Нора Лофтс - Цветущая, как роза
Больше мы к этому не возвращались.
Следующей новостью было прибытие Ральфа Свистуна. Он привез все, что ему было поручено, даже письмо для мистера Томаса от Альфреда Бредстрита. Он доставил нам соль, иголки, порох и запал. Мне он привез Голубку, любимую мою кобылу, а также кое-какие растения для огорода Линды и моего фруктового сада.
Но вернулся он один. По всей видимости, Саймон напился где-то в таверне Бидлза, дойдя до исступления после своего долгого воздержания от алкоголя, и завязал ссору, причины и результат которой было трудно понять из сбивчивого рассказа Ральфа. Как бы там ни было, завязалась драка, противник упал головой на каминную решетку, размозжил себе череп и умер на месте. Саймон, был обвинен в убийстве, и только благодаря своему артистическому мастерству, - ему удалось притвориться мертвым, после чего его унес рыдающий Ральф, - он избежал ареста. Выбравшись из таверны, Ральф поспешил на пристань, и отдал половину денег, вырученных от продажи шкур, капитану, который согласился увезти Саймона. Ральф вернулся в четверг. К субботе уже всему селению стало известно, что когда Файнеас Пикл, явившись на обед домой, объявил, что цыган вернулся без брата, Магитабель потеряла сознание прямо за столом, а уже в воскресенье всем стало понятно, что девушка ждет ребенка.
Она не присутствовала на собрании, которое проводилось в старом бараке, но там были все жители нашего поселка, и мистер Томас долго молился за "нашу юную сестру, которая пала в тяжком грехе, что, по завету Господню должно быть перенесено на душу еще не рожденную". Живя под одной крышей с братом ее сообщника по греху, я, естественно, был в неведении, и оглядываясь по сторонам, пытался догадаться, кого он имеет в виду. Поймав смущенный взгляд Ральфа, и заметив отсутствие Магитабель, я сделал собственные выводы. С нетерпением дождавшись окончания собрания, я поспешил к Ральфу.
- Ты негодный глупец, - с горячностью набросился я на него. - В чем дело? Почему ты не сказал мне?
Ральф с шумом втянул носом воздух и, приоткрыв рот, нетерпеливо вздохнул.
- Вы, старейшина, хозяин, и Пикл тоже. Мне не хотелось ссорить вас. Я сделал, что мог. Я предложил ей пойти со мной в церковь - что еще я мог сделать? Но она обезумела - все они обезумели. Ну вот и все.
- Отвечай на мой вопрос, - приказал я. - Так что, Магитабель Пикл ждет ребенка от Саймона?
Он кивнул.
- Где она?
- Мистер Пикл выгнал ее. Она в доме на мельнице. Я отвел ее туда.
- Когда?
- Вчера ночью. Когда мистер Пикл выгнал ее.
- Кто еще знает об этом?
- Ну, все знают.
- Какого же черта, я ничего не знаю?
- Я же объяснил, - сказал Ральф, издав очередной нетерпеливый вздох. - Никто не хотел, чтобы вы знали.
- Почему?
- Ну... Я просто думал, что вы сделаете что-то неразумное, а Пикл боялся, что вы будете нападать на него, зная, что вы недолюбливаете Кезию, то есть, я хотел сказать, миссис Пикл. А мистер Мейкерс сказал, что у вас неправильные идеи. Ну видите...
- Ты просто дурень, - снова выругался я. - И сколько по-твоему, я мог оставаться в неведении? Я все-таки был о тебе лучшего мнения. Оставил бедную девушку одну в таком страшном месте.
- Я же предложил жениться на ней. Ни один мужчина не мог бы сделать для нее больше. А остаться с ней там и еще больше опозорить ее имя - разве я мог?
- Ты мог обратиться прямо ко мне! Но у тебя, как у большого ребенка, ни капли здравого смысла. Стой здесь и не сходи с места, - строго велел я.
Эли, который замешкался в дверях, чтобы поговорить с мистером Томасом, поравнялся со мной, и я положил руку ему на плечо, знаком привлекая к себе внимание. Из-за его громадной фигуры выглянуло улыбающееся лицо Линды, приветствовавшей меня, но в это утро даже ее улыбка не вызвала у меня радости.
- Эли, - начал я. - Ты слышал о Магитабель Пикл? Я имею в виду, где она? Ты знаешь, что отец выгнал ее из дому?
- Да, - ответил Эли. - И правильно сделал. Я бы тоже не потерпел блудницу под своей крышей.
- Но она не блудница. Интересно, доводилось ли тебе когда-нибудь встречать блудницу. Если да, то ты должен был бы знать, что с ними подобных вещей не случается. Она просто несчастная девушка, влюбившаяся в человека, которого не одобрили ее родители. Она не может оставаться одна в таком жутком месте.
- Ей не место в Зионе вообще, - категорично отрезал Эли. - Я полностью согласен с Пиклом. Ее нужно гнать, как Агарь.
- Бог ведь помог Агарь, - парировал я. - И эта девушка должна получить поддержку. Я поговорю с Пиклом, я созову собрание.
