Санта Монтефиоре - Найти тебя
Селестрия попыталась найти свою одежду, в беспорядке разбросанную по всей спальне. Ее трусики лежали под диваном, туфли в коридоре. Она поспешно оделась и на цыпочках вышла из комнаты, даже не оглянувшись на Эйдана.
«Вот уже второго человека я оставляю лежать в бессознательном состоянии за последние двадцать четыре часа, — подумала она. — Но на этот раз использовали меня».
Она направилась к Понт-стрит. Улица впереди была безлюдной, если не считать случайного такси, которое ехало мимо, прорезая темноту желтыми фарами. Ей без проблем удалось его остановить. Понимая, что вид у нее довольно растрепанный, она даже не пыталась заговорить с водителем. Вместо этого она смотрела в окно, чувствуя себя совершенно опустошенной. Интимная близость должна быть чем-то сокровенным и особенным, единением двух человеческих душ, которые с любовью и заботой относятся друг к другу. И конечно же, не имеет ничего общего с высоким чувством то, что произошло сегодня ночью, проведенной в пьяном угаре, со смутными воспоминаниями на следующее утро.
Селестрия Монтегю, которой исполнился двадцать один год, отдавшись мужчине и став настоящей женщиной, металась по своей кровати, натягивая на голову простыни и одеяла и пытаясь таким образом отрешиться от окружающего ее мира, пока наконец не забылась глубоким спокойным сном.
Она проснулась шесть часов спустя от настойчивого телефонного звонка, доносившегося из маминой спальни, смежной с ее комнатой. «Где же Уэйни?» — сердито подумала она, ожидая, что та поднимет трубку. Но телефон не смолкал. Со стоном девушка перевернулась на другой бок и положила на ухо подушку. Еще было не время встречаться с Эйданом. Кроме того, Селестрия не знала, что она чувствует к нему, лучше было вообще ничего не чувствовать. «Я подумаю об этом позже», — решила она и снова заснула. В 11.25 ее опять разбудил телефон. Он трезвонил не переставая. «О боже, какой же он настойчивый», — сокрушалась она, понимая, что на этот раз придется ответить на звонок. Нехотя выбравшись из постели и слегка пошатываясь, она прошла в комнату матери и сняла трубку. К ее удивлению, на другом конце провода раздался громогласный голос Ричарда У Бэнкрофта II.
— Лисичка? Я названиваю тебе все утро.
— Дедушка? — произнесла пораженная Селестрия. Лисичка — так он любя называл ее с детства.
— Нет, Санта-Клаус. Ну а кто же еще?
— Ты где?
— Я остановился в отеле «Клериджз».
— Так ты в Лондоне! — Эта новость была подобна уколу адреналина.
— Моя внучка не откажется разделить со мной ленч сегодня в отеле «Ритц»?
— Это такая неожиданность для меня!
— Надеюсь, приятная. Насколько мне известно, жизнь тебе недавно преподнесла довольно скверный сюрприз.
— И это еще мягко сказано, — сипло засмеялась она.
— Ну, расскажешь мне все подробно во время ленча. Встречаемся ровно в 12.30.
— Ты уже говорил с мамой?
— А как бы иначе я узнал, где ты, лисичка? Прячешься здесь совершенно одна. Вот я и подумал: не составить ли тебе компанию? И не опаздывай!
Она услышала, что он усмехнулся, и представила, как любимый дед сейчас сидит в роскошном номере отеля, завернувшись в свой бургундский халат с шелковыми отворотами, и выдыхает сигаретный дым. Наверняка его окружают фотографии, на которых он или играет в гольф с тридцать четвертым президентом США Эйзенхауэром, или вместе с Бернардом Барухом, крупным финансистом и государственным деятелем, присутствует на церемонии открытия городской библиотеки, или целует выдающуюся оперную певицу Марию Каллас после ее выступления в Риме. Дедушка был одним из последних баронов-разбойников, нефтяным королем, американцем, который любил Англию настолько, что купил самый непомерный по цене шотландский замок, какой он только смог найти, и отделал его до блеска. Он путешествовал со своей собственной хрустальной посудой и серебряным столовым набором, а его комнаты в «Клериджз» были загодя украшены бледными орхидеями и лилиями. Ричард У Бэнкрофт II был из тех, кто привык доводить дело до конца, не останавливаясь на полпути. Он любил окружать себя красивыми вещами, и его могло устроить только самое высокое качество.
Селестрия опустилась на кровать матери, пытаясь собраться с мыслями, ей казалось, что вместо головы у нее клубок шерсти.
Она посмотрела на часы: было уже 11.30. У нее оставалось меньше часа, чтобы принять ванну и одеться с иголочки, потому что дедушка хотел, чтобы она выглядела лучше всех.
