элизабет Блэквелл - Замуж за принца
На следующее утро, как только рассвет начал вытеснять ночной мрак, я спустилась с нашего спального чердака и, прокравшись мимо храпящего на кровати отца, собрала маленький узелок с вещами. Я взяла с собой сорочку, пару зимних чулок, несколько иголок и моток ниток и небольшую буханку хлеба. Я осторожно открыла сундук с вещами родителей и достала из него лучшее мамино платье, которое она надевала только по воскресеньям. С годами оно обтрепалось и покрылось пятнами. Сразу было видно, что оно принадлежит бедной крестьянке. Но оно было сшито из более качественной ткани, чем мои лохмотья, и я быстро натянула его на себя.
Услышав у себя за спиной шорох соломы, я обернулась и увидела, что сверху на меня смотрит Нэрн. Я улыбнулась брату, но он только хмуро кивнул и отвернулся. После всех пережитых потерь у него, наверное, уже не оставалось сил оплакивать еще и мой уход из дома. Вот так я и попрощалась с единственным домом, который когда-либо знала.
Я направилась к дороге, ведущей в деревню. Где-то вдалеке маячило мое будущее, и влечение к нему было гораздо сильнее терзавшего меня страха. Где я взяла силы шаг за шагом двигаться навстречу неизвестности? Ведь я была совершенно одна, и защитить меня было некому. Я до сих пор не могу объяснить, почему я с такой непоколебимой решимостью устремилась в замок. Все, что я могу сказать, это то, что я ощущала зов. Манил ли меня к себе Господь, или это было дьявольское искушение, этого я не знаю по сей день.
Или знаю, но не хочу себе в этом признаваться?
Что, если Миллисент в поисках последователя издала зов, который могла услышать только я и которому я была бессильна сопротивляться? Было бы безумием поверить в нечто подобное. Но как еще объяснить увлекавшую меня вперед уверенность? В основании любой великой легенды лежит история расставания с невинностью и наивностью. Возможно, именно в этом и заключалась моя роль. Я понятия не имела о том, какие возможности ожидают меня впереди, чтобы поднять меня на невообразимую высоту и навеки пронзить мое сердце невыносимой болью.
2
В замок
Два дня спустя стиснутая со всех сторон свиньями и овцами я на тряской повозке въехала в Сент-Элсип. Удача улыбнулась мне, ускорив мое путешествие, потому что не успела я пройти и мили, как меня догнали фермер с женой, двигавшиеся в том же направлении, и предложили меня подвезти. Предвкушение чего-то удивительного было настолько сильным, что при первом же взгляде на цель моего странствия меня охватило разочарование. Ветхие здания на окраине города были неотличимы от скромных сельских хижин, оставшихся позади. Но затем повозка повернула за угол, и я его увидела. Передо мной был массивный холм, на вершине которого взметнулись к небу каменные башни. Замок. С этого расстояния были видны только внешние стены, но у меня все равно екнуло сердце. Я как будто наяву услышала мамины слова. Они звучали так отчетливо, словно она сидела рядом со мной. Это было самое удивительное место, которое я когда-либо видела.
Как мне в этот момент ее не хватало! Я только сейчас понимаю, что мое неукротимое желание войти в эти ворота подстегивалось горем. В глубине души я надеялась, что в этих величественных залах все еще витает дух моей мамы.
Мы ехали дальше, и скромные жилища вскоре сменились крепкими, теснящимися друг к другу особняками, а таверн стало больше, чем церквей. Продвижение нашего фургона замедлилось, потому что нам приходилось соперничать за место на дороге с другими повозками и всадниками. Меня охватило тревожное ощущение того, что окружающий мир на меня наступает. Улицы кишели людьми, пробирающимися среди колес и копыт. Здания становились все выше, заслоняя небо. Я запрокинула голову, но все равно не разглядела крыши.
— Вот мы и приехали, — провозгласил фермер, мистер Фитц, на протяжении всего странствия исполнявший роль моего опекуна.
Мы въехали на просторную площадь, окруженную лавками и высокой каменной церковью. Со всех сторон сюда стекались улочки, а центральная часть была вымощена булыжниками и отведена животным всех размеров и мастей: коровы с одной стороны, свиньи с другой, а существа поменьше, наподобие кур и певчих птиц, посередине. Шум, производимый как людьми, так и животными, был просто невообразим. Окончательно растерявшись, я вцепилась в край повозки. Миссис Фитц положила руку мне на плечо, но я с трудом расслышала, что она мне говорит.
— Пойду разузнаю насчет твоей тети. Мы не уедем, пока не пристроим тебя.
