Константин Николаев - Брачный сезон, или Эксперименты с женой
- Понимаете, Арсений, от меня только что ушел муж, - продолжала щебетать Марина. - Вот я и решила вам позвонить... Это ничего?
- Ничего, ничего, - ответил я, подумав про себя: "Интересно, какой по счету этот муж при такой-то первозданной дурости жены?"
- Катя сказала, что вы готовы со мной сходить в театр, - наивно заявила моя собеседница. - А то билеты пропадают...
- Да-да, - пришлось сделать вид, что я в курсе Катькиных происков.
- Ну тогда я вас жду через полчаса. На "Театральной".
Так, спектакль к тому же еще и утренний. С одной стороны - слава богу, ведь вечером у меня это чертово родительское собрание. Но с другой - вдруг у этой наивной особы пропадают билеты на "Приключения Буратино"? А я с детства не люблю утренники. Особенно новогодние елки. Это, наверное, подсознание.
Как-то раз мои родители достали билет на елку в Кремль. Они уверяли, что все советские дети мечтают побывать на кремлевской елке. Правда, я с этим утверждением охотно бы поспорил.
Вялое кремлевское действо было полностью омрачено последующим получасовым вышагиванием по кругу за железной загородкой в обществе таких же несчастных созданий. По другую сторону загородки толпились родители, выхватывая своих чад из общей кучи. Но меня почему-то никто не замечал. Я даже начал тяготиться богатым кремлевским подарком, который оттягивал мою посиневшую кисть. Конфеты "Мишка косолапый" и он же "на севере" не радовали мое детское сердце. "Неужели я останусь здесь навсегда?" - меланхолично думал я, глотая слезы.
Наконец меня подвели к какой-то тетке в зеленой мохеровой шапке. Она даже отдаленно не напоминала никого из моих родственников. Зато я, видимо, был чрезвычайно похож на ее отпрыска. За исключением одной детали.
- Это не наш мальчик! - завопила мохеровая тетка и смерила меня презрительным взглядом. - Наш был в коричневых ботинках!
С тех пор массовых мероприятий я старательно избегал. И вот теперь некая Марина предлагает мне тряхнуть стариной и посетить утренний спектакль. Чертовщина какая-то...
Глава 4
Театральный роман
Тем не менее через двадцать пять минут, весь в мыле, я стоял на "Театральной" с куцым букетиком гвоздик.
Так уж почему-то положено. Пускай ты ни разу не видел человека, которому предназначаются цветы. Пускай ты даже ненавидишь этого человека. Пускай тебе противно само упоминание его имени (я, конечно, не имею в виду Марину). Но букет пусть самых задрипанных цветов ты купить обязан. И наплевать, что ты, возможно, истратил на эти условности последние деньги, на которые с гораздо большим удовольствием купил бы пачку пельменей на ужин.
И вот я стою на "Театральной" и вдруг с ужасом понимаю, что не смогу вычленить Марину в толпе тоже чего-то ожидающих девиц. Простой я тут хоть год, все будет бесполезно - описание своей внешности Катькина подруга оставить не удосужилась. Впрочем, как и я. Сказала бы хоть, мол, дорогой Арсений, я буду держать в каждой руке по хозяйственной сумке. Так нет же...
Не подходить же, в самом деле, ко всем подряд с немыслимым и глупым вопросом прожженного ловеласа: "Девушка, вы не меня ждете?"
Станционный милиционер уже начал с подозрением поглядывать в мою сторону, как вдруг ко мне приблизилась особа в кашемировом пальто песочного цвета, тщательно оглядела меня и сказала вполголоса куда-то в сторону:
- По описанию сходится. Джинсы, куртка, туповатый взгляд... Да, это он!
Я огляделся. Особа была совершенно одна. Если, конечно, не считать многочисленных пассажиров метро, снующих взад-вперед по своим бестолковым делам.
- Простите, вас зовут не Арсений? - это уже явно относилось ко мне.
- Да, - согласился я. - А вы Марина.
- А вы догадливый, - перекрыл шум подошедшего поезда знакомый щебечущий голос.
- Ну что ж, пошли? - предложил я. - Скоро одиннадцать. Опоздаем.
- Да нет, что вы! Мы же идем не в обычный театр. А на МОШКАРЕВА! Марина произнесла эту мало о чем говорящую мне фамилию таким тоном, словно ни на минуту не усомнилась в моем близком знакомстве с ее обладателем.
- На Мошкарева?
- Неужели вы о нем не слышали? Это же руководитель "Театра Мошкарева"!
Так. Час от часу не легче. Ладно, на месте разберемся. Я подхватил Марину под руку, и она повлекла меня к выходу из метро.
Мы шли долго. И все какими-то слякотными проулками. Распугивая голубей, кошек и алкоголиков. Наконец перед нашими носами возникла гигантская черная надпись, кривовато выведенная неопытной, а скорей всего, пьяной рукой:
дО тЕАтРа мОШкАРевА - 1оОО ШАгОВ!
