Кэтлин Уинзор - Любовники
— Разве ты еще не поняла, что здесь никто не видит никакой ценности в добродетельном существовании? Никто его не уважает, никто даже не претендует на него. Все мы пребываем в одинаково безысходном положении, обреченные вечно бороться со временем. А телесная любовь — единственное, что способно вечно доставлять нам наслаждение. Ибо когда она приходит, то приходит всякий раз по-новому, иначе… Потом мы забываем о случившемся… и вот оно повторяется, и вновь это удивительно и прекрасно. По крайней мере какое-то время мы перестаем считать минуты.
Джасинта смиренно слушала мать, понимая, что все, сказанное Шерри, — истинная правда. Теперь ее изумляло, что она хотела восстать против него. Как ей сказали, ее не будут удовлетворять очень многие вещи, однако чувства к нему, охватывающие все существо, до самой последней клеточки и кровеносного сосудика, носят такой характер, что всякий раз кажется, будто этот случай — последний и не следует искать новой встречи.
Тем не менее Джасинта промолчала, и Шерри продолжила:
— Ну, полно тебе. Давай будем честными по отношению друг к другу. Ты вообще не оказалась бы здесь, если бы не была храброй и отважной женщиной.
Джасинта отрицательно покачала головой, по-прежнему рассматривая свои пальцы, которые все время дрожали, словно в лихорадке.
— Конечно, — резко проговорила Шерри. — Ты оказалась достаточно смелой, чтобы любить мужчину и поступить так, как подсказывало тебе сердце. Во всяком случае, для того, чтобы оставаться верной, надо меньше мужества. И я не ожидала, что ты откажешься от него ради меня. Ибо ты попыталась уже быть по отношению ко мне предательницей и не познала ничего, кроме ненависти ко мне… Знаешь, может, вдвоем нам и удастся перехитрить его.
Джасинта подняла на Шерри глаза, полные тревоги и замешательства.
— Как? — срывающимся голосом прошептала она, преодолела разделяющие их несколько футов и теперь оказалась лицом к лицу с Шерри. Та взяла руку дочери и крепко сжала ее.
— Несомненно, он считает, что мы уже расстались. Возможно, всякий раз он смеется, когда думает о нас (если он вообще о нас думает), и он радуется мысли, что мы ненавидим друг друга из-за него. — Сейчас Шерри говорила быстрым и бодрым тоном, отчасти напоминая собой генерала, отдающего перед боем последние приказания своим войскам. Она держалась уверенно и решительно. — Его ведь уже одолевали прежде, но, как тебе известно, не силой, а хитростью. И мы должны быть умнее его.
— Но как? Как мы сможем оказаться умнее?
Шерри мягко отпустила ее руку, отвернулась, а затем начала мерить шагами комнату.
— Ну, пока не знаю точно. Пока самое большее, на что мы можем надеяться, это оставаться все время вместе, хотя он считает, что мы испытываем ненависть от одного только вида друг друга. И не надо забывать, что он совершенно непредсказуем. Появляется тогда и в таком месте, когда и где ты меньше всего ожидаешь его увидеть… И не приходит, когда ты страстно ждешь его. А мы не будем ждать, не будем хандрить, оставаться ко всему безучастными, не будем ссориться друг с другом, а станем постоянно чем-нибудь заниматься. Тут есть чем заняться. Мы можем начать собирать гербарий, будем ходить за покупками, рисовать индейцев. Мы раздобудем арфу… Кстати, здесь великое множество всяких музыкальных инструментов, а музыкальные инструменты — из множества вещей, знаешь ли, которые нравятся ему. Мы станем играть на них и петь дуэтом. И все время будем чем-нибудь заняты…
— Да, конечно! — пылко согласилась Джасинта. — Мы постоянно станем что-нибудь делать! И все время будем заняты… так что он изумится! Давай начнем прямо сейчас! Начнем заниматься каким-нибудь делом, отыщем для себя новые интересные увлечения! Давай не будем терять ни минуты! Ты готова?
Мать с дочерью быстро подошли к зеркалу и оценивающе всмотрелись в свое отражение. Одновременно подняли руки, чтобы поправить шляпки, затем оправили плотно обтягивающие корсажи, чтобы не осталось ни одной складочки, потом начали поворачиваться то в одну, то в другую сторону, пристально изучая увиденное, чтобы в их внешности не осталось ни единого изъяна. Женщины взялись за руки и с веселым смехом, словно две пестрые птички, выпорхнули из комнаты, шурша бесчисленными юбками и напустив на себя самый наивный и невинный вид. Наверное, так радуются дети, когда родители вывозят их с собой на пикник.
