Эдит Хилл - Порабощенные сердца
- Почему? Мне не важно, почему. - Голос звучал приглушенно и ровно, с подчеркнутой грубостью. - Но я догадываюсь. Ты достиг того, ради чего прибыл сюда. Теперь Церрикс отсылает тебя обратно к твоим Орлам.
- Да, Церрикс посылает меня назад, - резко возразил он, - но не потому, что удалось то, ради чего я послан сюда. Пожалуй, если я не пойду, дело провалится окончательно.
Слова были непонятны. Рика пожала плечами в знак своего замешательства. Но он, должно быть, принял это за безразличие или даже за нежелание понять, потому что схватил и вторую ее руку и впился в нее с такой силой, что у нее вырвался тихий крик, скорее от удивления, чем от боли.
Он выругался на своем языке, она не поняла и попробовала вырваться, испуганная яростью, которую ощущала в нем.
Хватка ослабела, но не настолько, чтобы можно было освободиться.
- Послушай меня, Рика. Этим утром один из моих людей пытался убить Церрикса. Он действовал не в качестве солдата Рима, а скорее, как убийца, нанятый Мауриком. Сейчас Маурик покинул крепость, уведя с собой около сорока воинов, которые либо ничего не знают о его измене, либо сами помогали ему в этом.
Ее замешательство усилилось.
- Я не понимаю. Какое отношение это имеет к тебе? Если даже тот, кто пытался убить Церрикса, - один из твоих солдат, зачем нужно отсылать тебя обратно в твою армию?
- По той же причине, по которой я покинул ее и появился три месяца назад в этой крепости. - Внезапно его голос стал тихим и усталым. Он вздохнул. - Рика, я послан сюда новым наместником Британии, человеком по имени Агрикола. С полного согласия и ведома Церрикса я должен стать его глазами и ушами, его послом, и попытаться установить мир между нашими народами.
Так вот какова причина его появления здесь - "план". Она чувствовала. В подтверждение своей догадки спросила:
- Когда Церрикс сказал Маурику, что ты нужен ему живым, иначе его планы рухнут и будущее племени окажется под угрозой, он имел в виду этот мир, не так ли? - Гален кивнул. - И все же это не объясняет необходимости твоего ухода. Ты сказал, что, если ты не уйдешь, все будет потеряно. Но если ты имеешь в виду мир, заключенный с Церриксом, как может он пострадать от измены Маурика?
- Потому что ненависть и жажда мести завели Маурика так далеко, что поставили вне рамок закона и чести. Подобно взбесившемуся волку он готов напасть даже на свою стаю. Чтобы уничтожить Церрикса, он нарушит мир. А армия Агриколы движется сюда, чтобы договориться об этом мире. Но Маурик и его последователи вышли на тропу войны. Если они доберутся до Агриколы и его легиона раньше меня и нападут, Агрикола не будет знать, что это вопреки воле Церрикса. Он ответит немедленно и беспощадно. И он не будет разбираться, кто бунтовщик, а кто нет. Даже если я и доберусь до него, то будет слишком поздно. Пламя войны заполыхает и будет гореть, пока одна из сил не уничтожит другую.
Он замолчал, как будто ожидал от нее ответа.
- Теперь ты понимаешь, почему я должен идти? - Он отпустил ее руку и коснулся лица. - Рика, посмотри на меня.
Только теперь, услышав его просьбу, она поняла, что все это время смотрела на него и не видела, слушала и не понимала смысла слов. Это помогало ей переносить боль. Но теперь он раздвинул барьер, и ее сердце открылось.
Почему же тогда она не чувствует боли? Не ощущает абсолютно ничего! Может быть, она уже мертва? Ведь если погибает сердце, тело жить не может!
Послышались шаги и призывные возгласы. Не оглядываясь, она поняла, что пришли воины Церрикса.
- Ты должен идти, - услышала она свой голос. - Ты должен остановить Маурика.
Он оглянулся на ожидающих его людей, потом снова посмотрел на нее.
- Объясни все Дафидду. Расскажи, почему я ушел, и передай, что я вернусь.
- Нет. - Она закусила нижнюю губу, чтобы остановить дрожь, и взглянула на гордое и красивое лицо, еще не так давно казавшееся ей таким странным. Она так хорошо изучила каждую черточку, каждую линию. Опустив взгляд, она осторожно просунула пальцы между рабским ошейником и шеей. Там, где кованое железо соприкасалось с кожей, оно было теплым. - Ты не вернешься назад, - тихо сказала она, вновь встретившись с ним взглядом. - Мы оба знаем, что это правда, Гален. Уйдя, человек, стоящий передо мной, не вернется таким же. Ты уйдешь. Но тот, кто вернется, хотя у него и будет твое лицо и твой голос, не будет тобой. Он будет римским солдатом.
Он не стал ни отрицать, ни оправдываться. Это не имело смысла. Они всегда знали, что так должно быть.
- Римлянин! Нам пора, идем! Рика опустила руку и потупилась.
