Дэвид Лоуренс - Влюбленные женщины
К ним подошла Гермиона Роддайс в красивом белом кружевном платье, поверх которого она набросила длинную шелковую шаль с вышивкой в виде крупных цветов, на голове у нее была большая одноцветная шляпа без украшений. Гермиона выглядела поразительно, потрясающе, почти пугающе — высокая фигура, за которой по земле тянулся край огромной кремовой шали с яркими цветными пятнами, густые волосы падали на глаза; удлиненное, бледное, загадочное лицо, яркие блики света вокруг.
— Ну и странная же она! — Гудрун слышала, как девушки хихикают за спиной Гермионы, и была готова их убить.
— Добрый день! — протянула Гермиона, окидывая родителей сестер доброжелательным, медленным взглядом. Для Гудрун это было большим испытанием. Гермиона настолько верила в превосходство своего класса, что могла подойти и вступить с человеком в беседу из чистого любопытства, словно тот был экспонатом на выставке, Гудрун тоже могла так поступить, но ей претило самой оказаться в положении экспоната.
Гермиона оказала большую честь Брэнгуэнам — лично подвела их к тому месту, где Лора Крич приветствовала гостей.
— Это миссис Брэнгуэн, — пропела Гермиона, и Лора в накрахмаленном, украшенном вышивкой полотняном платье пожала женщине руку, сказав, что рада ее видеть. Подошел Джеральд в белоснежной сорочке и черно-коричневом блейзере, выглядел он потрясающе. Его тоже познакомили со старшими Брэнгуэнами, и он сразу же заговорил с миссис Брэнгуэн как с леди, а с ее мужем — как с человеком низкого звания, не джентльменом. У него это выходило абсолютно естественно. Ему приходилось протягивать для рукопожатия левую руку: правую, забинтованную, он держал в кармане пиджака. Гудрун была очень рада, что никто из родных не стал спрашивать, что у него с рукой.
Пароходик причаливал к берегу, люди на борту надсаживались изо всех сил — старались перекричать громко играющую музыку. Джеральд пошел проследить за высадкой на берег. Беркин отправился за чаем для миссис Брэнгуэн, сам Брэнгуэн присоединился к группе учителей, Гермиона сидела рядом с миссис Брэнгуэн, а сестры спустились к пристани — посмотреть, как причаливает пароход.
Пароход все приближался, он весело гудел и свистел, потом шум лопастей стих, выбросили концы, прогулочное суденышко глухо стукнулось о помост. Пассажиры мигом столпились у борта, торопясь сойти на берег.
— Подождите, не спешите! — крикнул повелительно Джеральд.
Оставалось еще привязать канаты и положить сходни. После того как все было закончено, живой поток устремился на берег, люди испускали восторженные крики, словно побывали в Америке.
— Чудо, а не прогулка! — восклицали молоденькие девицы. — Просто прелесть!
Находившиеся на борту официанты спешили с корзинами к эллингу, капитан остался отдыхать на мостике. Убедившись, что все в порядке, Джеральд подошел к Гудрун и Урсуле.
— Хотите стать пассажирками следующего рейса и выпить чаю на борту парохода? — спросил он.
— Спасибо, нет, — сухо ответила Гудрун.
— Вы не любите воду?
— Воду? Нет, отчего же, люблю.
Он посмотрел на нее испытующим взглядом.
— Значит, вы против самой прогулки?
Гудрун помедлила с ответом, потом неспешно сказала:
— Нет, и этого не скажу. — Лицо женщины пылало, казалось, ее что-то рассердило.
— Un peu trop de monde[53], — объяснила Урсула.
— Что? Trop de monde! — Джеральд издал короткий смешок. — Действительно, многовато.
Гудрун повернулась к нему.
— Вам когда-нибудь приходилось плыть по Темзе на прогулочном катере от Вестминстерского моста до Ричмонда? — спросила она, голос ее срывался на крик.
— Нет, не приходилось, — ответил Джеральд.
— Так вот эта поездка стала одним из самых отвратительных впечатлений моей жизни. — Гудрун говорила быстро и взволнованно, щеки ее раскраснелись. — На катере не было ни одного свободного местечка — ни одного; человек, сидевший как раз надо мной, слепой с шарманкой, всю дорогу распевал «На морских волнах», надеясь на подаяние, — представляете себе эту обстановку? Из трюма поднимались в клубах отработанного пара неаппетитные кулинарные запахи. Путешествие длилось много часов, и все это время за нами вдоль берега бежали чумазые мальчишки, бежали не одну милю, ужасная грязь у берегов Темзы иногда доходила им до пояса — они закатывали штанины, утопая в той чудовищной грязи, какую можно найти только в Темзе, лица их были постоянно обращены к катеру, они визжали как резаные: «Сэр, подайте денежку, пожалуйста, подайте, пожалуйста, подайте, сэр», — ну прямо как резаные, — это было отвратительно, настоящие паразиты, — а отцы семейств смотрели на стоящих в жуткой грязи мальчишек, посмеивались и бросали им мелкие монетки. Видели бы вы напряженные лица этих мальцов и то, как решительно бросались они в грязь за монетками, — ни гриф, ни шакал даже не приблизились бы к ним — побрезговали, такие грязные и вонючие были эти мальчишки. Теперь я никогда не ступлю на борт прогулочного катера, никогда.