Я тупо кивнула и не двигалась с места, пока мистер Фитц выгружал своих животных. Вокруг меня толкались и кричали люди, и их голоса, смешиваясь, какофонией обрушивались мне в уши. Я подумала, что мне никогда не освоиться в этом месте.
— Тебе повезло, моя девочка, — произнесла, появившись рядом со мной, миссис Фитц. — Ленточник рассказал мне, как найти дом твоего дяди. Пойдем, я тебя отведу.
Я с благодарностью ощущала у себя на спине ее ладонь, пока мы, расталкивая толпу локтями, пробирались мимо пугливых лошадей и нетерпеливых покупателей. Мы свернули в темную узкую боковую улочку, но вдруг она всей рукой отпихнула меня в сторону, заставив распластаться на стене какого-то дома. Жидкость выплеснулась на землю нам под ноги, и, подняв голову, я увидела кувшин, тут же скрывшийся в окне над нами.
— Подумать только! — возмущенно воскликнула миссис Фитц. — Эти горожане мнят о себе невесть что, но ты никогда не увидишь, чтобы деревенский житель выливал содержимое ночного горшка в окно.
Скривившись от отвращения, я осторожно обошла вонючую лужу.
Одна кривая улочка сменяла другую, и постепенно улицы и дома становились все шире. Теперь вместо рабочих в забрызганных грязью робах и нахмуренных мамаш, волочащих за собой своих чумазых ребятишек, нам встречались изящно одетые леди и джентльмены, в чьей осанке сразу чувствовалось благородное происхождение.
— Должно быть, это здесь, — кивнула миссис Фитц на дом, перед которым мы остановились. — Кирпичный дом с красной дверью.
Справа от меня над простой деревянной дверью висела вырезанная также из дерева туфля. С другой стороны я увидела два забранных железными решетками окна. Я подняла голову — дом оказался трехэтажный. Размеры здания так меня напугали, что я поняла, какой ошибкой с моей стороны было явиться к тете без предупреждения. Ведь она отказала своей сестре в крыше над головой, когда та нуждалась в ней больше всего на свете.
Миссис Фитц постучала, и дверь почти мгновенно открыл мужчина средних лет в коротком черном жакете и черных чулках. Он с каменным лицом смотрел на нас, и я подумала, что это, возможно, и есть мой дядя.
У миссис Фитц было больше опыта в определении статуса человека по одежде, и она обратилась к нему как к слуге.
— Это дом Агны Диппер? Эта девушка ее племянница. Мужчина осмотрел меня с ног до головы, как будто я была покупкой, доставленной ему с рынка, и приоткрыл дверь чуть шире.
— Мадам дома. Я доложу о вас.
Я осторожно переступила через порог, затем оглянулась на миссис Фитц.
— Удачи тебе, малышка, — произнесла она, похлопав меня по спине, и поспешно ушла.
Мужчина, отворивший дверь, уже удалялся по коридору, и я заторопилась за ним. По пути я заглянула в одну из комнат: гостиная с резными деревянными стульями, расставленными перед просторным камином с одной стороны, и сверкающий обеденный стол, также окруженный стульями, — с другой. С тех пор мне довелось увидеть такие богатства, что сейчас бы меня это уже не удивило, но тогда я была потрясена тем, что человек одной со мной крови может жить в подобной роскоши.
Впереди, в конце коридора, виднелась двустворчатая закрытая дверь, из-за которой доносились голоса.
— Обождите здесь, — приказал мужчина, приоткрывая дверь лишь настолько, чтобы скользнуть в образовавшуюся щель.
Я замерла в неподвижности, стиснув перед собой руки в попытке приободриться. Из-за двери по-прежнему слышались приглушенные звуки, но слов различить я не могла. Что, если тетя откажется меня принять? Что я тогда буду делать? Мне так не терпелось узнать свою судьбу, что от тревоги меня даже затошнило.
Двери открылись, и все тот же мужчина махнул рукой, приглашая меня войти. Кухня, в которой я очутилась, не походила ни на что из виденного мной раньше. Она протянулась вдоль всего дома, занимая пространство, на котором свободно могли разместиться две хижины наподобие той, в которой я выросла. Справа от меня находился огромный очаг, в котором было довольно места для двух массивных чайников и вертела для мяса. Стены были увешаны продуктами, и при виде этого изобилия мой рот наполнился слюной: лук, корзины с морковью и луком-пореем, пучки сушеных трав, ломти солонины. Слева от меня, возле раковины, какая-то девушка мыла сковороды. Я впервые видела столько тарелок одновременно. Их хватило бы, чтобы накрыть стол для всей моей деревни. Вдоль стены стояли бочонки с овсом и мукой. Одного такого бочонка хватило бы, чтобы целый месяц кормить мою семью.
