Дэвид Лоуренс - Влюбленные женщины
— Да.
— Поправьте, если я начну уклоняться от курса, — прибавила в волнении она.
— Направление правильное, сказал он, и каноэ быстро заскользило по воде.
Шум и крики не смолкали; особенно страшно они звучали из-за темноты над водой.
— А ведь это можно было предвидеть, — сказала Гудрун с горькой иронией, но Джеральд ее вряд ли слышал. Она уточняла направление, глядя поверх его плеча. На темной воде весело играли разноцветные блики — пароход был уже недалеко. Залитый огнями, он покачивался на воде. Гудрун старалась грести как можно быстрее, но ей мешало сознание того, насколько все может быть серьезным, из-за этого ее движения были неуверенными и неловкими, грести становилось все труднее. Она взглянула на Джеральда. Он упорно вглядывался в темноту — напряженный, собранный. Сердце у нее упало, ей показалось, что она умерла. «Никто не утонет, — говорила она себе, — конечно же, никто. Это было бы слишком театрально. Такого не бывает». Но слова не приносили успокоения: слишком суровым и бесстрастным было лицо Джеральда. Будто он изначально связан с катастрофой и ужасом, будто он снова стал самим собой.
Вдруг темноту прорезал детский крик — кричала девочка, кричала высоко и пронзительно: «Ди! Ди… Ди… О, Ди… Ди… Ди…»
Гудрун похолодела.
— Значит, Дайана, — пробормотал Джеральд. — Эта маленькая обезьянка всегда готова напроказничать.
Он снова посмотрел на весло, ему казалось, что лодка движется слишком медленно. Гудрун сразу занервничала и от этого стала хуже грести, хотя и отчаянно старалась. Крики продолжались.
— Где? Где? Там, где ты находишься. Тут? Нет! Н-е-ет! Черт подери, здесь, здесь… — Со всех сторон к пароходу неслись лодки, разноцветные фонари качались у самой воды, оставляя за собой бегущие отблески. По непонятной причине вновь раздался пароходный гудок. Лодка Гудрун шла стремительно, фонари за спиной Джеральда мерно колыхались.
И тут вновь раздался пронзительный детский голос, теперь в нем слышались страх и подкатывающие к горлу слезы:
— Ди… О, Ди… Ди… Ди…
В темноте этот плачущий детский голосок производил жуткое впечатление.
— Тебе бы лучше лежать в постельке, Уинни, — пробормотал Джеральд.
Он наклонился, расшнуровал туфли, потом снял их. Бросил на дно лодки мягкую шляпу.
— Нельзя лезть в воду с больной рукой, — тихо сказала Гудрун; она задыхалась, в голосе сквозил ужас.
— Ерунда. Не повредит.
Джеральд высвободился из пиджака и бросил его у ног. Он сидел весь в белом, с голыми ногами, ощущая ремень на бедрах. Каноэ было уже рядом с пароходом. Тот возвышался над ними, множество фонарей рассылали вокруг сверкающие стрелы, по гладкой темной поверхности воды разбегались красные, зеленые и желтые огненные языки.
— Спасите ее! Ди, дорогая! Вытащите ее! Папа! Папа! — не успокаивалась обезумевшая девочка. Кто-то плавал, надев спасательный жилет. У парохода кружили две лодки, их фонари ярко светили, но в воде никого не было видно.
— Эй, там! Рокли! Эй, там!
— Мистер Джеральд! — послышался испуганный голос капитана. — Мисс Дайана упала за борт.
— Кто-нибудь прыгнул за ней? — Голос Джеральда прозвучал резко.
— Молодой доктор Бринделл, сэр.
— Где они?
— Их не видно. Ищут, но пока результатов нет.
Воцарилась зловещая пауза.
— Куда она упала?
— Мне кажется, вон туда, где лодка с красным и зеленым фонарями, — последовал неуверенный ответ капитана.
— Гребите туда, — тихо сказал Джеральд Гудрун.
— Спаси ее, Джеральд, спаси, — раздался плачущий детский голосок. Джеральд не обратил на это никакого внимания.
— Наклонитесь в ту сторону, — попросил Джеральд, вставая в полный рост в шаткой лодке. — Она не перевернется.
Еще мгновение — и он уже летел ласточкой в воду. Гудрун сильно качнуло, по встревоженной воде побежали радужные блики; девушка вдруг осознала, что луна еле светит, а Джеральд исчез. Получалось, что человек может вот так навсегда исчезнуть. Ужасное предчувствие неминуемой трагедии вытеснило из ее сознания все остальные мысли и чувства. Она понимала, что отсутствие Джеральда делает мир другим — без него мир уже не тот. Ночь казалась бесконечной и пустой. Тут и там покачивались фонари, люди тихо переговаривались на пароходе и в лодках. Гудрун слышала жалобные стоны Уинифред: «Найди ее, Джеральд, найди ее!» Кто-то пытался ее утешать. Гудрун бессмысленно кружила на одном месте. Жуткая, плотная, холодная, бесконечная поверхность воды пугала ее. Почему он не всплывает? Она чувствовала, что тоже должна прыгнуть в воду, чтобы испытать весь ужас.
