Николас Эванс - Перевал
Естественно, Бен знал, что неожиданная новость расстроит ее. Любая мать с горечью восприняла бы такую весть. Но она так обожала его, верила в него, что всегда становилась на сторону сына, даже в тех случаях, когда он сам осознавал свою неправоту. Ее реакция застала его врасплох. Когда после ужина он все же осмелился сказать ей о своем решении уйти из семьи, она была не просто рассержена — его любящая мать впала в ярость. Она даже ударила его по руке! Как он мог бросить жену и детей? Как он мог?!
— Ты давал клятву! — рыдала она, вытирая слезы, которые проливала от злости и горя. — Клятву! Ты должен вернуться немедленно. Слышишь меня? Ты вернешься, потому что ты не можешь нарушить своего обещания.
Со временем она успокоилась, но слезы продолжали струиться у нее из глаз, а он все пытался объяснить причину своего ухода. Бен не стал говорить о том, что действительно подтолкнуло его к такому решению, потому что не мог ни с кем разделить своих переживаний, а тем более с матерью. Вместо этого он прибег к стандартному набору банальностей, говоря, что многие годы, хотя они и пытались скрыть это от себя и окружающих, ни он, ни Сара не были счастливы вместе, что они давно уже «не те люди, которыми были когда-то в юности», что они изменились и «пошли каждый своей дорогой».
Наконец эта мелкая ложь оказала свое действие и если и не убедила ее в правоте Бена, то хотя бы смягчила позицию матери, сделав ее лояльнее. Маргарет согласилась, хоть и с грустью, что утраченного не вернешь и ругать его бесполезно.
Сквозь слезы мать объявила, что ее единственным желанием всегда было видеть его счастливым.
Но если отношение матери к его сообщению стало для Бена неожиданностью, то реакция сестры вызвала у него шок. Он поехал в Топику, чтобы пообедать с ней, на следующий день. Салли была на пять лет старше Бена, и они не получили возможности хорошо узнать друг друга. Он знал, что всегда был любимчиком матери, поэтому старался относиться к сестре с особенной заботой и подчеркнутой нежностью. Ему было приятно видеть, что она без ревности воспринимает его положение в семье. До этих пор он вообще не задумывался, способна ли она критически относиться к нему.
Салли была из тех женщин, о которых говорят, что они скорее интересны, чем симпатичны или милы. Она унаследовала пронзительный взгляд карих глаз и густые брови отца. Она была выше, чем хотела бы казаться, поэтому немного сутулилась, словно несла на плечах какой-то груз. Сестра вышла замуж за бухгалтера по имени Стив. Он был настолько скучным, что Эбби упоминала его имя, когда хотела выразить свою тоску или антипатию к кому-нибудь: «Я чувствую, как Стив подбирается ко мне» или «Он, должно быть, брат-близнец Стива, разлученный с ним в детстве». Эти и другие выражения прочно вошли в их семейный лексикон. У Салли и Стива было двое детей, которые, к сожалению, унаследовали отцовскую вялость и неумение радоваться жизни. Оба стали бухгалтерами.
Бен рассчитывал пригласить ее в ресторан, но вместо этого Салли приготовила обед, накрыв стол в своей кухоньке с кружевными занавесками и коллекцией керамических лягушек на подоконнике. Стив был на работе, так что в доме остались только они и лягушки. Бенджамин подождал окончания обеда, на который она подала свиные отбивные на гриле и лимонный пирог, а потом преподнес ей свою новость. Не успел он договорить, как по сузившимся глазам Салли понял, что так просто ему не отделаться. Когда он замолчал, повисла зловещая тишина.
— Кто дал тебе такое право? — прошипела она.
— Что ты хочешь сказать?
— Кто и что дает тебе право так поступать? Уходить.
— Ну…
— Кто из нас чувствует себя счастливым? Любая пара, которую я знаю, не может похвастаться гармоничными отношениями. Я не знаю ни одной чертовой супружеской пары, о которой я могла бы сказать положа руку на сердце, что они счастливы!
Бен немного поерзал на стуле и улыбнулся.
— Тебе такая пара известна, а? — продолжала сестра, повысив голос.
— Ну… — снова промычал Бен.
— Нет, я хочу, чтобы ты ответил. О счастье в браке, полном и абсолютном. Нет, ты такой пары не найдешь, потому что, Бенджамин, надо быть реалистом. Надо следовать правилам игры. Ты думаешь, что отец и мать были счастливы? Ну?
— Не знаю, что и сказать.
