Дебора Смит - Сад каменных цветов
- Держи себя в руках, - сурово приказала Сван. - Иначе ей будет только хуже.
Я посмотрела на Матильду, и страх сжал мне горло.
- Что случилось? Ведь я навещала вас утром, и было все в порядке...
- Исследования показали, что у нее плохо с сердцем. Ей назначили новые препараты.
Карен неловко приблизилась к кровати Матильды.
- Бабушка! - позвала она.
Матильда зашевелилась под одеялом, открыла глаза и еле слышно застонала. Карен присела на постель. Матильда протянула к ней дрожащие руки, они обнялись.
Я неловко, двигаясь как автомат, подошла к креслу у кровати Сван. Когда наши глаза встретились, я наклонилась к ней и с горечью прошептала:
- Мне все известно о гостинице Ракелоу и об увольнении Леона.
Лицо Сван оставалось непроницаемым, только в глазах промелькнула усмешка. Она взяла подушку, которую обычно подкладывала под локоть, бросила ее мне и негромко, насмешливо поинтересовалась:
- Очень хочется удавить меня, правда?
- Да.
Ее веселость мигом исчезла - очевидно, она подумала о том же, что и я. Рядом с нами Карен и Матильда все еще обнимали друг друга и всхлипывали, а нам со Сван не суждено было плакать в объятиях друг друга...
- Я сделаю все, что вы хотите, только не впутывайте остальных, прошептала я.
Она посмотрела на меня с мрачным торжеством и кивнула.
***
У мотеля на окраине города к вечеру собралась целая толпа.
- Держитесь подальше от окон, - приказал Эли матери и Белл. - Мы не знаем этих людей. Возможно, они считают, что это мы виноваты в болезни Сван и Матильды. Я вас предупреждал, что такое может произойти.
Он вышел из простого одноэтажного здания на просторную стоянку, заставленную старыми автомобилями, побитыми трейлерами и ржавыми мотоциклами. Перед ним стояли грубые на вид мужчины и коренастые женщины - к нему пришли каменотесы и их жены.
Из толпы вышел Леон.
- Мы принесли тебе кое-что, - сказал он. - Мы хотим, чтобы ты отвез это на могилу своего отца в Теннесси.
Эли вздохнул с облегчением и позвал мать и сестру. Люди расступились, и они увидели небольшой мраморный памятник с очень красиво вырезанной надписью:
"Джаспер Уэйд. Муж, отец, каменотес.
Покойся в мире. Справедливость восторжествовала".
- Мы вырезали эти слова от всего сердца, - сказал Леон. - А ты сделай так, чтобы они стали правдой.
Глава 17
Когда на следующее утро мы с Карен, навестив наших бабушек, появились в вестибюле больницы, на нас воззрились две женщины из регистратуры.
- Кэра Ноланд! - хором воскликнули они и торопливо подошли к нам. - Мы так любим смотреть ваш сериал! Ваша бабушка так гордится вами.
Я смотрела, как Карен, мило улыбаясь, дает автографы, и чувствовала, что тоже горжусь ею.
- Неужели бабушка говорит обо мне? - спросила она, когда мы оказались на улице.
Я кивнула головой:
- Конечно. Матильда не пропускает ни одной серии. Я сама видела, как люди останавливали ее на улице, чтобы обсудить поведение твоей героини. Ей нравится рассказывать о тебе.
Мы сели в Саду размышлений на мраморную скамью в окружении цветущих азалий. Мраморная табличка сообщала, что этот сад - дар "Мраморной компании Хардигри". Карен поерзала немного, устраиваясь поудобнее, и тяжело вздохнула.
- Я разорвала контракт, - призналась она. - Сказала моему агенту, что больше сниматься не буду. Но сериал будет жить дальше. Они уже нашли мне замену. - Карен пожала плечами. - Так что мне недолго оставаться знаменитостью.
Я удивленно взглянула на нее:
- Почему ты решила все бросить?
- Я беременна.
Мне понадобилось некоторое время, чтобы переварить эту информацию.
Я помолчала немного, потом спросила:
- И какой у тебя срок?
- Два месяца.
- Ты любишь отца ребенка?
- Нет. Кстати, он ясно дал мне понять, что не желает быть отцом. Просто и ясно. Он настоящая дрянь.
- Я его знаю?
- Нет, если только ты не стала поклонницей гангстерского рэпа.
- Господи, Карен, что с тобой случилось?
Карен не поднимала глаз от мраморной дорожки у нас под ногами.
- Наверное, я искала любовь в неподходящих местах. И вот что из этого вышло. Я заработала деньги. Я отлично выгляжу. Я могу встречаться с белыми и с черными, с джентльменами и с бандитами. Видишь ли, у меня всегда большой выбор. Но мне так и не удалось найти того, кто бы стоил любви, какого бы цвета ни была у него кожа. - Ее лицо застыло, она закусила губу и отвернулась. - Но теперь я стану матерью, и в моей жизни наконец появится смысл.
- Ты должна сказать об этом своей бабушке.
- Я не представляю, как это сделать. Она всегда хотела, чтобы я была безупречной. Настоящей леди! - Карен невесело рассмеялась. - А я буду всего лишь матерью-одиночкой.
Она обхватила голову руками, и я наконец решилась обнять ее.
- Возможно, тебе следует поискать любовь там, где она всегда была рядом с тобой. Здесь, в Бернт-Стенде.
Карен выпрямилась. Мы посмотрели друг на друга, потом обе вздохнули с облегчением.
- Как же я по тебе скучала, дурочка! - прошептала Карен.
Я крепче прижала ее к себе, наши головы соприкоснулись.
- Я тоже скучала.
Из больницы вышел Леон в сопровождении нескольких мужчин. Мы видели, как он разговаривал с ними. Это были каменотесы - белые и черные, молодые и постарше, - но все они, как один, с уважением, внимательно слушали Форреста. Я подумала, что он, наверное, говорит с ними об Эли, и у меня заныло в груди.
- Это Леон Форрест, - сказала я Карен. - Ты его помнишь?
Карен расправила плечи, как-то странно посмотрела на меня и негромко позвала:
- Леон!
Он обернулся, оглядел сад и увидел нас. Его лицо побледнело, как только он узнал Карен. Леон на мгновение забыл, кто он, где он и чем занят.
- Карен?.. - В его голосе слышались радость, удивление, недоверие.
Карен подошла к нему, протянула руку, и Леон взял ее изящную кисть в свои крупные ладони так осторожно, словно это был тончайший фарфор. Я наблюдала, как Карен заглядывает в его мрачное, настороженное лицо, как он смотрит на нее сверху вниз, и мне казалось, что они без слов делятся друг с другом пережитыми страданиями и радостями.
Я видела, что происходит с ними, и понимала, что моя троюродная сестра инстинктивно нашла дорогу домой. Я молча смотрела на них, и у меня щемило сердце. Я оплакивала все то, что не произошло в моей жизни, - то, чего у нас с Эли никогда не было...
***
Утром Эли проснулся весь в поту на огромной кровати с пуховыми подушками в приобретенном им "доме Эсты", который назывался Бродсайд. Дом стоял на углу двух тенистых, обсаженных дубами улиц на окраине Бернт-Стенда. Когда-то здесь жили друзья Сван из Эшвилла - муж и жена, - но оба умерли несколько лет назад. Они оставили Бродсайд в наследство детям, которые решили продать похожий на виллу дом со всеми его портиками и внутренними двориками, просторными комнатами с хрустальными люстрами, антикварной мебелью и коврами из Европы. Дети решили продать его и были так счастливы получить всю сумму наличными, что не задавали никаких вопросов.
Ма и Белл с ребенком заняли красивые просторные спальни, каждая с балкончиком и роскошной ванной комнатой. Белл по ночам часами разговаривала по телефону из библиотеки дома - то со своим экстрасенсом, то с мужем Элтоном. Каждую ночь она плакала, клятвенно обещая Элтону, что очень скоро все кончится, они все придут в себя и заживут по-прежнему.
И вот теперь они втроем стояли в вестибюле больницы и спорили.
- Мама должна сделать это одна! - прошипела Белл, вцепившись Эли в руку. - Неужели ты не понимаешь, что речь идет о ее гордости? Нашу семью опозорили, так что она просто обязана сама поговорить со Сван.
Эли прикусил язык и не пошел следом за матерью, которая направилась к лифту в дальнем конце больничного холла. Проходя мимо портретов членов попечительского совета, она остановилась около изображений Сван и Матильды в изящных золоченых рамах. Маленькая, в намеренно неброском костюме цвета кофе и коричневых мокасинах, мать поджала губы и твердо взглянула на портреты обеих женщин. Эли показалось, что она похожа на исполненную решимости седовласую мышку, бросающую вызов двум хищным кошкам.
- Я не могу этого допустить, - сказал Эли сестре. - Я не хочу, чтобы она встречалась со Сван один на один. Подожди нас здесь, а я иду вместе с Ма.
- Эли, остановись! - воскликнула Белл. - Не делай этого!
Двери лифта открылись как раз в тот момент, когда Белл схватила его за руку. К удивлению Эли, из лифта вышла Дарл в легких серых брюках и белом пуловере.
Волосы она стянула в хвост на затылке, и лишь пара легких темных прядей падала ей на лоб. При виде ее печального лица и измученных синих глаз Эли почувствовал, как его охватывает гнев - и тоска. Дарл лишь мельком взглянула на него, кивнула Белл и подошла к Энни Гвен.
- Мне сказали, что вы хотите навестить мою бабушку.
- Да, я набралась смелости для разговора с ней, - ответила Ма. - Я знаю, что она болеет, и мне очень жаль, Дарл. Но я просто обязана сказать ей кое-что. Я не задержусь надолго.
