Каролин Терри - Ловцы фортуны
— Вы приобретали для нее драгоценности? Не хотите ли вы сказать, что встречались с ней в Лондоне?
Теперь высокая и элегантная фигура капитана Деверилла показалась ему несущей угрозу.
— А почему бы и нет?
— Ее поведение возмутительно! Не могу понять, как отец позволяет ей подобные выходки… путешествовать совершенно одной в ее возрасте… — лицо Фрэнка исказилось ревностью. — Каждый раз, когда она уезжает, мы испытываем тревогу, думая, не случилось ли что-нибудь с милой беззащитной девушкой…
— Как вы сказали? «Милая, беззащитная»… Фрэнк, характер Тиффани, безусловно, многогранен, но уж эти-то качества за ней не числятся! — Рэйф покачал головой и засмеялся. — Думаю, вам пора оставить надежды и жениться на ее кузине — этой, как ее там? — Полине.
— Я лишь тогда оставлю надежду, когда она выйдет замуж за другого. К тому же, — добавил Фрэнк, — я всегда нравился ее отцу. Надеюсь, это поможет…
— Джон Корт одобрит лишь один брак — с Рэндольфом.
Фрэнку уже приходилось слышать намеки на такую возможность, и он находил им подтверждение в поведении Рэндольфа. Но он упрямо продолжал цепляться за свои иллюзии.
— Может, и так, — ответил он с деланной беззаботностью, — но не похоже, чтобы Тиффани мечтала об этом браке.
Да уж, подумал Рэйф, что верно, то верно. Зато Рэндольф по-прежнему жаждет ее. Неожиданно ему показалось, что он опутан крепкими сетями или же бьется в щупальцах спрута. Он чувствовал, что их с Тиффани отношения становятся все более запутанными, сковывая его волю, связывая по рукам и ногам. Сейчас он испытывал страстное желание вырваться из этих сладких настойчивых пут, бежать отсюда и никогда больше не видеть Тиффани. Но не мог этого сделать. Он попал в ловушку, подобную той, в какие попадали охотники за алмазами, околдованные сверканием драгоценных камней. Он тоже был очарован Тиффани, которая так походила на свои возлюбленные бриллианты — злая грань камня тоже должна была увидеть свет. В Рэйфа словно вселился дьявол. Его дико раздражала наивность и глупость Фрэнка. К тому же, возможно, сказать ему правду было бы добрым делом.
— Даже если она не выйдет замуж за Рэндольфа, Тиффани Корт не для вас, — резко заметил он.
Фрэнк сделал вид, что не слышал этих слов.
— После войны вы бывали в Южной Африке?
— Нет.
— Я бы хотел вернуться. Я уже говорил, с кем мне особенно хочется встретиться — с Полем. Он был мягким и добрым, совсем непохожим на других. Вы помните Поля?
— Помню. — Пальцы Рэйфа сжали бокал. И дьявол внутри него убеждал не останавливаться; говорить с Фрэнком дальше, испытать себя, попытаться выяснить, есть ли какое-нибудь объяснение или извинение случившемуся. Или, по крайней мере, посмотреть, нельзя ли свалить на кого-нибудь хоть часть своего бремени.
— Он единственный пытался защитить этого бура, Япи Малана. И когда Дани все же настоял на расстреле, Поль встал вместе с Япи на колени у могилы и молился с ним, перед тем как завязать ему глаза.
— Вы не сможете найти Поля. Он мертв.
— С чего вы взяли? Вы же сказали, что он не погиб в долине, когда вы уничтожили отряд Дани.
— Он погиб потом.
— Вы уверены?
— Конечно, — Рэйф сделал глоток шампанского. — Дело в том, что это я убил его.
— Что?
— Я казнил его, — серые глаза Рэйфа впились в лицо Фрэнка, и этот миг он показался молодому американцу самим Сатаной. — Казнил, Фрэнк. Я вывел его в пустынные холмы и расстрелял.
— За что?!
— Поль был буром из Кейптауна. Он был британским подданным, а не гражданином Трансвааля или Оранжевой республики, которые сражались за так называемую свободу. Поль был предателем.
Рука Фрэнка задрожала, расплескивая из бокала шампанское, но он не замечал этого, уставившись на Рэйфа, пораженный небывалым ужасом.
— Таков был мой долг, Фрэнк. За короля и Британию! Вот и все, — и Рэйф спокойно сделал еще один глоток шампанского я мрачно улыбнулся.
— Вы негодяй! Как вы могли?! Это омерзительно, это гадко… Поль, Боже мой, Поль…
— Полегче на поворотах, Фрэнк. В конце концов Поль не лежал бы в могиле, если бы не вы! А Япи Малана вам не жалко? И Чарли, зулуса, чье единственное преступление заключалось в том, что он присматривал за нашими лошадьми, но которого Дани велел привязать к дереву и расстрелять? Япи и Чарли были бы живы, если бы вы не завели нас в ловушку!
