Наталья Калинина - Останься со мной навсегда
Но это так скучно — руководить фирмой по производству зеркал! Заказы, поставки, оптовики, новые технологии… Зеркала для стен, зеркала в рамке и без рамки, зеркала для шкафов и для шифоньеров, для ванных комнат и для туалетных столиков — полный ассортимент, выбирайте на вкус… Зеркала интересовали Веронику меньше всего на свете, за тем единственным — но далеко не редким — исключением, когда они отражали ее саму. Во весь рост, или до пояса, или только лицо — в нарядном платье, в джинсах, в домашнем халате или вообще без ничего — все это было одинаково интересно.
Папина фирма — это скучно. Но ничего не делать — это тоже скучно. Она привыкла иметь какой-то определенный интерес, определенную цель в жизни. А теперь, когда ни интереса, ни цели больше нет — что же теперь?
Что же теперь, когда они из живых превратились в мертвых и их мир навсегда закрылся для нее?
Надо постараться не думать об этом. Может, если она очень постарается, ей удастся забыть останки того динозавра — и, может, они еще вернутся…
Вдали виднелся собор святого Петра. Площадь перед собором кишела людьми в шортах и с фотоаппаратами на шее — наверняка ее соотечественники. И что они только нашли в этих камнях? Так уж устроен человек: он просто не может прожить без обломков чего-то древнего. Издержки интеллекта, наверное. Американцы, не имея обломков у себя дома, едут на край света, чтобы посмотреть на них. Вероника не только не разделяла пристрастия к туризму, которым славилась ее нация, — она, напротив, была рада, что принадлежит к нации с такой молодой — юной — историей. Можно сказать, совсем без истории.
И что только принесло ее в этот Рим?
Веронику принесло в Рим не что иное, как поезд. Когда она приехала на вокзал в Неаполь, оказалось, что ближайший поезд отходит в Рим. Конечно, она могла бы не ехать до конечного пункта, а высадиться где-нибудь по пути, она и в самом деле подумывала об этом, но потом все-таки решила, что в большом городе проще сориентироваться (найти приличную гостиницу и так далее), чем в каком-то незнакомом захолустье. Тем более послезавтра ей все равно вылетать из Рима.
Может, поменять билет и вылететь сегодня? Она так соскучилась по родителям, особенно по маме! У нее сразу же станет легче на душе, когда она увидит маму. Если она вылетит из Рима сегодня вечером, то прилетит домой еще засветло — наверстает на обратном пути те шесть часов, что потеряла, летя с запада на восток… Хотя, наверное, ей все-таки лучше побыть одной эти два дня, прийти в себя после вчерашнего. Она сейчас в таком состоянии, что вполне может разрыдаться при виде мамы — разреветься, как вчера на раскопках, только на этот раз от радости. Нет, не надо больше слез. Слезы — это что-то нездоровое, проявление слабости и неуравновешенности. Ей уже и так стыдно за вчерашнее.
Солнце было просто невыносимым. Оно слепило ее, и ей все время приходилось щуриться. От этого вокруг глаз появляются морщины… Она забыла темные очки в гостинице — не возвращаться же за ними? Если бы по дороге попалась оптика, она могла бы купить очки. Вероника обвела взглядом вывески маленьких лавочек справа и слева от нее, но оптики среди них, как назло, не оказалось.
Магазины уже начали закрываться — близилось обеденное время. Скоро на улицах станет совсем пустынно и спокойно, и никто не будет приставать. У итальянских мужчин есть одна очень дурная черта: они просто неспособны оставить без внимания красивую девушку с «нездешней» наружностью, гуляющую по улицам в одиночестве. И если бы они просто глазели на нее, все было бы в порядке. Веронике вовсе не было неприятно, когда на нее смотрят, скорее наоборот. Но ведь они лезли знакомиться! Она уже ответила как следует нескольким таким назойливым поклонникам. К счастью, она довольно свободно владела итальянским языком в целом и итальянскими бранными словами в частности. Первому ее обучила между делом мама — для мамы итальянский был почти как родной, последних же она успела нахвататься за свое недолгое пребывание на раскопках от группы неаполитанских студентов. Интересно, что эти ребята подумали о ней, когда она расплакалась прямо при всех, а потом исчезла? Наверное, решили, что у нее не все в порядке с мозгами.
Вероника вытерла со лба пот и перешла на теневую сторону улицы. Солнце раздражало ее все больше и больше. Вообще она любила солнце, но сегодня оно было каким-то неприятным. Оно скорее жгло, чем грело, и было каким-то бесцветным и невыносимо ярким — космический прожектор, зажженный специально для того, чтобы следить за ней.