- Вот видите! - вскрикнула моя спутница, словно это можно было не увидеть. - Давайте считать...
- Да это же примерно километр!
- Ну и что?!
Огибая лужи, мы принялись отсчитывать тысячу шагов. На восемьсот семьдесят девятом шаге мы уперлись в обшарпанную вывеску:
ТЕАТР-СТУДИЯ ПОД РУКОВОДСТВОМ ВЯЧЕСЛАВА МОШКАРЕВА
Насчет "1000 шагов" мошкаревцы, видимо, погорячились. Я посмотрел на часы. 11.15.
- Опоздали? - неуверенно спросил я Марину.
- Да это же Мошкарев, - опять напомнила она. - А у него все спектакли начинаются либо в 11.32 утра, либо в 11.32 вечера...
- Да он просто постмодернист какой-то, - попробовал пошутить я.
- Он гений! - не поняла Марина моей шутки.
Я распахнул дверь этого, с позволения сказать, театра, и мы очутились в помещении, напоминавшем прихожую стандартной квартиры, каковой оно, видимо, и было до появления постмодерниста Мошкарева.
Не дожидаясь, пока мои вялые руки примут ее кашемировое пальто, Марина повесила его на трехногую вешалку.
Теперь подошел мой черед оглядывать свою будущую спутницу. Я не имею в виду - спутницу жизни. Просто спутницу. Все-таки нам вместе предстояло насладиться спектаклем.
Большинство мужчин имеют неприятную привычку оглядывать женщин. Особенно если направляются с ними в общественные места. Не будет ли стыдно за ту, что цепляется за твой локоть? Станут ли другие мужики завидовать твоему соседству? Я, к сожалению, вхожу в число этого прискорбного большинства.
Итак, что же мы видим? Неплохую фигурку, стройные ноги в черных чулках. Так, уже хорошо. Туфли, правда, какие-то странные. Мужские, что ли? И эти бусы. Не бусы, а связка каких-то металлоконструкций.
А вот блузка - ничего. Идет ей. Если бы не эта клетчатая безразмерная юбка, было бы совсем хорошо. Хотя кофта тоже какая-то мешковатая. Не разберешь, что она там прикрывает. Ладно, бог с ней, с кофтой.
Теперь лицо. Глазенки, конечно, мелковаты, но косметика вполне удачно скрывает этот недостаток. Хотя штукатурки могло быть и поменьше. Ушки аккуратные. Но серьги! Сродни бусам. Наверно, так называемый "ансамбль". Купила по дури у какого-нибудь ювелира-извращенца. Вот и получилось, что с этими серьгами и бусами передо мной не женщина, а мечта садиста.
Но в целом я остался вполне удовлетворен беглым осмотром. Сам я, надо признаться, выгляжу похуже. Обычно я наведываюсь в театр в костюме и при галстуке. А сейчас - джинсы, серенький свитер, брюхо... Правда, у меня есть оправдание: я-то ведь собирался на работу, а вовсе не в театр.
Но что же Марина? Она покинула меня и, спрятавшись в пыльном закоулке прихожей, о чем-то оживленно разговаривала с тощим молодым человеком. Одет он был точно так же, как я. Те же джинсы, свитер. Только вот живота у него не было. Зато имелось кое-что похуже - жидкая бороденка и непромытые длинные волосы.
Я немного огорчился сходством наших одеяний. Мне это всегда неприятно. Поэтому я с опаской покупаю новые вещи. А вдруг завтра в них выйдет на улицу вся Москва? Хотя женщинам это, должно быть, еще неприятней. В связи с этим мне вспоминается одна история.
Мы с одной милой девушкой отправились в ресторан. Она была очень весела. Главным образом, как я понял, из-за того, что на ней красовалось шикарное золотое платье. Его она урвала в "Березке", так что неприятные дубли исключались. И надо же было случиться такой досаде! Как только мы вошли в зал, мимо нас продефилировала толстая бабенка торгашеского вида в точно таком же наряде.
С моей спутницы мигом спала вся веселость. Она старалась пореже вылезать из-за стола. А танцевать и вовсе отказалась. Покидали же ресторан мы в полном унынии. Оказалось, что когда моя девушка наконец решилась попудрить нос, то на зеркальной лестнице ей опять встретилась та бабенка. Положение усугублялось еще и тем, что зеркала висели по обе стороны лестницы и отражали друг друга. Создавалось впечатление, что золотых платьев в ресторане не два, а по меньшей мере - тысяча. А теперь скажите, до веселья ли тут?
Тем временем Марина наконец обратила внимание на мою скромную персону. Ухватив молодого человека за хилую ручку, выбралась из своего закоулка.
- Познакомьтесь, Вячеслав, это Арсений, - проговорила она томным голосом.
Я протянул руку, ожидая, что Марина представит своего знакомца. Но этого не произошло. Более того, "гений" (а это был именно он) вообще не заметил моей протянутой руки. Может, подобная невежливость свойственна всем гениям? Вместо этого Вячеслав сказал:
