Николай Новиков - Предвыборная страсть
— А Боря всем рассказывает про ее болезнь… И сам заболевает. Ну и дела! Так думаешь, она была голой, когда Истомин вызволял ее? — переспросил Стригунов. И вдруг вспомнил вчерашнее появление Агеевой — красивая, улыбающаяся, энергичная, столько в ней силы, задора, уверенности! — Не может быть…
— Ты думаешь?.. — начала Марина.
Но Стригунов уже взял себя в руки.
— Глупости, Мариночка. И знаешь, что я тебе скажу? Помалкивай. Никому ничего. Победим в марте — проси, чего хочешь.
— Главным редактором на телестудии, — уверенно сказала Марина.
— Вместо Осетрова, что ли?
— Вместо кого угодно, но чтоб я была главной.
— Сделаем. Не сразу, поначалу будешь замом, потом первым замом, а потом…. Мое слово ты знаешь.
— Какой ты замечательный, Илья! — воскликнула Марина, порывисто обнимая своего благодетеля.
— Пора мне, Мариночка, больше не могу с тобой просто так лежать. Что-то начинает пробуждаться в душе, возбуждаться, понимаешь, а нельзя. И прошу тебя, никому ни слова, о чем мы с тобой тут болтали. Всякое может случиться, не причиняй сама себе вреда.
— Хорошо, не буду. Но если что новое узнаю, обязательно скажу тебе, Илья.
— Вот это правильно, — похвалил Стригунов.
Илья Олегович взял себе привычку идти последние пятьсот метров до подъезда своего дома пешком. Как только машина сворачивала на улицу Некрасова, он клал руку на плечо водителя, выходил на тротуар и неторопливо шагал к девятиэтажному кирпичному дому. Врачи рекомендовали — чтобы отложения солей не скапливались в организме. Портфель оставался в черной «волге» и катил метрах в трех-четырех позади хозяина, не обгоняя его, но и не отставая.
Так было и на сей раз. Стригунов прошел мимо темной арки соседнего трехэтажного дома, не обратив никакого внимания на человека в светлом пальто, который пристально следил за ним.
У двери подъезда Стригунов принял портфель из рук водителя, пожелал спокойной ночи и направился к лифту, зная, что машина будет стоять у подъезда до тех пор, пока он не войдет в кабину.
— Мила-а, спишь? — спросил Стригунов, войдя в квартиру.
— Да ну тебя к черту, Илья, — отозвалась из своей спальни Людмила Евгеньевна. — Мог бы и пораньше являться домой.
Вот уже лет пять, как они спали в разных комнатах.
Стригунов сбросил пальто, шляпу, заглянул к жене.
— Мила, тебе ли объяснять, какое нынче время? Выборы на носу, завод все время останавливают, корейцы, понимаешь, всякие, бизнесмены чертовы…
— Илюша, я давно уже не хочу ничего знать. Но ты запросто можешь схлопотать себе инфаркт. А я не желаю быть вдовой. По-моему, это жутко скучно. Так что, будь добр, думай иногда и об этом.
Стригунов не сомневался, что жена прекрасно знает о его похождениях, смирилась с этим и даже скандалить не пытается. Все-таки она прекрасная женщина, надежный, проверенный товарищ. Была бы лет на пятнадцать моложе…
— Ты у меня прелесть, — пробормотал он.
— Ну и дурак же ты. — Она засмеялась, будто сухим кашлем зашлась.
— Мила, а что если мы с тобой по рюмочке коньячку дерябнем и в «девяточку» поиграем? Устал чертовски, хочется расслабиться. А где еще, как не дома? Да и с кем, как не с тобой?
— Сначала по рюмочке, а потом ко мне под одеяло полезешь?
— Ну, не хочешь, так и не будем, — почесал в затылке Илья Олегович.
— Тебе Чупров звонил, — с усмешкой сказала Людмила Евгеньевна.
— А-а… — протянул Стригунов. — Если еще раз позвонит, скажи ему, пожалуйста, что я уже сплю, — и отправился в ванную.
Когда ты должник, можно и отложить разговор.
Стоя под душем, он мысленно сравнил двух женщин и пришел к выводу, что заниматься любовью с женой, как с Мариной, самый верный способ получить инфаркт.
32
Ветер утих, но дождь, снова ставший мелким и занудным, не прекращался. Андрей держал над головой зонтик, едва прикрывавший его и Леру от холодных капель, мельтешащих в белом свете фонарей.
Когда они завернули за угол мэрии, оставив на мраморных ступеньках мрачно-озабоченного Бугаева и явно заинтригованного водителя, Лера взяла Андрея под руку, прижалась плечом к его плечу.
И дождь как будто бы исчез, как, впрочем, дома и деревья — и все, что было вокруг.
— Бугаева насторожила твоя самостоятельность, — сказал Андрей. — Что, мэру запрещено ходить без охраны?
— Почему же? Просто сейчас время такое: когда стемнеет, лучше не ходить по улицам. Опасно.
