Барбара Картленд - Незнакомка
Какую-то долю секунды Вирджиния не видела, что происходит в комнате. Вдруг она услышала дикий, похожий на звериный крик, и в тот же момент мисс Маршбэнкс ринулась вперед. Картина, которая предстала перед девушкой, была действительно ужасной. Герцогиня сидела за столом, положив руки на его поверхность. Рядом на полу валялась чернильница, огромное чернильное пятно разливалось по ковру. Возле герцогини стоял лорд Рафтон и душил ее за горло.
— Остановите его! Остановите его! — завопила мисс Маршбэнкс. Подоспевший мистер Варнер схватил лорда Рафтона и с трудом заставил того разжать руки.
И как раз вовремя, потому что еще мгновение, и старый безумец задушил бы несчастную. Герцогиня сидела беззвучно, глядя на всех расширенными от ужаса глазами. Вдруг она тихо застонала, стала сползать на пол и упала без чувств на ковер рядом с чернильным пятном.
— Ваша светлость! Ваша светлость! О Боже! Воды! — кричала мисс Маршбэнкс.
Она опустилась перед герцогиней на колени и стала тереть ее руки, пытаясь привести в чувство.
— Воды… бренди… чего-нибудь… — бессвязно выкрикивала секретарша.
Лицо герцогини, до того мертвенно-бледное, вдруг стало нестерпимо пунцовым, глаза выпучились, готовые вот-вот выскочить из орбит, рот неестественно раскрылся.
Перепуганная Вирджиния метнулась к двери.
— Что здесь происходит? — услышала она знакомый голос за дверью.
— Себастьян! — прошептала она и облегченно вздохнула, пропуская его вперед.
Герцог одним взглядом охватил всю картину: мистер Варнер, пытающийся утихомирить своего взбесившегося пациента, мисс Маршбэнкс, ползающая на полу возле распростертого тела герцогини.
— Что он сделал с ней? — кричала она словно в бреду. — Ваша светлость, что он сделал с ней? — Она беспомощно протянула руки к герцогу.
Герцог подошел к матери и, став на одно колено, подхватил ее с пола.
— Вы обе! Ступайте за мной! — резко скомандовал он и пошел в коридор. Он бережно нес тело матери, следом плелась мисс Маршбэнкс, плача и причитая. Процессию замыкала Вирджиния, настолько потрясенная всем увиденным, что не успела толком испугаться. Она шла и думала, что вот сейчас она проснется и этот кошмар закончится. Путь в комнату герцогини показался ей вечным. Герцог подождал, пока секретарша отворит дверь, осторожно внес тело матери в спальню и положил на огромную, застеленную белым пушистым мехом кровать под балдахином.
— Бренди! — отрывисто попросил он.
Мисс Маршбэнкс кинулась к умывальнику. На мраморной полочке стоял небольшой хрустальный графинчик, судя по всему, хорошо знакомый секретарше. Она вынула пробку и влила немного бренди в стакан для зубных щеток. Герцог полуобнял мать за плечи и, слегка приподняв ее, попытался влить содержимое стакана ей в рот.
Вирджиния успела заметить, что лицо герцогини опять стало обычным, краснота, так напугавшая ее в комнате лорда Рафтона, исчезла, глаза стали на привычное место.
— Она жива! — прошептала мисс Маршбэнкс.
Герцог все еще возился со стаканом бренди, и, кажется, успешно. Ему удалось влить несколько капель крепкого напитка в рот герцогини, и на какое-то мгновение в ее глазах промелькнула искра жизни.
— Она жива! — воскликнула мисс Маршбэнкс. — Хвала Господу, она жива!
Герцогиня пошевелила губами, пытаясь что-то сказать, и в это мгновение страшная судорога пробежала по всему ее телу, голова откинулась назад и она затихла. Герцог осторожно положил обмякшее тело на подушку.
Мисс Маршбэнкс издала душераздирающий крик:
— Она умирает! Ваша светлость! Сделайте же что-нибудь! Она не должна умереть! Она не может умереть!
Герцог наклонился над телом матери, и Вирджиния поняла по выражению его лица, что он не слышит воплей секретарши. А потом он поднял голову и обвел их отрешенным взглядом.
— Она мертва, — проговорил он тихо, подошел к полуоткрытой двери и плотно закрыл ее.
— Послушайте меня обе! — начал он. — Особенно вы, мисс Маршбэнкс! То, что я собираюсь сказать, очень важно!
Голос его был строг, и мисс Маршбэнкс, которая была на грани обморока, немедленно пришла в себя.
— Слушаю, ваша светлость! — прошептала она.
