Наталья Калинина - Ужин с соблазнителем
Апухтин больше всего на свете не любил сны, в которых ему отводилась роль стороннего наблюдателя.
Его самым искренним образом удивляли люди, которые умудрялись прожить целую жизнь, глядя на происходившее вокруг со стороны.
Более того, Апухтин от души этих людей жалел.
У него на этот счет была целая теория, выработанная за десять лет общения с субъектами, творящими зло, а также теми, кто от этого зла страдает. Согласно его теории, от зла, как правило, страдали натуры пассивные, бездеятельные, легко подпадающие под влияние любого рода. Те самые сторонние наблюдатели, не желающие вмешиваться в извечную борьбу добра со злом.
Итак, несмотря на свои тревожные сны, Апухтин проспал посадку. Его разбудили громкие звуки какой-то музыки, которую бортпроводница запустила по местному радиоузлу. Видимо, чтобы побыстрей привести в чувство таких сонь, как он. То была увертюра к опере Верди «Сила судьбы», одной из самых любимых опер Апухтина, дивная страстная музыка, которая всегда возбуждала в нем жажду борьбы.
Выйдя из кабины самолета, Апухтин почувствовал себя, как в финской бане: та же сушь, жарища, только, в отличие от бани, дует ветерок. Обжигающе знойный, полный родных, уже наполовину забытых, запахов степного приволья.
Он сразу же позвонил в городской угрозыск и попросил срочно прислать в аэропорт машину с опытным шофером, знающим местные проселки. В его ушах еще звучала божественная музыка Верди.
В просторном новом здании аэровокзала было многолюдно и шумно. Гигантские вентиляторы на потолке гоняли с места на место душный воздух, пропитанный испарениями разгоряченных человеческих тел.
Апухтин внимательно вглядывался в лица сидевших в креслах в зале ожидания и толпившихся у стоек кафе людей. Обычная толпа бодрых, оптимистично настроенных отпускников. У командировочных куда более унылый вид. Полным-полно детей всех возрастов, этих самых невозмутимых на свете путешественников, которые в мгновение ока обживают самое унылое помещение.
Маленькая черная собачка, щенок карликового пуделя, спрыгнула с коленей сидевшей возле киоска «Союзпечати» старушки и кинулась к выходу, не обращая ни малейшего внимания на призывы хозяйки вернуться.
Апухтин изловчился и ловко, на лету поймал собачку.
— Вот спасибо, милый человек, — запричитала старушка, обнаружив ту самую милую шепелявинку, по которой Апухтин безошибочно узнавал своих земляков. — Внучка побежала куда-то, кутенка бросила, а он вертлявый такой — минутки спокойно не посидит. Что-то долго нету ее…
Апухтин насторожился. Конечно, щенков карликовых пуделей, тем более черного цвета, пруд пруди. И их, как правило, покупают девчонкам-подросткам, потакая их желанию опекать слабых и симпатичных. Но он давным-давно взял себе за правило не верить в совпадения.
— Вы в Москву летите? — спросил Апухтин у старушки.
— В Москву, в Москву, — охотно закивала та. — Учитель за билетами пошел, а ей наказал с места не сходить, покуда сам не вернется. И мне приказал глаз с нее не спускать. Да разве их нынче устережешь? — Старушка всхлипнула. — Еще с нею такая беда приключилась… А все я, дура старая, виновата…
Старушка поправила платок и утерла нос и губы его длинным широким концом.
— Где, где она? — услышал Апухтин прямо возле уха. Он обернулся. Долговязый мужчина лет тридцати с небольшим в потертых джинсах и с адидасовской сумкой на плече выражал всем своим видом явную тревогу. — Я же велел вам глаз с нее не спускать.
— Она вон туда побежала. — Старушка указала пальцем в сторону камеры хранения. — Сказала мне, что знакомого увидела или подружку. Глухая я, не расслышала, — виновато пояснила она Апухтину.
Мужчина метнулся было в сторону камеры хранения. Апухтин крепко стиснул его запястье.
— Капитан Апухтин из уголовного розыска. Меня не меньше вашего волнует судьба Марины Бояриновой. Попрошу вас быстро ввести меня в курс дела. Вижу, вам тоже известно, что над девочкой нависла серьезная угроза.
Здание аэровокзала и близлежащие окрестности были прочесаны самым тщательным образом. Выехать из города было практически невозможно. И тем не менее предупредили все областные посты ГАИ. Текучий состав беспрерывно прибывающих и улетающих пассажиров не давал возможности найти прямых очевидцев случившегося. Кто-то видел, как девочка в розовом сарафане и заплетенной от затылка косичкой шла в сторону стоянки такси с высоким грузным мужчиной или же просто рядом с ним, кто-то утверждал, что видел эту девочку в противоположной стороне, у выхода на летное поле. Дежурная по камере хранения вообще ее не видела — последние сорок минут она работала, не разгибая спины.
