Николай Новиков - Предвыборная страсть
— Бандит! — взвизгнул Стригунов.
— Я сказала, прекратите! Или я сейчас вызову милицию! Андрей, пожалуйста, уходи. Потом позвонишь и придешь.
— По-моему, ты его просила подождать. Почему же я должен уходить?
— Да потому, что теперь я прошу тебя!
— Пошел вон, бандюга! — крикнул Стригунов.
Андрей опустил голову, ковырнул паркет носком ботинка, усмехнулся и быстрым шагом вышел из кабинета.
— Он еще пожалеет об этом! — не унимался Стригунов. — Подлец, негодяй! Шпана подзаборная!
— Постыдились бы, Илья Олегович, — пыталась урезонить Агеева. — Нельзя так с людьми разговаривать.
— Это — люди?! Нет, Лера, не только с такими людьми, но и с тобой я сейчас не могу разговаривать. Уж понимай как хочешь.
И он, бешено вращая зрачками, бросился к двери, просквозил мимо испуганной Марины, не удостоив ее даже взглядом.
27
Медленно поднимаясь по грязной, заплеванной лестнице, Борис Агеев не сомневался, что, скорее всего, это западня. Слишком уж странно вела себя Анжела: позволила установить микрофоны (что не знала про них — ложь), потом вовремя исчезла, а сегодня, когда шантажисты должны выполнить свою угрозу, она вдруг объявляется, звонит, приглашает…
Западня!
Ну и хорошо. За свою жизнь Борис не опасался, если возникнет угроза, скажет, что подробное описание всего, что с ним случилось в последние дни, осталось в надежном месте. Конкретно — в ящике стола в служебном кабинете, но об этом говорить он не станет. И эти сведения, включая и адрес квартиры Анжелы, куда он отправился, тотчас же попадут к Чупрову, если с Борисом Агеевым что-то случится. Да нет, вряд ли они станут ему угрожать расправой. Зачем? Ну, не выполнил он их требования, не получилось, так это вполне естественно. Он не специалист по связыванию людей, да и времени было в обрез.
Убивать его — нет никакого смысла. Тогда кассету с записью его встречи с Анжелой можно выбросить на помойку. Это им не выгодно. Значит, предстоит серьезный разговор. Замечательно. Может быть, удастся договориться, и все обойдется.
Совести у них, конечно, нет, на жалость рассчитывать не стоит. А если предложить деньги? Не возьмут — не надо. Он согласится выполнить любые их условия. Поговорит, запомнит их подлые морды, а потом сразу же поедет к Бугаеву. Может быть, кассета попадет к Лере, и она все узнает, но и они поплатятся за свою подлость. Ох как поплатятся! Бугаев признает и уважает только один закон — силу.
А вот и дверь квартиры-спальни.
Агеев расстегнул плащ, машинально вытер ботинки о коврик у двери и нажал кнопку звонка.
— Боря, милый, как хорошо, что ты пришел, я так ждала, так ждала тебя! — воскликнула Анжела, открывая дверь.
Она хорошо подготовилась к встрече: мелкие кудряшки, рассыпанные по плечам, блестели, на лице — умелый макияж, халат постоянно распахивался, обнажая длинные, смуглые ноги и ослепительно-белые груди. Встречала его так, будто ничего не случилось, и сейчас они выпьют шампанского и бросятся в постель… Могла бы и не стараться, мрачно подумал Борис. Впрочем, не все было, как всегда: в глазах девушки затаилась тревога.
Борис вошел в квартиру, огляделся, прислушался — тихо. Он волновался, но старался не подавать виду. Анжела помогла ему снять плащ, повесила в шкаф.
— Ну, где они?
— Кто? — удивилась Анжела.
— Те, кому ты позволила установить под кроватью микрофоны. Или за шторой они были?
— Ой, да везде, я прямо чуть со страху не померла, когда увидела, что нас записывали, — Анжела потащила его за руку в комнату. — А сейчас никого нет. Поэтому я хотела поговорить с тобой. Боря… Зачем они это сделали?
— Могла бы спросить.
— Я не знаю этих людей, не знаю, как они пробрались в мою квартиру! Сказали, чтобы я помалкивала, а то… Я подумала, вдруг они хотят меня посадить? За проституцию?
— Это не проституция, — раздраженно сказал Агеев. — Это называется адюльтер, за него не сажают. Что, действительно, кроме нас, никого в квартире нет?
— Откуда? Я же сказала, они ушли.
— Перестань врать! — крикнул Агеев. Он уже не мог спокойно смотреть в эти бесстыжие глаза. — Я пришел, чтобы встретиться и поговорить с этими людьми. Тебя я не знаю и знать не хочу! Нет их? Давай звони, пусть приходят.
— Почему ты кричишь, Боря? Кому я должна звонить?
— Своим сообщникам! Они собираются насильственным путем повлиять на результаты выборов. А это уже — государственная измена, терроризм! За это полагается смертная казнь!
