Ксения Васильева - Извини, парень
Она ещё что-то лепетала, но Касьян не слушал, отключился, чтобы не злиться зазря.
Наконец, она замолчала, так как видела, что ни он, ни Степан не реагируют на её выступление.
Тогда вступил Касьян, он сказал: вот что, гражданин Ждан и гражданка Гордеева...
Кика даже посинела от бледности, разлившейся по её лицу, так и казалось, что она грянется в обморок, а Стас вскочил с перекошенной мордой. - Можно мне... - И он кивнул куда-то в сторону передней.
Степа усмехнулся: медвежья болезнь? - Перетопчется, или он у нас не ковбой? - Язвительно заметил Касьян и повернулся к Кике. - Присаживайтесь, Александра Константиновна, вас, вижу, ноги не держат?
Кика почти упала на стул, она, действительно, еле держалась, а Касьян наслаждался: все-таки он победил! Он разыскал этих мерзавца и мерзавку!
Но тут же признался себе, что если бы не Олик и Ирина, - долго бы ему ещё бродить во тьме. А эти пока бы и смылись.
Касьян стал перед Кикой и, прямо глядя ей в глаза, сказал. - Линины деньги вы нам отдали, так сказать, добровольно. а теперь давайте, Кика, денежки вашего супруга, которые бедный Леха, так нежно вами любимый, вынул из сейфа, пока Стасик, другой ваш любовник, готовился шарахнуть бедолагу по башке. Касьян не знал в деталях как было дело, но вот сказалось и высветилось так. И это было правдой.
Кика прошелестела. - Вы... вы... издеваетесь надо... мной. Я... этого... не оставлю... - и добавила, - дайте мне лекарство... сердечное... в сумке...
Видок у неё был и впрямь под нитроглицерин, и Касьян подал ей сумку, прежде проверив, что в ней есть. Кто её знает, эту Кику, что она в минуту вздумает! Баба, которая ради эффекта пойдет, возможно, на все.
Она дрожащей рукой взяла таблетку и закрыла глаза.
И тут Касьян заметил свежий глубокий шрам у неё на руке...
Вот откуда столько крови!.. И спросил, кивнув на шрам, - сама?
Или Стасика попросила?
На что Кика, вздернув голову, гордо ответила, - сама. ... Ага, значит все-таки так вот было...
Настала минутная тишина, только Стас стонал и корежился (сильно прихватило ковбоя!). - Так как будем, Александра Константиновна? Ваш муж ждет. Иначе с него снимут голову - деньги-то казенные, он их должен отдать, так он сам теперь решил. Перед вами похвастался сдуру, а вы быстро, надо отдать вам должное, - очень быстро! - и прихватили. - Вы - шантажист! Откуда вы все это взяли? - Но это уже был не змеиный шип, - так, отголоски.
Она глядела на Касьяна с ненавистью. - Я, безусловно, шантажист! А вы - воровка и убийца! И ещё живущая по подложным документам, и вас за это здесь, в Германии, по головке вашей многодумной не погладят! - ответил ей Касьян, а сам думал, что они со Степой, конечно, в сложном положении: и отпускать эту пару нельзя, и взять с собой в Россию, в наручниках, невозможно.
Надо увидеться с Хайгелем. Но эти же сбегут, как крысы!
Поэтому пока он решил дать им жару хотя бы словесно. - Я вас очень хорошо узнал, пока распутывал это грязное и трагическое для многих дело, поэтому я отлично понимаю, что вашу пустую душу не проймешь, я и не пытаюсь. Но вы узнаны, угаданы, и все про вас двоих известно. Хотите, я вам расскажу всю вашу бессмысленную, пошлую жизнь?
Касьян снова взглянул на Александру, и на лице его очень четко отразилось его к ней отношение, потому что она вдруг зарыдала.
Она, Кика, красавица, необыкновенное существо!
А этот дрянной парень смеет так с ней разговаривать!
Она рыдала, а Касьян посмеивался, и от этого она ещё пуще рыдала.
Стас, которого, видно, немного отпустило, крикнул. - Что вы мучаете женщину! Подонок!
Здесь вскочил Степан и очень легко, как бы играючи, двинул Стасу подвздох. Тот икнул и свалился со стула. Касьян укоризненно посмотрел на Степана: ай-яй, Степа. Зачем же ты так-то? А если узнают? Ни фига, ответил лениво Степан, я же без следов... - И захохотал - он тоже играл свою игру. Входите, - сказал назидательно Касьян, - как вас ковбой защищает! Молодец! Среди овец. Но ему будет вменено преднамеренное убийство при отягчающих, а вам, как заказчику, первый кнут. Вышка. Касьян, конечно, кривил правдой, никакой вышки ей не дадут,самое большое - восемь...
И это злило Касьяна.
Она затряслась, видимо, очень реально представив "вышку". - Короче, сказал он, - я следователь по делу об убийстве Алексея Радоиванова и ограблении Полины Петровны Найдиной, а также попытке убийства той же Полины Петровны. И это не все. В деле ограбление вашего мужа, Юрия Федоровича Гордеева, даже не его лично, а ограбление фирмы, где президент - Сергей Иванович Макеев. Ну как? Знакомые все лица? А сейчас мы вам представимся: Касьян Гордианович Лужнев, Степан Аркадьевич Сотников. Московский Уголовный Розыск.