— Моя мать умерла, — начал герцог, тщательно подбирая слова, — и умерла она от сердечного приступа. Вам, мисс Маршбэнкс, как никому другому, хорошо известно, что в последние годы герцогиня постоянно страдала от сердечных приступов. Мы даже несколько раз приглашали врача, который осматривал ее светлость и пришел к выводу, что ее сердце на грани срыва. Я сейчас же пошлю за ним снова, но запомните! Ни одна из вас не должна и словом обмолвиться ему о том, что произошло в апартаментах лорда Рафтона. Ясно? И никому другому тоже! Я не желаю иметь дело со скандалом в своей семье! Вы не хуже меня понимаете, что известие о том, что мою мать задушил один из гостей замка, в прошлом известный и уважаемый человек, а ныне впавший в слабоумие старец, вряд ли сделает нашей семье особую честь. Ненужная шумиха вокруг этого инцидента нанесет лишь вред нашему имени. А этого я не намерен терпеть!
Герцог перевел дыхание. Кажется, в первую очередь он обращался к мисс Маршбэнкс, но вот он встретился взглядом с Вирджинией, какое-то мгновение он молча смотрел на нее, потом продолжил:
— Еще раз повторяю: никаких скандалов! Вы, мисс Маршбэнкс, как никто знаете, что этого моя мать не любила так же, как и я. Поэтому мы должны сделать все от нас зависящее, чтобы никто ни о чем не догадался! Этот ужасный случай должен быть навсегда похоронен здесь!
— Мистер… Варнер тоже… знает… что стряслось… — проговорила мисс Маршбэнкс всхлипывая.
— С мистером Варнером я разберусь сам! — ледяным тоном ответил герцог. — Он нарушил мой приказ никого не впускать к лорду Рафтону в одиночку. Он не должен был позволять ее светлости оставаться со стариком наедине! Мне уже давно известно, что лорд Рафтон страдает сильнейшим душевным расстройством и, когда он впадает в буйство, может наброситься на любого. Особенно на того, кого он хорошо знает и любит! Я всегда предупреждал вас, мисс Маршбэнкс, ни в коем случае не пускать туда герцогиню одну. Мой приказ остался пустым звуком!
— Это не моя вина, ваша светлость! Я была в деревне!
— С каким поручением? — поинтересовался герцог.
Но, к удивлению Вирджинии, секретарша потупила глаза и промолчала.
— Вот видите, мисс Маршбэнкс, вы тоже частично виноваты в том, что случилось!
— Ах, я знаю! Знаю! — залилась слезами бедная женщина. — Ах, ваша светлость! Я никогда не прощу себе этого! Что мне сделать, чтобы искупить свой страшный грех?
— Хотя бы позаботиться о том, чтобы вокруг смерти моей матери не было никаких разговоров. И еще, мисс Маршбэнкс! Я знаю, вы горячо любили мою мать, так послужите ей в последний раз. Переоденьте ее в ночную сорочку и наденьте ей на шею колье из бриллиантов и жемчуга, которое она так любила.
Какое-то время мисс Маршбэнкс колебалась, потом подошла к туалетному столику герцогини, взяла из шкатулки с перламутровой крышкой небольшой ключик и открыла один из ящиков стола. Вирджиния увидела там множество маленьких бархатных коробочек, где обычно хранятся ювелирные украшения. Мисс Маршбэнкс взяла одну из них и открыла ее. Там лежало великолепное бриллиантовое колье, напоминающее воротник-стойку. Такое обычно носят женщины с длинными шеями, желая лишний раз подчеркнуть это безусловное достоинство. Пять рядов бриллиантов и жемчуга, соединенных между собой осыпанными бриллиантами золотыми пряжками, с помощью которых воротник стоял прямо и не падал с шеи.
— Да, вот это! — подтвердил герцог. — Пожалуйста, наденьте его на шею герцогини, а я распоряжусь, чтобы никто и ни под каким предлогом не снимал колье. Потому что покойная хотела, чтобы ее похоронили именно в нем. Когда придет доктор, сделайте так, чтобы у нее на плечах был теплый шарф. Возможно, он захочет осмотреть ее, ведь он предположит, что она умерла от сердечного приступа, что, впрочем, соответствует действительности. Когда я нес ее из комнат лорда Рафтона, она была еще жива, но происшедшее настолько потрясло мою бедную мать, что ее сердце просто не выдержало. Вам все понятно?
— Да, ваша светлость, — послушно ответила мисс Маршбэнкс.
— А вам, мисс Лангхольм, вам ясно? Вы новичок в наших местах. Хочу одного: чтобы вы поняли — во имя чести и доброго имени нашей семьи никто не должен знать об истинных причинах смерти. Прошу вас дать мне слово, что все случившееся не выйдет за пределы этой комнаты!
— Даю вам слово, — тихо промолвила Вирджиния.
Герцог снова подошел к кровати и стал смотреть на усопшую. Вирджиния поняла, что это своеобразное прощание сына с матерью, мгновение, которое не должно быть нарушено ничьим посторонним присутствием, и поэтому тихонько отошла в сторону и отвернулась.
