Деннис Робинс - Невеста рока. Книга вторая
Шарлотта, очень любившая своих приемных родителей и благодарная им, хотела повидаться с ними. А Вивиан запрещал ей это.
— Теперь вы моя жена и будьте любезны забыть о том, что когда-то жили с ними там, — надменным тоном произнес он.
— Но Нан с Джозефом заботились обо мне много лет! И я не могу относиться к ним, как к каким-то оборванцам, только потому, что я стала леди Чейс, — с негодованием возразила Шарлотта.
Вивиан, с опухшим после бурно проведенной ночи лицом, бросил на нее недовольный взгляд.
— Вы будете делать то, что я вам велю.
Шарлотт почувствовала, что сердце ее забилось сильнее.
— Но засвидетельствовать им мое почтение — это мой долг.
— Ваш долг — это я, и один только я… — прогремел Вивиан.
Но Шарлотта немедленно парировала:
— Я отказываюсь причинять боль моим добрым и славным друзьям. Я зайду к ним и тем самым докажу, что я по-прежнему любящая их Шарлотта!
На мгновение воцарилась тишина, затем Вивиан с ледяной усмешкой промолвил:
— Вы, верно, забыли, что я — хозяин Клуни. На чьей бы стороне ни стояла моя мать, вы должны выполнять то, что мне угодно. И вы будете это выполнять! Если вы осмелитесь хоть близко подойти к Форбзам, я уволю их и найму новых смотрителей.
— О, — выдохнула Шарлотта. — О Боже, я не хочу, чтобы с ними такое случилось! Они любят свой дом и всегда превосходно исполняли свою работу. Ну почему, почему вы запрещаете мне видеться с ними?
— Потому что следует забыть о том, что вы когда-то были ничем в своем Пимлико и вас привезли сюда как обычную служанку; то есть мне угодно, чтобы вы были достойны уважения моих друзей.
— Неужели меня не будут уважать, помня о том низком положении, что я когда-то занимала? — настойчиво спросила она.
— Идите к черту! — рассвирепел Вивиан. — Делайте то, что я приказываю, или сегодня же вечером Форбзов известят об увольнении.
Очень хорошо зная мужа, она поняла, что он может выполнить свою угрозу. Вот так ужасно начался этот день. Она не сможет даже ничего объяснить Нан, ибо, сделав это, ослушается мужа. Все утро она думала о Нан, ожидая ее прихода, ненавидя даже мысль о том, как глубоко будет обижена и разочарована славная женщина, когда ей откажут в визите.
Затем началось чаепитие.
Шарлотта стояла в дверях рядом с мужем и встречала гостей, которые обменивались с ними рукопожатиями и торжественно проходили к дивану, на котором в накинутой легкой кашемировой шали сидела вдовствующая миледи.
От непогоды настолько похолодало, что и в доме тоже стало прохладно. В затопленных каминах начали потрескивать дрова. Казалось, осень окончательно вступила в свои права.
Как ее светлость и ожидала, все прибывшие на прием оживленно и взволнованно обменивались первыми впечатлениями от знакомства с молодой женой Вивиана Чейса.
Доброжелательно настроенные гости с пониманием приняли объяснение причин столь стремительной свадьбы и то, что она произошла в тайне, поскольку врачи опасались за жизнь ее светлости. Но злые языки нашептывали, что для столь поспешного бракосочетания могли иметься иные причины.
Все знали о воспитаннице леди Чейс, но мало кто был с нею знаком. И как это необычно, думали многие, что богатый и высокородный лорд Чейс вдруг женился на девушке столь низкого происхождения. Тем не менее все соглашались с тем, что Элеонора Чейс души не чаяла в Шарлотте, находя ее весьма умной и образованной. И хотя девушка не была высокого происхождения, она, безусловно, производила впечатление. Она выглядела леди до мозга костей и вела себя с исключительной светскостью. Ее манеры были утонченными и даже рафинированными. Правда, она выглядела старше семнадцати лет из-за своей немного полной груди. Дамы бросали завистливые взгляды на ее платье, ибо на этот прием (по выбору свекрови) она надела одно из самых красивых, хотя и неброских платьев, что соответствовало самой последней парижской моде. Сделанное из белого муслина с шитьем, оно имело глубокий вырез в корсаже и множество оборок из шуршащего материала на турнюре. К ее высокому шиньону были приколоты белые цветы, а длинные локоны каскадом ниспадали на затылок. Шарлотта была бледна, но ее огромные глаза сверкали под тоненькими дугами бровей. На лице — выражение невинной юности и непорочности, которую Вивиану не удалось испортить.
