Джессика Марчент - Любовь выше страсти
На столе и книжном шкафу стояли переделанные из китайских ваз лампы, мягкий желтоватый свет которых успокаивал глаза и душу.
— Серебро из твоего магазина? — небрежно спросила Эми.
— Слава Богу, нет. — Он поглядел на сверкающий сервиз. — Фамильное. Мама не очень им интересуется.
— Но это же красиво! — удивилась Эми.
— Наверное, оно слишком современное для нее. — Пол выпил чай и поставил чашку на блюдце. — Или все дело в том, что его купил мой отец.
— Печально. — Эми подумала о своих родителях, которых могла разлучить только смерть, и обо всех тех вещах, которые стали священными в ее доме только потому, что к ним прикасались руки матери. — А где твой отец?
Пол поглядел в чашку.
— Пять лет назад он умер в Лос-Анджелесе.
— Извини…
— Ничего. Мы перестали видеться задолго до этого.
Эми вздохнула, жалея Пола и всех детей, которые живут сиротами при живых родителях.
— А когда вы виделись в последний раз?
— Когда я учился на первом курсе в Оксфорде. — Пол налил себе еще чаю. — В то время ему везло, и он снимал квартиру на Бейкер-стрит.
Везло? Эми задумалась.
— Он играл?
— Да, — только и ответил Пол. — Деньги у него не задерживались. То он обедал в лучшем ресторане, а то не мог заплатить за квартиру. — Пол поглядел на серебряный сервиз. — Думаю, он купил его на деньги, предназначенные на обувь.
— Тогда понятно, почему твоя мама не любит его, — медленно проговорила Эми.
Наверное, он рос несчастным одиноким ребенком. Эми и ее братья потеряли мать, и их отец долго не мог оправиться от беды, но денег у них всегда хватало.
И они были вместе. У нее появился еще один вопрос, но она не знала, как бы потактичнее задать его, чтобы не расстроить Пола.
— Ты единственный ребенок?
Он кивнул.
— Мама, наверное, не хотела больше рожать.
Вот оно. Его мать не доверяла отцу, поэтому не хотела рожать еще детей. Эми не понимала, как Полу удалось, несмотря на такое детство, воспитать в себе уверенность и добродушие.
— Сколько тебе было лет, когда они разошлись?
— Десять. Видимо, она тянула сколько возможно.
— Наверное, она любила его?
— Наверное. Поначалу.
Пол допил чай и взял чашку Эми, чтобы поставить ее рядом со своей. Он молча налил ей еще чаю.
— Думаю, поначалу она любила его, — повторил он, усаживаясь обратно в кресло. — Но когда я подрос, то заметил, что ее удерживает от развода только гордость.
— Гордость?
— Да. И упрямство. Она не хотела, чтобы ее родственники оказались правы насчет него.
Эми посмотрела на вошедшего в гостиную Джима. Видимо, Пол дал ему поесть, иначе он ни за что не оставил бы их одних так надолго. Джим улегся возле ее ног, и она погладила его по голове, думая о том, что ей рассказал Пол.
Ее родственники, сказал он. Наверняка он имел в виду родителей своей матери, бабушку и дедушку, но как же холодно он произнес эти слова. Эми решила выразиться иначе.
— Семья… твоей матери не одобряла ее выбор?
— Они оказались правы насчет его легкомыслия. — Пол сделал глоток чая. — Но быть правым еще далеко не все.
Да, он не случайно сказал «ее родственники». Он их не любит. Эми видела это по изменившемуся выражению на его лице. В последний раз она видела это выражение, когда он говорил о Роберте.
— Ты хочешь сказать, что было еще и другое?
— Было. — Пол поглядел на нее, и лицо у него стало совсем другим, отчего Эми заволновалась и затрепетала всем телом. — Ты права. Было и другое. Когда мама вышла замуж, они перестали с ней разговаривать.
— Ужасно!
Эми не имела ни бабушек, ни дедушек. Мамины родители умерли, когда она была еще совсем маленькой, а папины — когда ей едва исполнилось десять лет. Но бабушки и дедушки, которые не желают признавать твоих родителей, совсем другое.
— Они объявились, когда мама вышла замуж во второй раз, — продолжал Пол. — Хэмиш, мой отчим, их больше устраивает. Но для меня это было слишком поздно.
— Слишком поздно?
Эми знала, что он ответит, но хотела услышать это от него самого.
— Мне не довелось узнать их получше. И полюбить.
Эми едва не плакала, представляя себе детство Пола. Ни братьев, ни сестер, ни защищенности. Потом не стало отца. Долгие годы в школе, которую он ненавидел. И родители матери, отвергнувшие ее.
— А родители твоего отца? — спросила Эми. — Они как?