Гудрун услышала, как кто-то сказал: «Вот он», и вздрогнула. Джеральд плыл легко — не хуже выхухоли. Она непроизвольно направила каноэ к нему. Но он был ближе к другой — большой — лодке. И все же она гребла туда, чувствуя, что должна быть рядом. Она не сводила с него глаз — он был похож на тюленя. Он был похож на тюленя, когда перекидывал ногу через борт другой лодки. Белокурые волосы прилипли к круглой голове, лицо блестело. Она слышала, как тяжело он дышит.
Наконец он забрался в лодку. Как красива была его спина, когда он перелезал через борт, — белая, тускло мерцающая. Глядя на нее, Гудрун хотелось умереть, да, умереть. Красота этой слабо поблескивающей спины, округлые, упругие ягодицы — такое зрелище трудно вынести, слишком оно совершенно. Она понимала, что здесь таится ее погибель. Такая красота ничего хорошего ей не сулит.
Для нее он был не мужчиной, а божеством, великим явлением в ее жизни. Она видела, как он утирает воду с лица и поглядывает на забинтованную руку. Она понимала, что ничего хорошего из этого не выйдет, понимала также, что никогда больше не испытает ничего подобного, это высший взлет.
— Потушите огни — будет лучше видно, — внезапно раздался его ровный и вполне земной голос. Гудрун с трудом верилось, что она пребывает в земной реальности. Наклонившись, она погасила фонари. Это оказалось не таким уж простым делом. В других лодках тоже потушили фонари, теперь огни горели только на борту парохода. Серо-голубые сумерки окутали озеро, светила луна, вокруг скользили тени лодок.
Послышался всплеск — Джеральд снова нырнул. Гудрун села, ее подташнивало от страха: так пугающе выглядела ровная бесконечная водная гладь, мрачная и безжалостная. Посреди однообразного водного пространства она чувствовала себя очень одинокой. Это было не добровольное уединение, а скорее жуткое, холодное заточение, полное неизвестности. Она находилась на поверхности чужого страшного мира, ожидая момента, когда тоже исчезнет в его глубинах.
По возбужденным голосам Гудрун догадалась, что Джеральд снова вынырнул и забрался в лодку. Ее непреодолимо тянуло к нему. Всей душой стремилась она к нему через незримые воды озера, сердце ее продолжало страдать от невыносимого одиночества, и ничто не могло ей помочь.
— Отведите пароход к берегу. Он здесь не нужен. Приготовьте трал для поиска, — слышался решительный, энергичный голос.
Лопасти парохода потихоньку заработали.
— Джеральд! Джеральд! — истошно звала брата Уинифред. Он не отвечал. Пароход медленно, неуклюже развернулся и двинулся к берегу, быстро растворяясь во мраке. Попутная струя от лопастей становилась все более тусклой. Гудрун покачивалась в легкой лодочке, слегка удерживая веслом равновесие.
— Гудрун! — позвала ее Урсула.
— Урсула!
Лодки сестер сблизились.
— Где Джеральд? — спросила Гудрун.
— Он снова нырнул, — горестно сказала Урсула. — А ведь ему с больной рукой не следовало бы.
— Я заберу его домой, — сказал Беркин.
Кильватерная струя снова качнула лодки. Гудрун и Урсула высматривали Джеральда.
— Вон он! — крикнула Урсула, у нее зрение было острее. На этот раз Джеральд меньше задержался под водой. Беркин стал грести к нему, Гудрун следовала за Беркиным. Джеральд плыл с трудом. Подплыв к лодке, ухватился за борт больной рукой. Рука соскользнула, он снова погрузился в воду.
— Почему ты не поможешь ему? — возмутилась Урсула.
Джеральд вынырнул снова, и Беркин, склонившись над водой, помог ему влезть в лодку. На этот раз Джеральд делал все гораздо медленнее, тяжелее, движения его напоминали неуклюжие повадки земноводных. Лунный свет, как и раньше, мягко заливал белую влажную фигуру, освещая склоненную спину и крутые ягодицы, но теперь мужчина выглядел побежденным — его попытка залезть в лодку и последующее падение были неловкими и нескладными. Он тяжело дышал, как больное животное. Измученный, сидел он неподвижно в лодке, голова его напоминала тюленью, да и во всем его новом облике не было ничего знакомого, человечьего. Гудрун механически гребла за ними, ее била дрожь. Не говоря ни слова, Беркин повернул к пристани.
— Ты куда? — встрепенулся Джеральд.
![Тяжелый дождь - [Тяжелый дождь]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