- Мне.., мне надо к Дафидду. Пусть.., пусть хранят тебя боги. - Она повернулась к хижине и больше не оглядывалась.
***
- Нет!
Рика понимала его гнев. Он чувствовал, что его предали. Она положила руку на плечо.
- Дафидд...
Он дернулся, сбросил руку и, сгорбившись, отвернулся.
- Оставь меня. Она отошла на шаг.
- Дафидд, мы всегда понимали... - Хотя ничто не в состоянии было смягчить жестокость этих слов, она старалась говорить ласково. - Мы всегда понимали, что он не может остаться, что когда-нибудь он покинет нас.
- Он вернется! - Белокурая головка повернулась, и она увидела слезы в его глазах. - Если он сказал, так оно и будет!
- Да, он сказал это. Но никто не может знать наверняка. Все может измениться...
- Он вернется. Я знаю! - Дафидд вытер глаза кулаком. Нервно сглотнув несколько раз, расправил плечи и задрал голову, как будто вызывая ее на спор. - Я знаю. И когда он вернется, все будет по-прежнему.
Рика вздохнула. Временами Дафидд проявлял удивительное упорство и принимал за реальность только то, что чувствовал сам. Но иногда он становился ужасным фантазером. Сейчас он совершенно не соглашался прислушаться к голосу разума.
- Дафидд, по-прежнему никогда не будет. Может быть, ты прав, и он вернется. Но это будет не тот Гален, которого ты знал. Он придет с войском, одетый в доспехи и шлем. Может быть, ты его даже не узнаешь. А ему, может быть, нельзя будет узнавать тебя.
- Конечно, он узнает! - Лицо исказилось от гнева. - Не говори так!
Рика опустилась рядом с мальчиком на колени. Обняв за худенькие плечи, она повернула его лицом к себе.
- Извини, Дафидд. Я не хотела быть жестокой, но если он и вернется, что это изменит? Он же говорил тебе, что римский солдат должен служить двадцать пять лет. Когда ему можно будет оставить армию, у него будет седая борода, как у того, которого он зовет Сита. Дафидд, прошу тебя, слушай меня.
Она смахнула со лба упавшую прядь волос.
- Он не мирный человек, спокойно проживающий свой век и умирающий в своей постели. Он воин. Ты слышал его рассказы о дальних странах и необычных людях. Может ли он остаться, будет ли доволен, возделывая землю и выращивая урожай? Она говорила теперь почти шепотом. - Я знаю, что ты любишь его, я тоже люблю его.
- Тогда почему ты отпустила его? - Голубые глаза смотрели на нее с недоверием. - Почему не заставила остаться? Хотя бы попросила.
- Потому что он не фермер и не раб, и никогда не был ни тем, ни другим. И я не любила бы его, если бы попыталась заставить его стать другим.
Он затряс головой.
- Гален говорил мне, что мужчина сражается за то, что любит.
Рика замигала от внезапно нахлынувших слез.
- Дафидд, я тоже была при этом и слышала его слова. Он говорил, что мужчина сражается во имя любви, а не за то, чтобы удержать любовь. Он странно посмотрел на нее.
- Ты женщина, ты не понимаешь, - тихо сказал он, отворачиваясь. - Но это не имеет значения. Я знаю...
Поскольку он по-детски отрицал то, чего не мог понять, она восприняла его странный ответ за согласие. Особенно когда услышала окончание.
- Он говорил, что должен делать мужчина.
Глава 21
Заслонив глаза от яркого полуденного солнца, Церрикс смотрел на казавшуюся бесконечной колонну солдат, тянувшихся через лежащее внизу ущелье.
- Это производит впечатление. Если эта армия взята только для переговоров, как говорится в его послании, то как же должен выглядеть весь легион?
Церрикс не ответил на вопрос, спокойно заданный человеком, стоящим рядом с ним на высокой стене крепости. Мирддин спрашивал не для того, чтобы получить ответ. Подыгрывая королю, друид просто выразил вслух мысли, страхи и сомнения людей, которые также наблюдали, как армия Агриколы, подобно черной тени, ползущей по земле, в боевом порядке продвигалась по дну долины.
- Разведчики сообщали о многих тысячах, - наконец произнес он. - Четверо наших воинов, попавших в лагерь вместе с центурионом, были поражены. Они утверждают, что количество вооруженных людей под его командованием невозможно сосчитать. Их как деревьев в лесу. Поэтому я верю его словам, что он действительно пришел сюда только для переговоров.
И все же, хотя этот жест доброй воли кажется мне искренним, он преследует и другую цель.
Церрикс повернулся и посмотрел на жреца.
- Чтобы почувствовать силу кулака, не обязательно видеть его вблизи, Мирддин. Это, - он жестом указал поверх стены на надвигавшуюся армию, - может быть, только десятая часть его сил. Но Агрикола знает, этого вполне достаточно, чтобы я понял его превосходство. Если же я начну атаку, у него вполне хватит людей, чтобы удержаться до подхода подкрепления. Через два дня или ранее его легионы были бы в моей долине. У нас нет ни одного шанса победить такую силу.