— А она необычайно красива, — перешептывались мужчины.
— И не так наивна, как выглядит, — говорили более проницательные из женщин, когда все расселись по углам гостиной с чашечками чая.
Несколько почтенных матрон, весьма разочарованные тем, что так и не сумели заполучить Вивиана в мужья своим дочерям, были менее снисходительны.
Какая чепуха, говорили они друг другу, вся эта интеллектуальность. Интеллектуальные женщины всегда подозрительны. Истинное назначение женщины в доме — командовать прислугой и (осторожное покашливание) детской.
Одна проницательная дама, которая глубоко чтила вдовствующую леди Чейс и никогда не доверяла Вивиану, уже почти склонялась к предположению, что, поскольку молодой Вивиан «настоящий повеса», возможно, его мать задумала его брак с молодой невинной девушкой, чтобы заставить его остепениться.
Тем не менее многие из тех, кто явился на прием, чтобы найти в невесте какие-нибудь недостатки, вынуждены были признать, что Шарлотта очаровательна и интересна. Казалось, она могла говорить на любую тему, равно как была необыкновенно красива. И все засылали молодоженов поздравлениями.
Однако гости единодушно опасались за состояние вдовствующей миледи. Она выглядит совсем больной, говорили они. Все отлично понимали, что ей недолго осталось пребывать на этом свете! И из-за этого обстоятельства, по словам миледи, и произошла столь поспешная свадьба ее сына с Шарлоттой Гофф.
Мисс Ида и Мэри Фоук, которым было немногим за шестьдесят, с ног до головы одетые в траур, который никогда не снимали со времени смерти принца Альберта, «на радость» Вивиану задавали очень много всяких неудобных вопросов. Раз или два ему пришлось с трудом изворачиваться, ибо это были и вправду непростые мгновения. Сидя по бокам от него, пожилые леди, прямые, как кочерга, ерзали на краях своих стульев и писклявыми голосами без конца обращались к молодому человеку, которого обе беспредельно обожали.
Почему произошел этот внезапный брак с женщиной, которая ничего из себя не представляла?
Почему их не поставили об этом в известность?
Что склонило леди Чейс дать свое согласие на этот брак, когда Вивиан еще находился в Оксфорде?
Вивиан отвечал на все эти вопросы свободно, причем давая весьма убедительные объяснения. Мисс Ида и Мэри Фоук цокали языками, выражая неодобрение, но в конце концов подсластили пилюлю своего подозрения, неохотно признав, что молодая супруга милорда восхитила их. Хотя обе старухи по-прежнему считали, что он мог сделать партию и лучше.
Шарлотта до смерти боялась этих зловещих женщин. Она чувствовала, что они видят ее насквозь и наверняка догадываются о ее состоянии. Когда они подошли к ней, она смертельно побледнела. Однако положение спасла ее светлость, подозвав обеих кузин к себе. С очень серьезным видом и весьма тактично миледи направила острие их критической атаки на Вивиана.
— Мой сын влюбился, — спокойно проговорила она. — Короче говоря, дорогие кузины, очень скоро меня призовут к Судейскому Креслу. И перед уходом из этого бренного мира мне хотелось увидеть сына женатым на девушке, которую он избрал. Шарлотта очень милая девочка и сделает его счастливым.
Ближе к вечеру Шарлотта почувствовала нестерпимую усталость. Иногда она ощущала небольшое головокружение. «О Боже, — в ужасе думала она, — только бы не упасть в обморок! Ведь никоим образом нельзя привлекать внимание к моему состоянию. Если я лишусь чувств, Вивиан придет в ярость». Она подошла к нему и прошептала:
— Как вы думаете, я могу найти повод, чтобы на короткое время удалиться? Тут такая сильная духота. У меня кружится голова.
На что Вивиан прошипел ей на ухо:
— Будьте любезны, возьмите себя в руки. Вы должны остаться. Не хотите же вы, чтобы кто-нибудь догадался, вы, маленькая идиотка?!
И она осталась, встав как можно ближе к окну, нервно сжимая в руках ридикюль, сплетенный из искусственных незабудок. Она чувствовала удушье. «Надо прекратить носить корсет», — подумала она и с силой прикусила губу, чтобы хоть как-то одолеть слабость, тяжким грузом наваливающуюся на нее.
Тут она почувствовала, что до ее плеча дотронулась чья-то ласковая рука, и, повернувшись, увидела одно из самых красивых лиц, какое когда-либо видела в жизни. Лицо принадлежало женщине старше ее, одетой в серое кружевное платье и мантилью. На ней была маленькая шляпка с плюмажем.
