Нора Робертс - Танго над пропастью
- Ты хорошо поработала. - Энн отхлебнула чай, который вскипятила себе в кухоньке наверху. И хотя ее удивило то, что Марго предпочла шампанское шампанское днем! - она не стала делать дочери замечание. - Все эти годы...
- Все эти годы я пускала по ветру свою жизнь, силы и деньги! - пожала плечами Марго. - Опять история про стрекозу и муравья, да, мама?
Энн невольно улыбнулась.
- Ты никогда к этой басне не прислушивалась и запасов на зиму не делала. По крайней мере, мне так казалось. - Она подошла к двери и заглянула в изысканно обставленную спальню. - Но, похоже, ты все-таки стала делать запасы.
- Нет, это совсем другое. Необходимость - мать изобретений. А может, мною двигало отчаяние? - Марго подумала, что если она решила быть честной во всем, то почему бы не начать прямо сейчас? - Признаться, я не рассчитывала, что все так получится. Наверное, и не хотела...
Энн обернулась и посмотрела на дочь, сидевшую в белоснежном кресле с алыми подушками. "Взгляд у нее стал мягче, - подумала она. - И лицо спокойнее. Как странно, что сама Марго, которая всегда так пристально изучала собственную внешность, этого, кажется, не замечает!"
- Значит, не хотела... - сказала наконец Энн. - А что теперь?
- Теперь я хочу, чтобы все было именно так. Нет, не правильно! - Она взяла еще одно печенье. - Я хочу, чтобы было еще лучше! Чтобы "Претензия" стала расширяться. Через год-два я собираюсь открыть филиал в Кармеле. А потом - кто знает? - элегантный магазинчик в Сан-Франциско, сувенирная лавочка в Лос-Анджелесе.
- Ты неисправимая мечтательница, Марго!
- Наверное. И меня все время тянет на новые места. - Она откинула волосы со лба и улыбнулась чуть грустно. - Боюсь, что я осталась прежней Марго.
- Нет, ты уже не прежняя Марго. - Энн подошла к дочери и обняла ее. Но все-таки, конечно, что-то есть от той маленькой девочки, которой ты была когда-то. И откуда это в тебе? - пробормотала она. - Твой дед ловил рыбу. Твоя бабка мыла полы и стирала белье. - Энн взяла руку Марго в свою - узкая ладонь, тонкие пальцы, унизанные кольцами. - Рука моей матери была в два раза больше твоей. Большая, сильная, умелая. Как моя.
Она заметила, как удивилась Марго, и поняла, что впервые мать так легко заговорила о людях, о которых обычно не упоминала. "Наверное, я была эгоисткой, - подумала Энн. - Не вспоминала о них, чтобы не тосковать".
Сколько же она наделала ошибок! А ведь это ее единственное дитя... Как это ни трудно, но ошибки рано или поздно надо исправлять.
- Мою мать звали Маргарет. - Она откашлялась. - Кажется, я не говорила тебе об этом. Она умерла через несколько месяцев после моего отъезда из Ирландии. И я чувствовала себя виноватой, потому что меня не оказалось рядом с ней, когда ей было плохо. Я даже не могла приехать попрощаться с ней! Наверное, поэтому я не рассказывала о ней ни тебе, ни кому-нибудь другому... Но, думаю, ей было бы грустно об этом узнать.
- Мне очень жаль, мам, - больше Марго ничего не могла сказать. Очень.
- Мне тоже. Ведь она так любила тебя маленькую!
- А какая... - Марго запнулась: она боялась задавать вопросы, боялась, что снова не получит на них ответа.
- Какая она была? - Энн тихо улыбнулась. - Когда ты была маленькая, ты спрашивала меня о таких вещах постоянно. А потом перестала спрашивать, потому что я на эти вопросы не отвечала... А надо было отвечать!
Она отвернулась к окну, выходившему на запруженную машинами улочку. Грех ее был в трусости и в чрезмерной заботе о себе! И если искупить его можно, только вытерпев боль воспоминаний, что ж, это не так уж и много.
- Я не делала этого раньше, потому что запретила себе оглядываться назад. - Энн обернулась и подошла к дочери. - Потому что считала, что главное - воспитать тебя, а не рассказывать тебе о людях, которых больше нет. А ведь, наверное, воспитание в том и состоит...
Марго мягко коснулась ее руки.
- Так какая же она была?
- Она была хорошей женщиной, Марго. Трудолюбивой, но не трудной. Любила петь и всегда напевала за работой. Она любила цветы и выращивала их. Еще она научила нас любить свой дом и гордиться им. Она с таким выражением лица ждала отца с моря... Только став взрослой, я поняла, что оно означает.
- А дед? Он каким был?
- Большой, с громким голосом. Обожал ругаться, и мама всегда ему за это выговаривала. - Энн улыбнулась своим воспоминаниям. - Он возвращался домой, пропахший рыбой, морем и табаком, и рассказывал нам всякие истории. Он был замечательным рассказчиком!