Кика была полностью уничтожена: краска с ресниц слезла, растеклась по щекам черными бороздами, губы тряслись, глаза покраснели от хлынувших вмиг слез, - и при этих темных волосах она выглядела сейчас старухой. Это была не та кокетливая девочка-женщина, которая улыбалась с фотографического портрета ему на его московской кухне. ... Чего ей не хватало? Ну, не любила она Юрашу, ладно, так любовников было невпроворот! Деньги Юраша давал ей всегда! Ну, обокрала бы его чуток, в конце концов, по-семейному, что ли... Так нет же!
Он вдруг понял: она заполняла свою пустоту, свое внутреннее, не заполненное ничем пространство.
Свое холодное сердце она хотела согреть чужой пролитой кровью и чужими горючими слезами.
Примерно так он и сказал ей, добавив, что она пустой шарик, сдувшийся.
Она не рыдала уже, а только всхлипывала, сжимаясь, как от ударов, от его слов, - никто никогда не осмеливался ей такое сказать.
Касьяну ни капли не было её жалко: если бы мог, если бы... он бы её избил.
Очухался Стас, охая, привстал и тут же опять упал на пол.
Степа поднял его, тряханул и усадил на диванчик.
Быстро же скукожился Стас! Впрочем, как и его подруга.
Касьян решил идти без экивоков - напрямую, он сказал. - Александра Константиновна (ее особо раздражало это длинное "пожилое" обращение, её всю перекашивало. Ешь, паскуда, думал Касьян), а теперь вы отдадите нам деньги вашего мужа, я не прав, - деньги фирмы, казенные, которые вы присвоили путем грабежа. И никаких возражений, - предупредил он и поднял руку, видя, что она что-то рвется сказать, - молчите, слова вашего пока не требуется. После будете говорить и рассказывать, и объяснять. Суду. А сейчас - деньги сюда, быстро. Не захотите сами отдать, добровольно, - возьмем сами, и тогда дела у нас с вами пойдут другие. Ну?
Она вдруг в бешенстве и безумии вскочила со стула и трясущимися руками стала рыться в большой дорожной сумке, вывалила какие-то платья, кофты, и отовсюду сыпались пачки долларов...
Стас приподнялся с трудом со своего ложа и удивленно протянул. - Ну-у, су-ука... Я ведь так и не знал, сколько она урвала!..
Касьян спокойно собрал все вывалившиеся пачки (Кика уже плюхнулась на стул и закрыла лицо руками), освободил сумку от шмоток и аккуратно, пачку к пачке, быстро пересчитав, сложил доллары обратно.
А она, отняв руки от искаженного злобой лица, истерично завизжала: хватайте! Хапайте! Думаете, я так и поверила, что вы их отдадите! Ага! Щас! Подавитесь!.. - Вам легче от того, что вы меня посчитали таким же ворюгой, как и вы? Легче? Ну и отлично. Рад услужить пожилой даме.
Касьян издевался над нею, а она аж рычала от ненависти, бешенства и бессилия.
Стас вдруг стал ныть. - Как же мы?.. У нас же ни копейки не осталось... - А вы думаете, вам они будут нужны? - удивился как бы Касьян. - Вы не имеете права нас брать, - приободрился вдруг Стас. - Мы вас брать и не собираемся, это сделают сейчас другие, сказал Касьян, несколько блефуя, но очень ему хотелось напугать ещё эту поганую парочку живоглотов. - Мы с вами прощаемся. Оставляем вас наедине. Как говорится, друг с другом, и каждого со своей совестью... Но, к сожалению, - или к вашему счастью, - её у вас нет.
И они со Степой ушли. Но поехал к Хайгелю один Касьян, Степа остался "смотрящим".
Они решали с Хайгелем организационные вопросы и пили кофе с тостами (целый день - голодом!). В кабинет заглянул дежурный, увидел незнакомца и поманил Хайгеля выйти.
Того не было минут десять, когда же он вошел снова, у него было странное выражение лица.
Он сказал: звонил Степан. Выстрелы в бунгало. - Едем, - сказал Касьян, - сдается мне...
Но что ему сдается, он не сообщил.
Они вошли в бунгало.
В комнате, у самой двери, лежал бездыханный Стас - помочь ему уже было нельзя. И застрелила его, конечно, Кика, из маленького дамского пистолета ( где он у неё был? Касьян, прпозднясь, посетовал на себя - не осмотрел дамочку, а ведь могло получиться худо, если бы она спроворилась...).
И сама она безжизненно обвисла в кресле, у правой руки валялся тот револьверчик, а из раздробленного пулей виска уже густеющим потоком шла кровь. - Ну, вот и конец истории, - сказал Касьян в никуда. - Недолго же я видел мадам живой. А мне так хотелось суда! Справедливого и нелицеприятного. Она оказалась трусливее и злее. Покончила все разом. И Стаса не оставила без себя на этом свете. Уж он-то бы зубами, а вгрызся в жизнь, любую, даже в тюрьме.
