Николай Новиков - Предвыборная страсть
— Рассказывай!
Андрей машинально посмотрел на женщину. Барон перехватил этот взгляд:
— Нинку не боись, парень. Она глухонемая. Да ты сядь, — похлопал ладонью по матрасу рядом с собой. — Может, жрать хочешь?
Андрей неуверенно пожал плечами. Барон вышел в другую комнату, вернулся с куском хлеба, на котором лежала толстая пластина сала, протянул Андрею:
— Не брезгуй, не со свалки.
Кусая хлеб с салом, Андрей начал свой рассказ. Почему-то верилось, что Барону можно рассказать все. Даже то, что Косте не рассказывал.
Барон слушал, не перебивая. И лишь когда Андрей дошел до сегодняшней встречи с Чупровым, покачал лохматой головой:
— Илья Олегович даже помереть спокойно не мог, выходит, отомстил тебе.
— Выходит, — согласился Андрей. — Но ты-то веришь, что я не убивал его?
— Я-то верю. Зачем тебе убивать Стригунова? Я людей насквозь вижу, ты не из тех, кто может убить. Надо, чтоб и Чупров поверил. Иначе замордуют они тебя.
— Думаешь, ничего нельзя сделать?
— Посмотрим. Стригунова убили не за деньги, за что-то другое. Нужно узнать, кто это сделал.
— Кто это мог быть?
— Я в ваши игры больше не играю. Живу сам по себе, город не трогаю, и он меня не трогает. Если Чупров сунется, спрячу. Тут вот ляжешь. — Он поднялся, направился к жене. — Лучше курткой накройся, тепло, не замерзнешь. Ну а холодно станет, матрац на себя сверху положишь.
— Спасибо.
— Я людей насквозь вижу. Ты все сделал правильно. Как мужик.
43
Марина подняла красное, опухшее лицо, залитое слезами, пробормотала:
— Здравствуйте, Валерия Петровна… «Добрый день» не могу сказать, Какой же он добрый? Такой ужас творится… Я выражаю вам соболезнование…
— Я тебе тоже. — Черная косынка резко оттеняла ее бледное лицо.
— Спасибо… — кивнула Марина. Теперь уже ни к чему было скрывать, что Стригунов был для нее не только начальником. — Вы не знаете, кто это сделал и зачем?
— Нет. Я не следователь. У нас есть компетентные люди, которые занимаются этим. Разберутся — доложат. Если мне будут звонить, докладывай немедленно. Я сама решу, с кем говорить.
…В «аквариум» стремительно вошел Чупров. Гладко выбрит, одеколоном от него пахнет, а глаза аж провалились, и лицо серого цвета. Вон он, самый «компетентный» человек, явился, не запылился.
— Валерия Петровна, к вам можно?
— Если вошли, то можно. Есть новости?
— И не одна. Вчера вечером в ресторане «Кавказ» неизвестные совершили нападение на хозяина казино, Василия Левицкого и его спутницу. Расстреляли из автоматов.
— Слышала. Ну и что?
— Эта акция имеет прямое отношение к гибели вашего мужа. Извините, Валерия Петровна, но следующие новости будут малоприятными.
— Выкладывайте.
— Сам Левицкий с места происшествия исчез. Неизвестно, убит он, ранен, или здоров и невредим, а девушка с тяжелыми огнестрельными ранениями в реанимации. Ей ампутировали ногу, но врачи надеются, что выживет. В квартире Лебеды мы обнаружили вот это… — Чупров положил перед Лерой уже виденный ею снимок Бориса с пистолетом в руке на фоне окровавленной голой девушки. — Фотография подлинная, и на ней именно та особа, которую подстрелили вчера в «Кавказе». На фотографии — инсценировка убийства, но Борис Васильевич этого не знал. А причины беспокоиться у него были.
Ни один мускул не дрогнул на ее лице. Ее выдержка поразила Чупрова.
— Объясните!
— Видите ли… как это ни грустно, ваш муж изменял вам. Именно с этой девушкой. Фотография свидетельствует о том, что его шантажировали…
— Какое отношение имеет все это к убийству? Не думаю, что теперь нужно исследовать нашу семейную жизнь!
Чупров задумался. В кармане у него лежала еще и магнитофонная кассета с записью свидания Анжелы и Бориса. Может, не стоит сейчас показывать ее Агеевой? И без того ей досталось…
— Мы полагаем, — Чупров заговорил вновь, — убийство Стригунова тоже связано с этим. Ведь кандидатов у нас было трое, и нетрудно понять, что устранение двух основных конкурентов напрямую выгодно третьему.
— Вы имеете в виду Вашурина?
— Разумеется.
— Если вина его будет доказана, в чем я сомневаюсь, он понесет суровое наказание. А если нет, поднимет страшный шум, что его, кандидата, дискредитируют местные начальники, конкуренты. Не только у нас будет шум, но и в Краснодаре, и в Москве. Поэтому прошу вас, будьте осторожны, Дмитрий Семенович. Никаких противоправных действий, никаких догадок — только доказательства.