Энн смахнула со стола крошки.
- Ты была названа в честь моей матери. Отец тоже иногда называл ее Марго - когда хотел поддразнить. Но ты на нее не очень похожа. Впрочем, как и на меня. Только глаза... Не цвет их, а разрез. И взгляд бывает порой совсем как у нее - упрямый, пристальный. Но цвет - как у отца. В его глазах можно было утонуть. И как они сияли! Ослепительно!
- Ты никогда мне о нем не говорила...
- Потому что это тоже было больно вспоминать. - Энн устало опустилась на стул. - Наверное, я не должна была лишать тебя хотя бы воспоминаний. Но я хранила его для себя! - Голос ее задрожал. - Только для себя! И забрала у тебя твоего отца...
Марго судорожно вздохнула. Ей казалось, что грудь ее придавлена чем-то невыносимо тяжелым.
- Я всегда думала, что ты его не любила...
- Не любила?! - переспросила Энн изумленно, а потом расхохоталась. Пресвятая Дева, это я-то его не любила? Да во мне было столько любви, сколько могла вместить душа! Стоило мне взглянуть на него, и сердце готово было выпрыгнуть из груди. А когда он брал меня на руки, у меня кружилась голова просто от его запаха. Я помню этот запах до сих пор. Пахло сырой шерстью, рыбой и мужчиной.
Марго попыталась представить себе мать молодой, смеющейся, безумно влюбленной в человека, держащего ее в своих объятиях. Но это оказалось довольно трудно.
- Я думала... мне казалось, что ты вышла за него, потому что должна была это сделать.
- Конечно, должна была! - начала было Энн и осеклась. - А, ты про это... Да мой отец из него бы всю душу вытряс! Не то чтобы Джонни не делал попыток... - добавила она с лукавой улыбкой. - Он ведь был мужчиной, а у них свои принципы. Но и у меня были принципы, так что на брачную постель я вошла девственницей, хоть и сгорающей от желания.
- Так, значит... - Марго взяла бокал с шампанским, сделала глоток. Так вы не из-за меня поженились?
- Поженились мы из-за меня! - В голосе Энн звучала гордость. - Боже, мне до сих пор в голову не приходило, что ты можешь так думать!
- Ну а потом? Тебе ведь, наверное, было страшно тяжело! Ты была так молода, - попыталась объяснить Марго. - В незнакомой стране, одна, да к тому же с маленьким ребенком на руках.
- Ты никогда не была для меня бременем, Марго. Иногда, конечно, бывало трудно, - добавила она с легкой усмешкой, - но бременем ты не была. И ошибкой юности - тоже. Так что выкинь эти мысли из головы. Мы должны были пожениться, Марго, потому что любили друг друга. Безумно, отчаянно любили! И ты - дитя этой любви.
- Мамочка, прости меня, пожалуйста! Мне очень жаль...
- Жаль? Да за четыре года я получила столько счастья, сколько другим женщинам за всю жизнь не выпадает!
- Но ты потеряла его...
- Потеряла. И ты тоже. Ты знала его так недолго, но он был отличным отцом. И, Боже мой, как же он тебя любил! Он часто смотрел на тебя спящую, а потом осторожно, словно боялся разбить, проводил пальцем по твоей щеке. И улыбался при этом во весь рот. - Энн прижала руку к губам, потому что эта картина до сих пор стояла у нее перед глазами. - Прости, что я раньше тебе об этом не рассказывала!
- Ничего. - Дышать стало легче, но ужасно хотелось плакать. - Хорошо, что ты рассказала мне об этом сейчас, мама.
Энн прикрыла глаза. Как только сердце может вмещать столько любви, радости и горя?!
- Он любил нас обеих, Марго. Он был очень хороший человек и добрый; и мечтал о том, как мы будем жить все вместе, как у нас будет много детей... - Она вытащила из кармана платок и вытерла слезы. - Глупо плакать об этом через двадцать пять лет.
- Не глупо! - Для Марго все это было откровением, удивительным откровением. Если четверть века спустя есть еще горе, значит, была и любовь. Настоящая любовь! - Просто, если тебе тяжело, мы можем об этом больше не говорить.
Но Энн покачала головой. Надо рассказать все до конца, это ее долг перед дочерью.
- Когда они вернулись той ночью... Боже мой, какой был шторм на море! И гроза. Молнии словно раскалывали небо надвое! - Она открыла глаза и взглянула на дочь. - Я сразу все поняла... Не хотела верить, но поняла, что его нет, еще до того, как они сказали об этом. Потому что внезапно что-то пропало. Вот тут, - Энн прижала ладонь к сердцу. - Просто пропало. И я знала, что он забрал часть моей души с собой. Я не думала о том, смогу ли я без него жить. Я просто не хотела жить без него.
Энн стиснула пальцы. Ей было трудно говорить.
- Я была тогда на четвертом месяце.
- Ты... - Марго больше не могла сдерживать слезы. - Ты была беременна?!