Когда она погрузилась в ванну и вода с ароматом колокольчиков покрыла ее тело, смывая с него скверну прошлой ночи, она вдруг почувствовала огромное облегчение от того, что приехал дед. Наконец-то он здесь и уж точно сможет позаботиться о ней. Она без обиняков поделилась бы с ним всем на свете, а он выслушал бы ее, ласково глядя своими мудрыми серыми глазами. И если что-то было не так, он мог бы это исправить, потому что Ричард У Бэнкрофт II был человеком, имеющим огромную власть и богатство. Конечно, он не вернул бы ей отца, но наверняка не дал бы им с мамой пойти по миру. При желании она может переехать к нему в Нью-Йорк, найти там приятного богатого американца и жить припеваючи на Манхэттене, а на каникулы ездить отдыхать на остров Нантукет: от одной этой мысли она получала огромное удовольствие. К тому времени, как Селестрия надела неяркую летнюю юбку и желтую двойку из тонкой шерсти: блузку и легкий жакет, а шею и уши украсила блестящими жемчугами, она почти полностью пришла в себя. Девушка с обеих сторон заколола волосы, волнами ниспадающие на плечи и спину, и очень аккуратно нанесла макияж и накрасила губы. Выходя из квартиры, она взглянула на себя в зеркало, находящееся в холле. Ей было интересно узнать, чем можно объяснить столь внезапное изменение ее облика: тем ли, что она стала женщиной и прикоснулась к тайнам секса, или же эта метаморфоза вызвана маминой темно-красной губной помадой и жемчугом.
Селестрия доехала до отеля «Ритц» на такси. Когда она вышла из машины на тротуар, ее вдруг охватило волнение при виде блестящего красного «бентли», который остановился у входа, мурлыча, как очень большой кот. Безупречно одетый шофер в черной шляпе и перчатках сделал шаг вперед и открыл заднюю дверь, а два портье в униформе, возбужденное состояние которых выдавали розовые щеки, принялись рьяно ему помогать. И было из-за чего — ведь Ричард У Бэнкрофт II являлся не просто очень важным гостем, он был известен еще и тем, что щедро раздавал чаевые. Рита, его помощница, живо выскочила из передней двери машины, в то время как ее босс очень неторопливо встал с заднего сиденья, одаривая служащих отеля столь характерным для таких случаев самоуверенным взглядом. Коренастый, как медведь, сутулый настолько, что его голова находилась почти на уровне плеч, он медленно двинулся вперед, всем своим видом признавая горечь поражения перед старостью и неумолимо бегущим временем. Но все же у него были пышная, сверкающая серебром шевелюра, пронзительные умные глаза и столь необходимое в жизни остроумие, которые, казалось, были намного моложе своего хозяина. Он поднял руку, жестом поблагодарив шофера, и начал подниматься по лестнице. Рита, которая сопровождала мистера Бэнкрофта во всех его поездках, поспешила вперед, чтобы предупредить менеджера отеля, что он уже прибыл. Хотя это совсем не обязательно было делать. Мистер Уиндторн уже стоял в фойе, готовый встретить почетного гостя как полагается.
Селестрия проследовала за процессией, размышляя, сколько же еще пройдет времени, прежде чем они заметят ее. Она была постоянным гостем в «Ритце» и знала каждого служащего по имени. Когда мистер Уиндторн пожимал руку ее деда, то случайно посмотрел через плечо гостя, и в поле его зрения сразу же попала красивая блондинка, стоящая чуть поодаль и явно ожидающая кого-то.
— Мистер Бэнкрофт, — еще шире улыбаясь, сказал он. — Мисс Монтегю тоже здесь.
Ричард Бэнкрофт не спеша повернулся и буквально просиял при виде своей внучки.
— Ты пришла вовремя и, как всегда, выглядишь просто ослепительно! — воскликнул он с сильным американским акцентом, широко распахнув объятия в надежде, что она бросится к нему и расцелует старика. Селестрия с любовью приникла к дедушкиной груди и прижалась к его лицу — ею овладели сладостные чувства: она ощутила себя кораблем, который долго искал пристанища в тихой бухте, чтобы защититься от непостоянства морской стихии.
— Ты пахнешь колокольчиками, а сейчас ведь даже не весна, — сказал он, усмехнувшись, и внезапно ощутил себя намного моложе своих лет. Она взяла его под руку, и он нежно погладил ее кисть своей ладонью.
— Доброе утро, мисс Монтегю, — несколько холодно поприветствовала ее Рита. Она работала на мистера Бэнкрофта вот уже пятнадцать лет, и у нее вечно портилось настроение, когда кто-то из женщин, и в частности его внучка, находился в непосредственной близости от него. Стоило только Селестрии появиться рядом, как он напрочь забывал о своей помощнице.