— Конечно, нет! Никто не может этим похвастаться. Но это не значит, что ты получаешь право встать и уйти. О, какой я несчастный! О, какой я бедный! Наверное, брошу я свою жену и детей! Ради бога, очнись! Бен, надо смотреть жизни в лицо, а не убегать от нее.
Бен был почти парализован этим неожиданным напором. Но она еще не закончила. Фактически Салли только размялась перед нанесением основного удара. Она прочла ему целую лекцию на тему, как он стал жертвой потребительского образа жизни, когда тебя то и дело бомбардируют со всех сторон обещанием счастья, доказывая, что ты, как никто другой, должен и имеешь право быть счастливым. Культура бесконечного потребления перевернула все с ног на голову, и его история стала тому подтверждением. Людям постоянно трубят в уши со страниц журналов, в тупых телешоу и рекламных роликах, играющих на раздувании человеческой жадности и зависти, что они могут получить свою порцию счастья, если купят новую крутую вещь, или новую подружку, или новое лицо, или силиконовые груди. Люди не могут удовлетвориться тем, что имеют, и начинают менять все вокруг себя, но ведь это совсем не означает, что подобные перемены к лучшему…
Если бы он не был так потрясен ее красноречием, то мог бы встать перед Салли и приветствовать ее аплодисментами. Но вместо этого он опустил глаза и кивал головой, пытаясь принять пристыженный вид. Спустя полчаса, два раза окончательно отвергнув ее предположение, что у него просто роман и теперь он боится признаться в этом жене, Бен попрощался с Салли и прошел к двери, придавленный грузом ее обвинений, так что теперь сходство между братом и сестрой усилилось.
Танец завершился, и участники «телесного хора» уселись в круг на полу. Они держались за руки, закрыв глаза. Бен оказался рядом с мужчиной в лиловых одеждах, который, судя по всему, проникся к Бену симпатией.
Через двадцать минут, в течение которых любой желающий мог выразить свои ощущения, сеанс окончился. Все обулись, а затем к нему подошла с объятиями Лори и вслед за ней и Ева, которую они оба тоже обняли.
— Как тебе, понравилось? — немного нервно спросила Ева.
— Великолепно.
Она посмотрела на него скептически.
— Нет, я честно получил от этого большое удовольствие.
Он обнял ее за плечи, а она перехватила его талию. От нее пахло сладостью, и она немного вспотела, но ему это нравилось. Лори стояла рядом, излучая радость, — ей нравились перемены в жизни подруги.
— Знаете, что я хочу вам сказать? — весело произнесла она. — Вы замечательно смотритесь вместе. Мне кажется, что вы даже похожи друг на друга.
— Это комплимент? — спросили Бен и Ева в один голос.
— Да.
Пабло забрал на выходные его отец, поэтому весь дом был в их распоряжении. Они прошли в спальню Евы. Бен разжег огонь в камине, который был обрамлен каменной аркой. Ева заварила для них зеленый чай, вкус которого начинал нравиться Бену. Солнце светило так ярко, как это иногда бывает поздней зимой. Белое покрывало на кровати казалось позолоченным от косых потоков света. Они медленно раздели друг друга, утыкаясь носами в шею, как ласкающиеся коты, а затем легли на кровать, прямо в солнечное озеро. Ее кожа была соленой на вкус, и он целовал ее плечи, грудь, руки, а потом каждый дюйм ее красиво очерченного живота. Прикосновение его руки к сокровенным местам ее тела подсказало ему, что она открыта для него.
Страх, который мешал ему раскрепоститься раньше, исчез без следа. Бывали, однако, времена, когда страх возвращался, нашептывая, что его вина огромна, что расплата за измену неминуема. Но Бен старался отключиться от всего, что мешало ему жить настоящим. Если бы Ева не проявляла к нему столько терпения, не была такой всепрощающей по отношению к его неудачам на любовном поприще, то он бы исчез, убегая от стыда. Но она, казалось, вместе с ним пыталась понять причины его уныния и тоски и вернуть ему душевный покой.
Он проник в нее, но еще не в ее душу и смотрел, любуясь, на полуоткрытые губы и дрожащий подбородок, на ресницы и волосы, раскинувшиеся роскошной волной по подушке. Он был с ней, здесь. Он был здесь.
Глава одиннадцатая
Последний раз она была в этих местах меньше года назад. Но, как и ее жизнь, за последние месяцы здесь все полностью преобразилось. Она и Тай остановили лошадей у того же уступа, к которому подъезжали когда-то с его отцом два лета назад и наблюдали за полетом орла над рекой. Они избрали тот же маршрут, продвигаясь по зарослям полыни. Под ними были те же лошади. Но на этом сходство заканчивалось. Пейзаж, на который взирала Эбби, принадлежал другой планете.