Козельков, которого Татьяна Андреевна Лукашова, бабушка Марины Бояриновой, почему-то называла Учителем, после сбивчивого, но достаточно подробного отчета о событиях минувшего дня стал бить себя кулаком в грудь, обвиняя себя во всех смертных грехах. Потом он впал в истерику, и Апухтин попросил, чтоб Козелькову дали валерьянки.
Итак, оправдались все его самые худшие предчувствия. Апухтин ругал себя за то, что слишком медленно шел к аэровокзалу и вместо того, чтобы поспешить в зал ожидания, позволил себе перекинуться двумя-тремя ничего не значившими фразами с сержантом Красильниковым, который помог ему связаться с местным угрозыском. Одним словом, превратился на несколько минут в стороннего наблюдателя. А в это самое время недремлющее зло сумело восторжествовать над добром и справедливостью.
— Вам известно, где живет Глушков? — спросил Апухтин у притихшего Козелькова.
Тот кивнул и промычал что-то невразумительное.
— Едем к нему. Я останусь внизу, вы попытаетесь вызвать его на откровенность. Можете пригрозить милицией. Ведь он покушался на вашу жизнь. Не получится у вас, я вырву у него признание силой.
Козельков вернулся от Глушкова через две минуты — его даже на порог не пустили.
Апухтин понял, что Козельков сказал правду, когда увидел в дверном проеме разъяренную стокилограммовую тушу в стеганом халате. Она попыталась захлопнуть перед его носом дверь, но он успел просунуть ногу.
— Я вызову милицию! — визжала Глушкова. — Я не позволю всякому отребью соваться в мой дом!
— Милиция к вашим услугам.
Апухтин сунул ей под нос удостоверение и отвесил шутливый поклон.
Глушкова попятилась в комнату, плюхнулась на стул и попыталась принять покорный вид Что ей, впрочем, не удалось.
— Мне нужен ваш муж. Где он может быть? Боюсь, ему угрожает серьезная…
— Да пропади он пропадом! Допрыгался! Говорила ему: не связывайся со всякой шушерой вроде этого Козелькова. Он меня никогда не слушал. Да я палец о палец не ударю, чтоб помочь этому проходимцу!
— Спокойней, гражданка Глушкова. Полагаю, ваше благосостояние в какой-то мере зависит и от вашего супруга тоже. — Апухтин обвел многозначительным взглядом добротно обставленную комнату. — Ваш муж не ночевал дома, но его машина стоит возле подъезда. Когда он ее там оставил? Попрошу ответить как можно точней.
— Как обычно, после работы, — промямлила Глушкова.
— Вы хотите сказать, что сегодня он работал в ночную смену?
— Черт его знает, где он работал. Может, у бабы какой. Он неизвестно где шляется последнее время. Тут недавно его с какой-то крашеной шлюхой видели. Уж я бы перекрасила эту заразу. В самый модный цвет!
— Не сомневаюсь ни минуты. Так, значит, ваш муж появился сегодня…
— Уже светать начало. — Глушкова злобно всхлипнула. — Я всю ночь глаз не сомкнула. Он на кухню прошел, посудой загремел. Я вышла, хотела ему… ну, хотя бы выговор сделать, а он белый весь и руки трясутся. «Тише, говорит. Я в спальне спрячусь, а ты в дом никого не впускай и на телефонные звонки не отвечай». Только он это сказал, как зазвенел телефон. Он подскочил, будто его в задницу ужалили. За голову схватился, за сердце, потом бросился к телефону, схватил трубку. Ему там что-то сказали — правда, это был мужской голос, а он повторил несколько раз: «Да, да, все понял». Для чего-то шляпу соломенную напялил. Я дверь собой загородила, сказала: только через мой труп уйдешь. Он меня так грубо оттолкнул и дверью хлопнул. Товарищ начальник, он обещал мне, что завязал с этими людьми. Это все Козельков. Я этого паразита больше на порог не пущу.
За весь день даже намека на какой-либо след не нашли. Апухтин понимал, что Марину Бояринову преступники взяли как заложницу — они ведь не знали, что полиэтиленовый мешок с награбленными драгоценностями лежит в сейфе МУРа. Козельков сказал, что ему было поручено доставить деньги и драгоценности в назначенное место в определенный день и час. Он от этого поручения увильнул.
Если ход этих рассуждений верен, преступники должны рано или поздно вступить с Козельковым в контакт.