— Я понимаю.
— А как быть с вашим вчерашним убеждением, что убийство совершил журналист Истомин?
— Я и сейчас не сомневаюсь в этом, Валерия Петровна. Повторяю, все взаимосвязано. Журналист, по-моему, сам того не ведая, вляпался в очень серьезные дела, и когда мы возьмем его, нащупаем ниточку, мигом размотаем весь клубок.
— Вы его не арестовали еще?
— Пока нет, но куда он денется! Все перекрыто, арест его вопрос времени. Если к Вашурину подступиться непросто, то с Истоминым цацкаться не будем. Быстренько развяжем язык… Если заказчики не завязали его навечно.
— Что это значит?
— Проще говоря, если он еще жив, — пояснил Чупров. — В таких делах свидетелей, как правило, убирают сразу.
— Понятно… Что ж, во всех случаях необходимо полное соблюдение законности, — бесстрастно произнесла Лера. — Спасибо, Дмитрий Семенович, будут новости, немедленно ставьте меня в известность.
Когда Чупров ушел, Лера опустила голову на стол, прижалась лбом к холодной полированной поверхности. Андрей, Андрей, ну зачем ты туда пошел? Ведь предупреждала же тебя! И где ты сейчас, что с тобой? Хоть бы позвонил, спрятала бы пока у себя…
— К вам Вашурин, — послышался из селектора голос Марины.
А этому еще что нужно? Спешит воспользоваться обстоятельствами? Или закрепить успех?
— Пригласите.
Вашурин еще у двери скорчил унылую физиономию, шел к столу, опустив голову, всем своим видом выказывая глубочайшую скорбь. Но если б он вдруг расхохотался, Лера ничуть бы не удивилась. Вашурин развел руками:
— Вот оно как бывает, кто бы мог подумать!.. Ай-я-яй! Ну почему, почему он это сделал? Вы были замечательной парой, Лера! Я всегда это говорил. Прими, прими, так сказать, мои искренние соболезнования. Если что нужно, скажи.
— Спасибо, Володя. Ничего не нужно.
— Мы, конечно, были соперниками, но теперь, в трудную минуту я всегда готов прийти к тебе на помощь. А кто же еще, Лера, как не старые друзья?
Она неприязненно смотрела на него и молчала.
— Я понимаю, тебе сейчас не до этого, такая трагедия, такой ужас! Но все-таки, может мы вернемся к моим условиям? Помнишь, я тебе говорил о них несколько дней назад?
— Ты настоящий старый друг, — сухо сказала Лера. — Удобно ли говорить о каких-то условиях именно сейчас?
— Что поделаешь, что поделаешь! И рада бы душа в рай, да грехи не пускают.
— Все же хочешь, чтобы я ответила?
— Разумеется, Лера. Ты снимаешь свою кандидатуру, остаешься полновластной хозяйкой в городе, взамен получаешь от меня практически неограниченную помощь и гарантированное место в Думе на следующий срок.
— Пошел вон!
— Ну зачем же так горячиться? Я, конечно, понимаю…
— Повторяю, пошел вон! — Встала с кресла, властно махнула рукой. — Немедленно!
— Вот как людям власти хочется, — недобро усмехнулся Вашурин. — Прямо смотреть страшно. Ты не кипятись, Лера, успокойся, подумай хорошенько: я ведь не с бухты-барахты к тебе пришел, а по делу. За Борисом такое тянется, что самоубийство было единственным выходом для бедного мужика. Где-то есть свидетельства его кошмарных преступлений. Если о них узнают люди, ты не сможешь быть ни депутатом, ни мэром, вообще жить в этом городе не сможешь. Это не шутка.
— Почему бы тебе сразу не воспользоваться этим?
— Добра тебе хочу. Я ведь пришел не уничтожать тебя, так сказать, морально, а договариваться. А ты шумишь, злишься. Не надо, Лера, козыри у меня, и я предлагаю тебе хорошую игру.
— Не боишься, что я прикажу арестовать тебя? — Агеева нервно барабанила пальцами по столу, с нескрываемой гадливостью глядя на Вашурина.
Однако бывшего депутата не так-то просто было смутить. Он уже не пытался выказывать вселенскую скорбь, напротив, холодно и высокомерно усмехался.
— Совершенно нет. Я вчера во второй половине дня заглянул к Павлу Ивановичу Осетрову, да так и не расстались мы с ним до поздней ночи. Пулечку писали. Так что арестовать меня не за что, дорогая. А то, что я сейчас говорил — это так, шутка. Запомнила? У тебя есть пара дней, чтобы оценить мое остроумие и принять решение. Пока.
— Пошел вон, подлец!
На сей раз Вашурин не стал возражать.
У Леры подкосились ноги, и она медленно опустилась в кресло. Желтое, презрительное лицо Бориса, как будто он и за порогом жизни сожалел о том, что женился на Лере… Опасность, нависшая над Андреем… Вашурин с ультиматумом… Что еще готовит ей судьба? Сможет ли она справиться? Или проще согласиться на ультиматум?..