- Опростоволосишься, парень, - произнес Эли тоном дружеского предупреждения. - Это христианское общество, а она совершила смертный грех.
- Она совершила его не одна, - начал было я, но Эли упрямо выставил челюсть.
- Пойдем, жена, эти речи не для твоих ушей.
Я видел, что Линда что-то прошептала мне одними губами, мы обменялись взглядами. Я не понял ее, думая, что она просит меня уступить. Но она повернулась и, сложив ладони, произнесла четким срывающимся голосом:
- Я думаю, что Филипп прав, Эли. Никого нельзя оставлять на мельнице одного.
- Пошли домой, ты сама не знаешь, что говоришь, - ответил ее муж, и с силой, которую он на моих глазах никогда не применял к ней, схватил ее за руку и потащил прочь.
С того дня, как Файнеас Пикл обосновался у Прохода, на собрания он приезжал в повозке, на которой помещалось четверо человек спиной к спине. Впереди сидел он с Кезией, сзади обычно сидели Магитабель и Мэри. В это утро Мэри одна взбиралась на повозку, а Кезия укутывала свои костлявые колени пледом, когда я прибыл к ним во двор.
- Пикл, - начал я. - Хочу сказать вам кое-что.
- Ну, - отозвался тот, с видом, явно свидетельствующим о том, что он прекрасно знал, о чем пойдет речь.
Мне было крайне неприятно, что, стоя внизу под его повозкой, я вынужден глядеть на него снизу вверх.
- Это по поводу Магитабель... как вы, наверное, понимаете. Полагаю, что вы очень расстроились и разозлились, но поверьте, все это не так страшно. Она потеряла любимого человека, она ждет ребенка. Дайте же ей хотя бы тепло родительского дома и поддержку близких людей.
Конечно, глупо было с моей стороны начать просить в присутствии Кезии. Файнеас, который никогда не отличался властностью, полностью находился у нее под каблуком. И теперь он не проронил ни слова, только весь сник и начал вертеть в руках поводья, предоставив Кезии возможность отвечать.
- Ясно как день, почему вы, мистер Оленшоу, так хлопочете за нее. Ее кавалер был ваш человек, а каков слуга - таков хозяин. Но истинные христиане непримиримы к прелюбодеянию, даже если оно прикрыто красивыми словами. Трогай, Файнеас.
- Нет, постойте, - настаивал я.
Прихрамывая, я подошел к голове упряжки, так что, трогаясь, он неизменно должен был наехать на меня. Не обращая внимания на Кезию, я не спускал глаз с бледного лица Файнеаса, с которого не сходило выражение загнанности и растерянности, и я решился пустить в ход свой последний аргумент.
- Мачехи - это дело известное, - сказал я. - Не слушайте ее. Подумайте о родной матери бедной девочки. Что сказала бы она? Даже если девушка оступилась, ведь отправив ее одну в столь страшное место, вы ничуть не исправили ситуацию. Ральф Свистун говорит, что женится на ней, и думаю, что это не такой уж плохой выход. Помню, что даже в Библии есть что-то по этому поводу. Поезжайте туда сейчас же, заберите ее домой, накройте обед и обсудите все это. Сделайте это, Пикл!
По выступающим напряженным скулам разлился бледно-розовый глянцевый румянец. Он так сжал поводья, что побелели костяшки пальцев.
- Вы неплохой, мистер Оленшоу, но в этом случае всякая мольба - это дьявольское оружие. Вы ведь знаете Библию, так что лучше перечитайте то, что там сказано по поводу блудниц и обольстителей, и помните: те, кто проявляют терпимость к этому греху, становятся такими же грешниками, даже хуже. Что касается матери этой девицы, то она была порядочной женщиной, не в пример дочери своей. И я благодарю Бога за то, что она не дожила до этого дня. Она сказала бы то же, что и я: что посеешь - то пожнешь. Пошла, Брауни.
Я отпустил гриву лошади и отступил назад. Ральф покорно стоял там, где я оставил его.
- Возьми мою кобылу, - приказал я. - Отправляйся на мельницу и без девушки не возвращайся. К твоему приезду мы накроем стол к обеду.
Джудит поставила на стол еще один прибор, я наполнил вазу яблоками и изюмом, который Ральф привез из Салема. Но все мои надежды утешить убитую горем Магитабель рассеялись, как только я увидел ее. Она всегда казалась мне существом бледным и бесцветным, но в тот момент ее можно было сравнить с вымокшей кухонной тряпкой. Веки ее были совершенно прозрачные и вместе с тем распухшие настолько, что она едва видела сквозь узкие щелочки, лицо приобрело землистый оттенок.
Однако внешность ничем не выдавала ее положения, и я никак не мог объяснить себе, почему она решила открыть свою тайну так поспешно. Что, это просто паника? Или женщины всегда суетятся по такому поводу? Она села на стул, который я ей заботливо подставил, приняла тарелку, полную еды, которую поковыряла ножом и сразу же отставила в сторону, и в ответ на мой вопрос, не хочет ли она чего-либо другого, произнесла:
