Кристин Сэлингер - Семейные тайны
— Ха-ха. — Филипп осторожно опустил Грейс на ноги.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил у нее Кэм.
— Превосходно.
— Ты и выглядишь превосходно. — Кэм привлек Грейс к себе и потерся подбородком о ее макушку. В движениях его сквозило столько мягкости и нежности, что Сибилл заморгала от изумления. — Молодец, братишка, — тихо сказал Кэм, обращаясь к Этану.
— Спасибо. А теперь я могу получить назад свою жену?
— Я почти закончил. — Кэм отстранил от себя Грейс на вытянутую руку. — Если он не будет как следует заботиться о тебе и маленьком Куинне, я из него всю душу вытрясу.
— Мы когда-нибудь сядем есть? — с негодованием в голосе воскликнул Сет, появляясь в дверях кухни. — А почему Анна и Грейс в слезах? — Он обвел осуждающим взглядом всех собравшихся, в том числе и Сибилл. — Что случилось?
— Это от радости. — Грейс шмыгнула носом. Сибилл протянула ей салфетку, которую извлекла из своей сумочки. — У меня будет ребенок.
— Серьезно? Ну и ну. Классно. Кайф. А Обри знает?
— Нет, мы с Этаном сообщим ей чуть позже. Но сейчас я все равно иду за ней, мы собираемся кое-что показать тебе. На улице.
— На улице? — Сет кинулся к двери, но Филипп преградил ему дорогу.
— Не спеши.
— Что там? Ну не мешай, дай пройти. Черт! Дай посмотреть, что там.
— Ему следует завязать глаза, — сказал Филипп.
— И заткнуть рот, — добавил Кэм.
Этан решил проблему, развернув Сета за плечо. Когда Грейс принесла Обри, Этан подмигнул и, подхватив мальчика под мышку, направился с ним к выходу.
— Эй, вы что, опять хотите бросить меня в воду?! — Звонкий голос Сета полнился восторгом и ужасом. — Спятили что ли? Холодно же!
— Слизняк, — ухмыльнулся Кэм, когда Сет поднял голову за спиной Этана.
— Только попробуйте, — предупредил мальчик с радостью и вызовом в глазах. — Одного из вас я обязательно за собой утащу.
— Ну-ну, испугал. — Филипп пригнул голову Сета. — Готовы? — спросил он, когда все собрались на берегу. — Хорошо. Давай, Этан.
— Вода же холодная! — взвизгнул Сет, чувствуя, что Этан разгибает руку. Но его поставили на ноги и повернули лицом к небольшому деревянному паруснику с небесно-голубыми парусами, мягко хлопающими на вечернем ветру. Мальчик открыл рот от изумления. — Что… откуда это?
— Плод наших трудов, — сдержанно отвечал Филипп.
— Это… кто его покупает?
— Он построен не на продажу, — сказал Кэм.
— Он… он… — Не может быть, с замиранием сердца думал Сет. В его душе боролись недоверие и надежда. Но надежда перевешивала. За последний год он научился надеяться. — Это мне?
— Среди присутствующих здесь день рождения только у тебя одного, — напомнил ему Кэм. — Хочешь взглянуть поближе?
— Он мой? — прошептал мальчик с таким восторгом и ошеломлением в голосе, что у Сибилл защипало в глазах. — Мой? — радостно завопил он и крутанулся на месте. — И я могу оставить его у себя?
— Ты хороший моряк, — спокойно заметил Этан. — И парусник хороший. Остойчивый и с отличным ходом.
— Вы построили его для меня? — Мальчик переводил взгляд с одного брата на другого. — Для меня?
— Нет, для другого щенка. — Кэм дал ему легкий подзатыльник. — Ну что задумался? Иди смотри.
— Правда? — дрожащими губами произнес Сет. — Я могу залезть в него? И посидеть?
— Ради Бога, — с волнением в голосе воскликнул Кэм, хватая мальчика за руку и переставляя его на палубу. — Он ведь твой!
— Думаю, нам лучше оставить мужчин. Пусть побудут одни несколько минут, — тихо сказала Анна.
— Они так любят его, — заметила Сибилл, наблюдая, как четверо мужчин восторженно обсуждают достоинства деревянного судна. — Наверное, я только сейчас это поняла по-настоящему.
— Он тоже их любит. — Грейс прижалась щекой к личику Обри.
И не просто любит, думала Сибилл, сидя за праздничным столом в шумной кухне. Ей опять вспомнилось потрясенное лицо Сета, пытающегося осознать, что кто-то любит его, любит настолько, что догадался о его сокровенной мечте. Догадался и воплотил ее в реальность.
Модель его жизни была сломана, изменена и преобразована. До того, как она вошла в нее. Теперь его жизнь текла по предначертанному руслу. Он нашел свою семью.
Но ей нет среди них места. Она не может здесь оставаться. Еще немного, и она не выдержит.
— Мне пора, — с учтивой улыбкой объявила Сибилл. — Разрешите поблагодарить вас…
— Сет еще не видел твоего подарка, — перебила ее Анна. — Пусть он вскроет его, а потом мы будем есть торт.
— Торт! — Обри, сидевшая на высоком стульчике, захлопала в ладоши. — Он задует свечи и загадает желание.
— Чуть позже, — сказала дочери Грейс. — Сет, отведи Сибилл в гостиную. Подарок там.
— Конечно. — Мальчик дождался, пока Сибилл встала из-за стола, и, передернув плечом, пошел из кухни.
— Я купила все это в Балтиморе, — смущенно начала она, — так что, если что-то тебе не понравится или не подойдет, Филипп сможет обменять.
— Ладно. — Сет вытащил коробку из первого пакета, уселся в позе лотоса на полу и спустя несколько секунд уже рвал в клочья подарочную упаковку, которую она так мучительно выбирала.
— Могла бы и в газету завернуть, — хмыкнул Филипп, усаживая ее в кресло.
— Обычная коробка, — озадаченно произнес Сет. Его скучающий тон резанул ее по сердцу.
— Да… я сохранила чек. Можешь вернуть в магазин в любое время и обменять на то, что нравится.
— Ага. — Тут он перехватил жесткий взгляд Филиппа и поправился: — Вообще-то коробка ничего, красивая. — На самом деле ему хотелось закатить глаза. Он лениво отогнул металлический крючок, откинул крышку. — Черт побери!
— Вот это да, Сет! — присвистнул Кэм, глянув через плечо на входившую в гостиную Анну.
— Боже, ты только посмотри! Тут есть все. И уголь, и пастель, и карандаши. — Он ошарашенно взглянул на Сибилл. — И это все мне?
— Это набор. — Она нервно крутила на пальце тоненькое колечко. — Ты так хорошо рисуешь, и я подумала… может, тебе захочется поэкспериментировать с другими материалами. Во второй коробке еще кое-какие принадлежности.
— Еще?
— Акварель, кисти, бумага… — Она пересела на пол, глядя, как мальчик с радостным нетерпением срывает бумагу со второй коробки. — Возможно, ты решишь, что тебе больше по душе краски, замешенные на акриловой смоле, или перо с тушью, но я сама больше склоняюсь к акварели, поэтому подумала, что, может, ты тоже захочешь попробовать.
— Я не умею рисовать акварелью.
— О, это очень просто. — Сибилл взяла одну из кистей и начала объяснять основные технические приемы. Рассказывая, она улыбалась ему, позабыв про свою нервозность.
Свет лампы косо падал на ее лицо, преображая черты, глаза и тем самым вызывая у него смутные воспоминания.
— У тебя в квартире на стене висела картина? Цветы, белые цветы в синей вазе?
Сибилл сдавила пальцами кисть.
— Да, в спальне. У меня в квартире в Нью-Йорке. Это одна из моих акварелей. Не очень удачная.
— И еще у тебя были цветные бутылочки на столе. Много. Разных размеров.
— Флакончики от духов. — У нее опять сдавило горло, так что она едва выдохнула. — Я их коллекционировала.
— Ты разрешила мне спать с тобой в твоей кровати. — Он прищурился, сосредоточенно роясь в обрывках воспоминаний. Мягкие ароматы, мягкий голос, мягкие цвета, формы. — Ты рассказывала мне сказку, про лягушку.
«Заколдованный принц». В воображении всплыл маленький мальчик. Он лежит возле нее, свернувшись клубочком. Его ярко-синие глаза неотрывно смотрят ей в лицо. Ночник рассеивает темноту, а она успокаивает его страхи волшебной сказкой со счастливым концом.
— Когда ты гостил у меня, тебе снились кошмары. Ты еще совсем маленький был тогда.
— И еще у меня был щенок. Ты купила мне щенка.
— Не настоящего. Мягкую игрушку. — У нее поплыло перед глазами, в горле застрял комок, сердце разрывалось. — Ты… у тебя не было игрушек. И, когда я принесла его домой, ты спросил, чей он. Я сказала: твой. Ты так и звал его: «Твой». Она не взяла его, когда… Мне нужно идти.
Сибилл вскочила с пола и стремительно кинулась к двери.
ГЛАВА 17
Она подбежала к своему автомобилю, дернула дверцу и только тогда сообразила, что машина закрыта. Глупая привычка жителя большого города, совсем неуместная в милом маленьком городке.
В следующую минуту она осознала, что выскочила на улицу без сумки, пиджака и ключей. Но о том, чтобы возвращаться в дом после столь постыдной вспышки, не может быть и речи. Лучше идти до гостиницы пешком.
Услышав за спиной шаги, Сибилл резко обернулась и увидела направляющегося к ней Филиппа. Радость или смущение вызвало его появление, она затруднялась определить. Она не могла понять, что пузырится в ней, горит, заливая сердце и горло. Чувствовала только, что ей нужно от этого поскорее избавиться.
