Джилл Шелдон - Забвение
Ложь, та самая ложь, о которой она давно собиралась и была обязана ему рассказать, наконец открылась.
— Клей…
— Почему, черт побери? Почему?!
Хоуп, придавленная великолепным мужским телом, содрогалась от боли и гнева, звучавших в его голосе.
Когда Клейтон сделал попытку отодвинуться, Хоуп невольно беспомощно поморщилась, и он, не изменив позы, выругался снова.
— Какого черта? Как ты оказалась девушкой?
ГЛАВА 17
Хоуп смотрела на него глазами, полными ужаса. Ее бешено пульсировавшее тело раздирало невыразимое томление.
— Пожалуйста. — Она вцепилась в него. — Не уходи!
Клейтон что-то говорил. Кажется, он хотел знать, что происходит. Конечно, он имел на это право. Но Хоуп не могла ответить ему, потому что почти ничего не слышала. Все ее силы уходили на то, чтобы снова привлечь его к себе.
С таким же успехом можно было пытаться сдвинуть гору.
Испуганная Хоуп стиснула его так крепко, что Клейтон поморщился от боли, но ослабить хватку не могла. Она ясно понимала только одно: самый желанный мужчина в мире хочет уйти от нее. Как это может быть, если ее бедра еще двигаются сами собой, а напрягшиеся, зудящие соски требуют прикосновения его горячих губ?
Слейтер заговорил снова, но ее затуманенный мозг не воспринимал его слов.
— Клей, пожалуйста, — взмолилась Хоуп и тут же закусила губу: собственный задыхающийся голос показался ей чужим.
— Нет, Хоуп. Черт побери! — хрипло выругался Клейтон, когда она, обхватив ногами его талию, полностью раскрылась для самых интимных ласк.
Угрюмый Клейтон попытался руками отодвинуть ее бедра, но Хоуп прильнула к нему еще теснее.
— Пожалуйста, — повторила она. Нервное потрясение заставляло Хоуп говорить слишком пронзительно. При мысли об этом кровь бросилась ей в лицо.
Сейчас гнев и отвращение заставят его уйти, подумала она, и в испуганном ожидании закрыла глаза.
Он не ушел, но и не придвинулся ближе. Когда Хоуп рискнула поднять глаза, то не увидела в его взгляде и следа отвращения. Только вполне понятные ошеломление и горькая обида. Да еще неутоленное желание, сила которого не уступала ее собственному.
Хотя лицо Клейтона оставалось мрачным, его тугая плоть продолжала трепетать внутри Хоуп.
— Клей… — умоляюще прошептала она.
Он покачал головой и заскрипел зубами.
— Нет! То, как я овладел тобой… Черт побери, ты должна была мне сказать!
Он не хотел ее… Но жгучее желание, воевавшее с унижением, одержало победу; Хоуп приподнялась, прижалась открытым ртом к груди Клейтона и, следуя его примеру, лизнула плоский сосок.
Этот способ подействовал лучше, чем просьбы и мольбы: Клейтон застонал, чертыхнулся, опустился на локтях и снова погрузил пальцы в ее волосы. Хоуп на мгновение сжалась, ожидая нового острого жжения между бедрами, но этого не случилось.
Она успела уловить его ошарашенный, обиженный и гневный взгляд за мгновение до того, как их губы встретились вновь. Поцелуй был жаркий, возбуждающий и длился до тех пор, пока пальцы Хоуп не вонзились в мускулистую мужскую спину и она едва не потеряла сознание от нового приступа безумного желания. Когда Клейтон заглянул ей в лицо, выяснилось, что он испытывает то же чувство.
— Как ты? — срывающимся голосом спросил он. — Тебе очень больно?
Хоуп покачала головой, тронутая его заботой. При мысли о том, что эта забота последняя, у нее защипало глаза.
А затем он вновь начал двигаться — медленно, нежно, бережно, — и это было несказанно хорошо.
— Еще, — взмолилась она, и Клейтон внял просьбе.
Он опустился на Хоуп, тесно прижался грудью к ее груди, поцеловал, потом отстранился как можно дальше и начал раз за разом глубоко вонзаться в нее.
Страсть и голод, терзавшие Хоуп, росли и росли, пока ее тело не напряглось вновь. Чудовищность этого напряжения могла бы ужаснуть ее, если бы с Клейтоном не творилось то же самое.
— Все хорошо, — прошептал он. — Я с тобой.
Эти нежные и горькие слова сопровождались яростными поцелуями. Сладкая судорога свела ее тело. А Клейтон, вонзившись в Хоуп в последний раз, крепко стиснул ее и испустил низкий, гортанный стон.
Через мгновение он перекатился на бок, увлекая за собой Хоуп. Его лицо напряглось и побелело. Хоуп понимала, как ему больно, но не посмела открыть рот. Мокрые от пота, они долго лежали в обнимку и пытались отдышаться.