Ну и пусть себе следят. Она все равно будет бродить по улицам, пока не подкосятся ноги. Сейчас у нее лишь одна цель — довести себя до состояния полного физического изнеможения. Физическая усталость — самое лучшее лекарство от неприятных мыслей. Когда у тебя болит каждый мускул и ноет каждая косточка, ты просто не способен думать о чем бы то ни было, кроме горячей ванны и свежей постели. Конечно, ей понадобится много времени, чтобы довести себя до такого состояния — Вероника регулярно занималась спортом и с легкостью переносила физические нагрузки. Зато с каким удовольствием она плюхнется в горячую ванну у себя в номере, а потом задернет шторы, если к тому времени еще не стемнеет, и растянется среди прохладных простыней! Потребности хомо сапиенс на самом деле предельно просты — нам только кажется иногда, что нам хочется Бог знает чего.
Улицы опустели, магазины закрылись, в воздухе повисло сонное молчание итальянской сиесты. Теперь она была совсем одна в белой солнечной пустыне… Нет, она была не одна. Какой-то тип, праздно стоящий в открытом подъезде, нехорошо поглядывал в ее сторону. Когда она поравнялась с подъездом, «тип» отделился от него и последовал за ней. Она ускорила шаг и свернула в соседний переулок. «Синьорина, красивая синьорина!» — неслось ей вдогонку, но она уже была далеко.
Переулок вывел ее на какую-то широкую шумную улицу. Ужасно хотелось пить, но поблизости не было никакого бара. Ища спасения от жажды, она купила клубничное мороженое. Но у мороженого оказался какой-то неприятный вкус — как будто клубника была гнилая. Она решила выбросить его и оглядывалась в поисках урны, когда кто-то схватил ее за локоть.
Нахальный итальянец заменил бы Веронике урну, если бы он не оказался проворнее ее и не отвел бы ее занесенную с мороженым руку. Мороженое, описав замысловатую дугу в воздухе, расплющилось на противоположном тротуаре.
— Я хочу пригласить тебя на кинопробу, — сказал итальянец.
А как же, они всегда приглашали на кинопробу либо обещали сделать тебя топ-моделью или манекенщицей… Вероника резко высвободила локоть и открыла было рот, чтобы сказать мужчине пару ласковых по-итальянски, когда тот достал из внутреннего кармана пиджака какой-то документ и раскрыл его перед ней.
Документ оказался удостоверением работника киностудии. При фотографии и печати — кажется, все как надо.
— Ты правильно делаешь, что не доверяешь, — сказал работник киностудии, держа раскрытое удостоверение перед Вероникой. — Красивая девушка должна быть недоверчивой. Но теперь-то веришь?
Вероника кивнула.
— Что это за проба? — безразлично осведомилась она.
— Я же сказал тебе — кинопроба, — ответил работник киностудии, отмечая про себя сильный иностранный акцент девушки. Американский скорее всего. — Если пройдешь пробу, будешь сниматься в кино. — Он достал из кармана карточку с координатами киностудии и протянул ей. — Здесь адрес и как проехать. Покажешь ее на входе, чтобы тебя пропустили. Проба начинается сегодня в три… Кстати, ты ориентируешься в Риме?
— Не очень. — Она вертела карточку в руках, машинально загибая ее уголки. — Но найду, если захочу.
— Что это значит — если захочешь? — Работника киностудии, привыкшего к неизменному энтузиазму, которым девушки встречали приглашение на пробу, начинало сердить полное отсутствие интереса у этой иностранки. — Изволь появиться в три на студии.
— Что это значит — изволь появиться? — ответила девушка в тон ему, однако спрятала карточку в карман джинсов. — Я, кажется, никому ничем не обязана.
Это заявление вконец вывело из себя мужчину.
— Хочешь ты или нет сниматься в кино? — взорвался он.
Девушка презрительно повела плечами.
— Подумаешь, велика честь — сняться в каком-то вшивом эпизоде!
Работник киностудии не верил собственным ушам. «Вшивый эпизод»! Где это видано, чтобы девушка, которой предлагают сниматься в кино, отвечала в подобном тоне? Даже если бы речь в самом деле шла об эпизоде — любая девушка многое бы отдала, чтобы появиться на экране пусть хоть на несколько минут. Он всегда считал, что это правило не имеет исключений. Что ж, если эту синеглазую мисс не интересует кино, пусть она катится ко всем чертям.