Фрэнк вздрогнул и сделал шаг назад.
— Сколько раз за время войны вы переходили из одного лагеря в другой, Фрэнк? Сколько раз вы нарушали свой статус гражданского человека? Сколько раз вы пятнали кровью белый флаг сдачи — я-то знаю про один раз. И очень хорошо это помню!
— Дани называл вас дьяволом, и он был прав! На моей совести нет и сотой доли того, что пятнает вашу!
Рэйф издевательски рассмеялся.
— Может и так. Ведь расстрел Поля был не самым страшным моментом в этой войне… и не его лицо преследует меня по ночам.
Фрэнк углубился в толпу в поисках выпивки, которая последнее время все чаще и чаще была ему необходима, а Рэйф побрел через галерею в уединение мастерской. Закрыв дверь, он сел и поднял бокал:
— За короля и Британию! — издевательским тоном провозгласил он. На несколько мгновений боль полностью завладела им, но потом он справился с ней, спокойно закурил и стал ждать, когда наконец закончится этот вечер. Однако не прошло и десяти минут, как дверь распахнулась, и вошел Рэндольф Корт. Рэйф был не в том настроении, чтобы соблюдать приличия.
— Следить надо за девушкой, а не за мной, — резко заявил он.
— О, я слежу. Уж можете поверить.
Они смотрели друг на друга, не скрывая ненависти, но в душе каждый невольно признавал достоинства противника — Рэндольф завидовал внешности Рэйфа, чувственности его облика, обаянию его индивидуальности, которая делала его неотразимым в глазах любой женщины и предметом зависти для мужчин; Рэйф завидовал образу жизни Рэндольфа, его влиянию, его гладкой карьере, контролю над своим будущим, который он ни на минуту не выпускал из своих рук, в то время как Рэйф потерял себя в равнинах Южной Африки.
— Не знал, что ваше знакомство с Тиффани продолжилось и после встречи в Ньюпорте, — произнес Рэндольф.
— Рад слышать, что ваша шпионская сеть несовершенна.
— Я не считал необходимым распространять ее за пределы Соединенных Штатов, — ничуть не смутившись, ответил Рэндольф. — Хотя бывали случаи, когда я делал это. Тем не менее я прекрасно знаю о существовании наверху маленькой студии, в которой Тиффани развлекается. Полагаю, сегодня очередь дошла и до вас.
— А что делаете в таких случаях вы, Корт? Приставляете к стене лестницу и подсматриваете в окно?
— Зачем же так грубо, капитан. И потом, во всех этих мерах просто нет необходимости. Я боюсь, вы будете сегодня разочарованы. Потому что при всем бесстыдстве ее речей, Тиффани хватает ума держать колени вместе, даже когда ее милый ротик открыт.
Рэйфу были отвратительны грубые речи Рэндольфа, но он знал, что подобная реакция отчасти объясняется чувством вины. Рэндольф был родственником Тиффани и имел все права защищать ее добродетель от имевшего дурную репутацию англичанина. Еще отчетливее, чем раньше, Рэйф понимал, что ему следовало бы бежать без оглядки, но, даже если отбросить то, как отчаянно он хотел Тиффани, гордость не позволяла ему сдаваться без боя и оставить победу за Рэндольфом.
— И еще, не мечтайте жениться на ней. Тиффани не может выйти замуж без согласия отца — или опекуна — до тех пор, пока ей не исполнится двадцать пять лет. Думаю, мне не надо объяснять, что ее отец не согласится на этот брак, так же как и я.
— Значит, ее опекуном в случае смерти отца будете вы?
— Вы быстро все схватываете, капитан.
— Не все подвластно деньгам.
— Возможно, — мягко ответил Рэндольф, — но хотел бы я найти человека, который смог бы оторвать Тиффани от «Корт Даймондс». — Он повернулся к двери. — Уверен, семья Кортов может положиться на вашу благовоспитанность. Вы ведь не захотите поставить под удар репутацию английского джентльмена.
— Не стоит взывать к моему патриотизму, Корт. Я похоронил его среди холмов Южной Африки.
Рэндольф приподнял бровь.
— В таком случае, мы будем надеяться, что вы дорожите своим добрым именем и репутацией. Всего хорошего, капитан.
После его ухода Рэйф долго сидел в одиночестве, пока в дверях наконец-то не появилась Тиффани. Он пошел за ней наверх в большую, уставленную книгами комнату, в центре которой стояли письменный стол и стулья. Он решил, что неправильно понял намерения Тиффани, но она нажала на кнопку, и одна стена отодвинулась. Полки с книгами служили лишь хитрым прикрытием, за которым была ее студия. Тиффани вновь поманила его, и Рэйф неуверенно вошел внутрь.