— О, это совсем другое. — Пол улыбнулся самой светлой, самой открытой из своих улыбок. — С ними все в порядке. Правда, они не богачи… — Он нахмурился, подбирая нужное слово. — Они солидные. Добрые, любящие, надежные… Как Харолд и его семья.
— Ну да. — Эми вспомнила их разговор в пабе Оуэна. — Ты говорил о его отце.
Пол не ответил.
— Хочешь еще чаю?
— Да. Спасибо.
На самом деле она хотела не чаю, а продолжения разговора. Когда он так с ней разговаривал, Эми забывала, что у него есть девушка и что ей и ее дому угрожает некто неизвестный. Она даже забыла, что именно эта угроза удерживает их вместе и что, когда угроза минует, она вернется к себе и, наверное, никогда больше его не увидит. Она забыла обо всем на свете и помнила только о том, что он рядом и ей легко и спокойно с ним.
— Наверное, надо купить кружки вместо чашек, а то мне приходится все время наливать чай, — сказал Пол.
— Мой отец не любит чашки. Наверное, именно он и приучил меня к кружкам, — сказала Эми, с благодарным видом принимая совершенно ненужную ей третью чашку. — А с Харолдом ты часто виделся?
— Нет. Мама считала, что у нас не может быть ничего общего. Пришлось мне вырасти, чтобы понять, как она ошибалась.
— Я ведь почти не знакома с Харолдом. — Эми вспомнила серьезного юношу, настолько уверенного в себе, что ему не нужно было это демонстрировать. — Но, по-моему, у вас много общего.
— Он на десять лет меня младше, но ты права, мы с ним ладим. Одна из его сестер просто прелесть, а другая… — Он помолчал, видимо, ища точные слова. — Другая больше похожа на моего отца. — Пол вздохнул. — Наверное, в каждом поколении должна быть своя паршивая овца.
Эми огляделась.
— Мебель, похоже, тоже принадлежала твоей матери? — спросила она.
Пол кивнул.
— Она с удовольствием освободила для меня чердаки. — Он погладил ладонью кожаный подлокотник кресла. — Представляешь, эти вещи служили еще ее бабушке с дедушкой? Им лет сто, не меньше.
— Не могу сказать, что они выглядят как новые, но сидеть в этом кресле очень удобно.
Эми уже мысленно начала рисовать портрет матери Пола и ее семьи. Золоченые чашки, серебряный сервиз, дурацкие вазы-лампы, дорогие шторы, старинные, сделанные на заказ кресла — все говорило о том, что это богатая семья. Не пропустила мимо ушей Эми и словечко «чердаки», соскользнувшее с языка Пола. Не чердак, а именно чердаки, куда складывают все добро, пока оно не понадобится начинающему жизнь молодому члену семьи.
Все это как-то не подходило Харолду Кларку с его инженерными работами. Неужели семейство матери принадлежит к снобам? Выходит, они протестовали против ее замужества только потому, что Кларки стояли ниже их на социальной лестнице? Эми вспомнила, как Пол сказал, будто они вновь объявились, когда его мама вышла замуж во второй раз. Значит, его отчим — человек богатый и из соответствующей семьи…
Эми слишком устала, чтобы задавать вопросы напрямик, однако она предприняла обходный маневр.
— А что твоя мама думает об антикварном магазине?
— Ну, огорчается, конечно, — не стал скрывать Пол. — Она этого не говорит, но боится, как бы я не пошел по стопам отца.
— А ты?
— Я не пойду. — По-видимому, для Пола это был вопрос решенный. — Я больше похож на Кларков, чем на отца.
— Но магазин — дело нестабильное, — осторожно заметила Эми. — Я имею в виду заработок.
— Мне не нужен заработок, — с изрядной долей иронии проговорил Пол. — Отец оставил мне три миллиона долларов.
— Что? — Эми едва не уронила чашку. — Деньгами? В банке?
Пол кивнул.
— Он финансировал кино. Через какое-то время у него сложилась репутация удачливого дельца.
— Значит, в конце концов он выиграл? — Эми откинулась на спинку кресла. — Ты богатый?
— Мне хватает. — Пол внимательно посмотрел на нее. — Тебе это неприятно?
— Мне? — Эми покачала головой, чтобы привести в порядок мысли. — А почему ты спрашиваешь?
— Вчера вечером я сказал, что нам надо кое-что обсудить. — Он все еще наблюдал за ней, хотя его взгляд оставался непроницаемым. — И это в том числе.
Эми задержала дыхание. О чем он говорит? Неужели он хочет поставить ее в известность, что у него есть другая женщина? Неужели он хочет порвать с ней? Ей стало не по себе от такого предположения.
— А что еще? — трепеща спросила она.
Пол пожал плечами.