Джеральд не сводил с Гудрун взгляда, пока она говорила, глаза его блестели от возбуждения. Его тронул не столько ее рассказ, сколько она сама, — она возбудила его, и он отчетливо ощущал легкое покалывание в теле.
— Что ж, каждый цивилизованный человек обречен жить с паразитами, — заключил он.
— С какой стати? — воскликнула Урсула. — Я с ними не живу.
— Дело не только в этом, а в целой картине — отцы смеются, воспринимают происходящее как забаву, бросают монетки; матери сидят, расставив жирные ноги, и едят, все время едят… — прибавила Гудрун.
— Согласна, — сказала Урсула. — Паразиты — не столько эти мальчишки, сколько остальные люди, все общество.
Джеральд рассмеялся.
— Не беспокойтесь. Никто не заставляет вас садиться на пароход.
Гудрун мгновенно залилась краской, уловив в его словах упрек.
Воцарилось молчание. Джеральд стоял и, подобно работнику береговой охраны, следил, как гости поднимаются на борт. Он был очень красив, держался независимо, однако напряженность, с какой он следил за посадкой, портила впечатление.
— Где будете пить чай? Здесь или на лужайке у дома, под тентом? — спросил Джеральд.
— А нельзя ли нам раздобыть лодку и уплыть куда-нибудь подальше? — сказала Урсула, она всегда брала быка за рога.
— Уплыть подальше? — с улыбкой переспросил Джеральд.
— Видите ли, — вмешалась Гудрун, покраснев от грубости Урсулы, — мы здесь почти никого не знаем и потому ощущаем себя посторонними.
— Я сейчас же познакомлю вас кое с кем. Нет ничего проще, — беспечно сказал Джеральд.
Гудрун внимательно посмотрела на мужчину — нет ли в его словах подвоха, потом улыбнулась.
— Вы, конечно, понимаете, что мы имеем в виду, — сказала она. — Нам хотелось бы осмотреть вон то местечко. — Гудрун указала на рощицу на противоположном берегу. — Выглядит прелестно. Мы могли бы там даже искупаться. Не правда ли, дивное зрелище — особенно при этом освещении. Мне кажется, так может выглядеть излучина Нила.
Джеральда позабавил ее наигранный восторг и сравнение со столь далекой рекой, он улыбнулся.
— Если только это местечко достаточно далеко для вас, — съязвил он, поспешив прибавить: — Разумеется, это можно устроить, надо только найти лодку. Похоже, их все разобрали.
Глядя на озеро, он мысленно пересчитывал лодки с отдыхающими.
— Это было бы замечательно! — воскликнула мечтательно Урсула.
— А чаю не хотите? — спросил Джеральд.
— Ну, мы могли бы выпить по чашечке и тут же отплыть, — сказала Гудрун.
Джеральд переводил взгляд с одной сестры на другую, продолжая улыбаться. Он был немного задет и одновременно заинтригован.
— А с управлением вы справитесь? — спросил он.
— С легкостью, — сухо ответила Гудрун. — Мы умеем грести.
— Не сомневайтесь! — воскликнула Урсула. — Мы обе дадим сто очков вперед водяному пауку.
— Вот как? У меня есть каноэ, я его никому не даю — боюсь несчастного случая. Как вам кажется, вы с ним справитесь?
— Конечно, — ответила Гудрун.
— Вы просто ангел! — воскликнула Урсула.
— Только, умоляю, будьте осторожней — хотя бы ради меня: ведь я отвечаю за все, что происходит на воде.
— Не сомневайтесь, — заверила его Гудрун.
— Кроме того, мы обе прекрасно плаваем, — прибавила Урсула.
— Тогда я прикажу собрать корзину со всем необходимым, и вы устроите пикник на острове — как вам такая идея?
— Просто потрясающе! Как мило с вашей стороны! — воскликнула Гудрун и снова густо покраснела. Нежность и благодарность, сквозившие в голосе женщины, заставили кровь вскипеть в его жилах.
— Где Беркин? — спросил Джеральд с горящими глазами. — Он поможет мне спустить каноэ на воду.
— А как ваша рука? Не болит? — Гудрун задала этот вопрос довольно тихо, чтобы не привлекать излишнего внимания. О травме упомянули впервые, и то, как деликатно она это сделала, захлестнуло Джеральда нежностью. Он вынул из кармана забинтованную руку, посмотрел на нее и снова сунул в карман. Гудрун вздрогнула при виде белой повязки.
![Тяжелый дождь - [Тяжелый дождь]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