Они устремились по коридору и спустя некоторое время вышли из здания через боковую дверь — как вчерашним днем. Затем, чуть приподняв длинные юбки, весело побежали по широкому лугу. Их роскошные платья прекрасно гармонировали с луговыми цветами, сверкающими разноцветьем в густой зеленой траве, — зеленое в черную полоску платье Джасинты и красное шерстяное платье Шерри с каскадами оборок из черных кружев. Женщины бежали и бежали, иногда поглядывая друг на друга, заливаясь звонким пронзительным смехом, и так продолжалось до тех пор, пока они не завернули за угол здания, очутившись перед длинной вереницей экипажей, запряженных лошадьми. Не раздумывая, вскочили в первый попавшийся экипаж.
— Поехали куда-нибудь! — звонко приказала Шерри. — Да поживей!
И — новый приступ веселого смеха. Возница изо всех сил вытянул лошадей кнутом, и экипаж резко тронулся с места. Они опять неслись вперед, минуя глубокие ямы, из которых валил густой пар; пролетали поля, усеянные цветами; проезжали через восхитительные тенистые рощи, двигались по узким лесным тропинкам. Вдалеке наши путешественники заметили неподвижно стоящего буйвола. Женщины испуганно посмотрели друг на друга, но в следующую секунду увидели, что буйвол заметил экипаж и, по всей вероятности, тоже испугавшись неведомого зверя, мгновенно исчез в густых зарослях. Потом им встретились обнаженные до пояса индейцы, гарцевавшие на пони. Шерри с Джасинтой ликующе смеялись. Экипаж беспрестанно трясло на ухабах, но молодые пассажирки то и дело радостно обращали внимание друг друга на невиданные красоты этой необычной местности, словно проезжали по ней впервые.
Впрочем, веселье Джасинты омрачила одна мысль, неожиданно пришедшая ей в голову. Как Джасинта ни старалась избавиться от нее, она назойливо возникала снова и снова, требуя ответа. Ответа во что бы то ни стало. Ведь как ни откладывала Джасинта свой вопрос, больше на это у нее просто не оставалось сил. И, повернувшись к Шерри, она посмотрела на ее свежее сияющее лицо, чистую белую безупречную кожу, совершенно не обгорающую под сильными солнечными лучами и выглядящую просто восхитительно. Да, Шерри была поразительно красива и полна жизненной энергии.
— А что, если он попытается снова заняться любовью с кем-нибудь из нас? — спросила Джасинта очень громко, ибо они ехали с такой неимоверной скоростью, что все остальные звуки заглушались грохотом копыт, ударами кнута и оглушительным треском подпрыгивающих на каменистой почве колес.
— Почему ты вдруг подумала об этом сейчас? — крикнула Шерри, словно вопрос Джасинты на самом деле удивил ее. Потом ее взгляд медленно скользнул по лицу дочери, она с улыбкой отвернулась и стала смотреть куда-то в сторону.
— Нам надо решить это раз и навсегда! — настойчиво проговорила Джасинта. — Если мы не решим для себя, что будем делать, то нам не станет лучше, чем прежде.
— В любом случае нам не станет лучше, — заметила Шерри. — Если тебе надо знать правду, — добавила она.
— Что ж, превосходно! — сказала Джасинта и почувствовала себя так, словно кто-то изо всей силы ударил ее в живот. — Тогда к чему мы строим какие-то планы на будущее? Зачем нам все это?
— Дорогая, ну пожалуйста… не надо, — успокаивающим тоном проговорила Шерри и нежно похлопала Джасинту по руке. — Разве ты не понимаешь, что здесь никто и никогда не ожидает, что намеченные им планы сбудутся до конца? И мы строим какие-то планы лишь ради того, чтобы строить их, как и все другие. Кстати, нас свели вместе, когда мы находились на краю чего-то гибельного, ужасного. А это уже само по себе в некотором роде оправдание происходящего, не так ли?! Мы строим планы и стараемся претворить их в жизнь, если так можно выразиться. И мы стараемся делать это изо всех сил. Но здесь нельзя быть уверенным ни в чем.
— Ты хочешь сказать, что изменишь свои планы в зависимости от обстоятельств?
— Ну разумеется, дорогая.
— Хорошо, — проговорила Джасинта и в задумчивости откинулась на сиденье. Спустя некоторое время она опять наклонилась вперед. — Выходит, если он попытается заняться с тобой любовью, ты позволишь ему это сделать?
— Я намереваюсь… О Джасинта, ну пожалуйста, не надо! Давай будем делать друг другу только хорошее. Ведь как великолепно все началось, так давай и продолжать в том же духе!
— О Шерри… — Джасинта отрицающе покачала головой. — Шерри… ты совсем не похожа на мою мать. И если хочешь знать правду, я скажу ее тебе: по-моему, ты ведешь себя очень безнравственно.