Господи, как хорошо… Ни о чем подобном она и не мечтала. Любовь и секс всегда отпугивали ее. Какая ирония судьбы, что она узнала и то, и другое в объятиях мужчины, который больше никогда не захочет ее!
Ошеломленная Хоуп не догадывалась о том, что по ее лицу текут слезы, пока Клейтон не стал вытирать их кончиком большого пальца.
— Хоуп, — виновато прошептал он. — Я сделал тебе больно…
— Нет, — шмыгнула носом она. — Нет, не поэтому.
Слейтер бережно укрыл ее пледом, сел, застонал и схватился за ребра. Его лицо было белым как простыня.
Ощутив на себе его тяжелый взгляд, Хоуп струсила и закрыла глаза. Ей бы очень хотелось провалиться сейчас сквозь землю.
Но земля не разверзлась. Удивительно нежные, крепкие мужские руки потянулись к ней, подняли, обняли ее лицо. Она со вздохом открыла глаза и не дрогнув встретила его взгляд.
— Ты имеешь представление, — спросил он хриплым, срывающимся голосом, — насколько я обескуражен?
— Я и сама… — Туман чувственности, только что окутывавший ее, бесследно рассеялся при мысли о неминуемом объяснении. От волшебного светлого сна осталось только сладостно-горькое ощущение потери, а еще постепенно стихающая боль утомленной плоти.
Хоуп почувствовала такое унижение, которого не испытывала никогда в жизни. Только этим можно было оправдать ее дальнейший поступок.
Она вскочила и бросилась бежать.
Захлопнув за собой дверь кабинета, она бросилась бежать по коридору и едва не споткнулась о Молли.
В стремлении оставить случившееся позади она миновала гостиную, выскочила в другой коридор и только здесь услышала, что Клейтон зовет ее.
Хоуп побежала еще быстрее, рискуя потерять еле прикрывавший ее плед. Вверх по лестнице, в крыло, где была ее спальня. Быстрее, быстрее, быстрее!
Как будто можно было убежать от стыда и отчаяния…
Хоуп едва успела открыть дверь своей спальни, как сзади снова послышался голос Клейтона. Она сморщилась и захлопнула за собой дверь.
Держать дверь, которая не имела замка, не имело смысла. Объяснение было неминуемым.
Едва она сбросила плед и потянулась к старому купальному халату, как дверь настежь распахнулась. На пороге стоял совершенно обнаженный, тяжело дышащий Клейтон. Слегка согнувшись в пояснице, он держался за ребра.
Это парадокс, вдруг подумала Хоуп, такое прекрасное, мощное, совершенное тело и покрыто такими безобразными синяками.
Клейтон был мрачен как туча. Голая туча.
Борясь с дурацким желанием захихикать, она закрыла лицо руками.
— Никогда бы не подумал, что ты будешь, как страус, прятать голову в песок, — достаточно громко, чтобы быть услышанным, заявил Клейтон. Он вошел в комнату, со стоном наклонился, подобрал брошенный плед, завернулся в него и сел на край кровати. Лицо его было пепельно-серым. — Ты что, убить меня хочешь?
— Боже мой, я забыла… — прошептала она больше себе, чем ему, и бессильно уронила руки. — Это ты виноват… — Она махнула рукой в сторону кабинета. — Я едва не лишилась рассудка и забыла…
— Забыла? Что ты вовсе не беременна?
Хоуп с трудом проглотила слюну и подумала, что шестое чувство впервые в жизни обмануло ее, не предупредив, чем закончатся поцелуи Клейтона.
Он поднял бровь и с усмешкой продолжил:
— И что ты девушка, тоже забыла?
— Я… О, Клей…
— Или ты забыла, что солгала?
— Да, — грустно сказала она. — Забыла все сразу.
— Хоуп… — Слейтер тяжело вздохнул и потер ноющие ребра. Проклятие, у него кружилась голова.
Хоуп была девушкой! Непостижимо! Он должен был догадаться. Ну да, она лгала, но все признаки были налицо. Он просто не обратил на них внимания, охваченный животной страстью. Все было для нее в новинку: его поцелуи, прикосновения рук к ее коже, к которой не притрагивался никто другой. Да, все было для Хоуп поразительно, ошеломляюще новым — каждая ласка, каждый поцелуй, каждый нежный взгляд, испытанный в его объятиях оргазм, от которого у Хоуп захватило дух… все это было у нее впервые.
И тут он понял, что глупо сожалеть о самом невероятном приключении в его жизни, хотя до этого готов был голыми руками задушить особу, которая сыграла с ним такую шутку.
— Я не знаю, с чего начать, — прошептала она.
— Начни с того, каким образом ты сумела забеременеть, если никогда не спала с мужчиной, и как ты умудрилась остаться девушкой при такой внешности и в таком возрасте.