— А я все время слышу, что ты навела порядок в городе, у нас жизнь намного спокойнее, чем в других городах.
— Навела. Но не везде. У нас нет крупных разборок с автоматной стрельбой, заказных убийств. В этом плане почти порядок. Но есть же еще молодежь, подростки, которым не терпится показать, какие они сильные, смелые…
— Ловкие, — с иронией добавил Андрей. — Одним словом, замечательные комсомольцы.
— Нет, не ловкие, а… «крутые», как теперь говорят. Не нравится мне это слово, да лучше не скажешь. Но я ведь с тобой. Хоть и раненный, а есть у меня телохранитель. — Она улыбнулась ему. — Так что Бугаев зря волнуется.
— Хулиганы тоже не дураки, в такую погоду не станут шататься по улицам. Лера, а ты не ощущаешь себя Ельциным, который ездит по Москве в троллейбусе?
— Перестань говорить глупости. Да, я не езжу в городском транспорте, редко хожу пешком по улицам. Но без машины я бы и с половиной дел не справилась. Просто не успела бы.
— Даже с машиной тебе приходится несладко. Ты выглядишь усталой. — Андрей наклонился, поцеловал ее в щеку.
— Некрасивой, да?
— Нет. Этот вопрос мы уже сняли с повестки, как говорят комсомольцы. — Андрей улыбнулся, еще раз поцеловал ее в щеку. — Что бы ни случилось, ты всегда будешь самой красивой женщиной в мире. Но сейчас ты усталая, и мне это не нравится.
— Почему?
— Хочется помочь, но не знаю, как. Ты же моя любимая, тебя на руках нужно носить.
Он обнял ее за плечи рукой, в которой держал зонтик, а другой подхватил под коленки, легко вскинул на руки, закружился, разбрызгивая черные лужи на асфальте.
Она инстинктивно обняла его за шею, испуганно прошептала:
— Ох, Андрей, пожалуйста, перестань дурачиться.
Он бережно поставил ее на ноги.
— Боишься, почтенные горожане не поймут своего мэра?
— Меня никто не узнает сейчас, не поверят, что это я разгуливаю в обнимку с каким-то странным типом в синяках… А знаешь, приятно, когда тебя носят на руках.
— Но этого мало, Лера, милая ты моя! Хочется сделать так, чтобы ты никогда не уставала!
— Спасибо, Андрей. Рядом с тобой я чувствую себя прекрасно. Если б еще не думать о Борисе! — вырвалось у нее.
— Ну и не думай о нем.
— Его не было на службе, не было дома и на даче, я не знаю, где он, чем занимается… Как бы не выкинул еще какую-нибудь идиотскую шутку.
— Ты не сказала вчера, но… это он связал тебя?
— Да… Кто-то позвонил ему на службу и сказал, что на его жену готовится покушение. Вот он и решил таким образом удержать меня дома.
— Скотина! — с отвращением сказал Андрей. Представил себе, как Агеев врывается в ванную, хватает ее, скручивает, связывает… — Скотина! Я ему морду набью!
— Давай не будем об этом? Так хорошо идти с тобой по ночному городу, и хулиганы не страшны, и дождь не мешает…
— А можно задать мэру еще один вопрос. Кстати, слово «мэр» как-то не идет женщине.
— Задавай, но последний. — Она остановилась, потянулась к нему губами.
Она целовалась с закрытыми глазами, а он смотрел, видел близко это красивое лицо и никак не мог поверить, что самые чудесные его сны стали вдруг явью. Это она, его Лера?
— Неужели это ты? — прошептал он, отстраняясь и напряженно вглядываясь в смеющиеся зеленые глаза.
— Я… Но это вопрос не к мэру. — Она откинула голову, лукаво поглядывая на него.
— Господи, как я люблю тебя!
— А вопрос к мэру? — Она засмеялась.
— Да просто хотел спросить, как твои подчиненные отмечают день рождения самого высокого начальства?
— Зачем тебе это?
— Ответь, а я потом объясню.
— Обычно. — Она пожала плечами, снова взяла его под руку, увлекая вперед. — Я даю деньги, Марина и другие женщины накрывают в кабинете стол а ля-фуршет, кто хочет меня поздравить — приходят и… поздравляют. Выпивают, закусывают кто сколько хочет, я никого не ограничиваю. Посиделок на службе не устраиваю, но вечером домой приходят друзья, другие городские начальники с женами, и тогда уже начинается застолье. Но почему ты спрашиваешь?
— На службе, когда люди поздравили тебя, выпили, закусили, они могут на полчаса раньше домой уйти?
— Разумеется. Толку от их работы все равно мало. Ну говори, говори, зачем тебе понадобились эти сведения?
— Чтобы рассказать тебе очень похожую историю. В одном магазине директора поздравили с днем рождения, он поставил бутылку и умчался домой, встречать гостей. Ну, работники выпили и решили на полчаса раньше разойтись по домам. А в это время в магазин заходит мэр, поднимает шум, и на следующее утро пожилую женщину выгоняют с работы за пьянство.