На самом деле Агеев не знал, как квалифицируются подобные преступления и какое наказание за них предусмотрено законом. Но, похоже, сказал то, что нужно. Анжела побледнела, испуганно обхватила себя за плечи и молча уставилась на Агеева. Губы ее мелко задрожали. С минуту она смотрела на него так, а потом жалобно прошептала:
— Боря… милый… я тут ни при чем. Я к этим выборам никакого отношения не имею, никакого…
— Следствие установит твое отношение, — сквозь зубы процедил Агеев. — И перестань меня считать дураком! Единственный выход честно признаться, кто заставил тебя это сделать? В противном случае, я ничем не смогу тебе помочь.
Ему казалось, еще чуть-чуть, и она совсем растеряется, захлюпает, назовет фамилии или клички; и тогда можно будет начинать борьбу с подлецами. Главное — не ослаблять напор! Сильнее надавить, пригрозить. Если понадобится, скрутить ее и добиться того, зачем приехал! Но внезапно Анжела сама перешла в наступление, сделала то, чего Агеев никак не ожидал от нее.
Она распахнула халат. Другой одежды на ней не было.
— Боря, я хочу тебя. — И не было в ее глазах тревоги, и губы уже не дрожали!
Агеев попятился, выставив вперед руки.
— Ты что, с ума сошла? Закройся, я никогда больше не прикоснусь к тебе! И не надейся, шлюха!
— Ты все время кричишь, Боря… — страстно прошептала она. — Я так завелась, когда думала обо всем этом, так завелась, а ты кричишь, ругаешься, хочешь убить меня…
— Таких тварей и нужно убивать! — Агеев пришел в ярость от того, что близкая цель — имена, фамилии, клички — снова стала далекой.
— Но ты же не будешь меня убивать сейчас, Боря? — противным жалобным тоном спросила она.
— Если не скажешь, буду! Ну?! Спрашиваю в последний раз! Я только за этим и пришел сюда.
— О чем ты? Не надо мне угрожать, Боренька, милый! Мы столько раз встречались здесь, тебе всегда было так хорошо со мной, почему ты хочешь меня убить?
— Потому что ты — продажная тварь!
Она бросилась ему на шею, крепко прижимаясь всем своим горячим телом. Борис попытался ее оттолкнуть, не получилось. Чего она хотела? Зачем все это? Еще одну запись сделать, а может, сфотографировать? Не выйдет!
— Ах ты, шлюха грязная! — заорал Агеев. — Ты сейчас пожалеешь о том, что сделала! Я тебя!..
Анжела разжала свои руки и вцепилась ему в лицо, оставляя ногтями глубокие царапины на щеках.
Борис размахнулся, чтобы ударить ее, отшвырнуть эту ошалевшую девицу подальше, но не успел.
Комната вспыхнула ослепительно-белым светом, который в ту же секунду раскололся на тысячи мелких кусочков, и они посыпались на голову Агеева. А потом наступила непроглядная тьма.
Вначале прорезались звуки: тяжелые шаги, непонятное клацанье, приглушенный голос. Потом пришла боль. Голова раскалывалась на части, щеки горели огнем. Ударил в нос тяжелый запах дыма.
Борис открыл глаза и сквозь радужные круги, плывущие перед глазами, увидел тяжелые ботинки на толстой ребристой подошве. И мгновенно вспомнил, где он, что было перед тем, как он потерял сознание. Вскочил на ноги, чуть не столкнувшись с высоким пожилым человеком в длинном пальто. Незнакомец смотрел на него суровым, немигающим взглядом.
— Кто вы такой? — растерянно спросил Агеев. — Что все это значит?
У окна стоял еще один человек, белобрысый парень лет двадцати пяти в кожаной куртке. Он держал в руке фотоаппарат и мрачно усмехался, наблюдая за происходящим. Пожилой молча кивнул на кровать, которая была за спиной Агеева.
Борис обернулся и чуть было снова ни лишился чувств. На кровати, уткнувшись лицом в подушку, лежала Анжела. Халат сбился в сторону, обнажая ее упругие ягодицы. Но не это поразило Агеева. Тело Анжелы и большая часть кровати были забрызганы кровью.
— Анжела! — Шагнул к кровати, не веря в случившееся.
Снова раздалось уже знакомое клацанье — фотоаппарат. Агеев вдруг увидел в спутанных, окровавленных волосах что-то серое, липкое и едва успел отвернуться. Его вывернуло прямо на ковер.
— Я не убивал ее, — пробормотал Агеев, вытирая рот ладонью. — Я не мог это сделать…
И только сейчас почувствовал что-то тяжелое в правой ладони. Он держал в руке пистолет. Откуда?! У него никогда не было пистолета!
Осознание страшной беды вливалось в душу, будто струя касторки в рот. Но пришло и понимание случившегося: они оглушили его, убили Анжелу, вложили ему в руку пистолет, и все это сфотографировали… Подставили, как пацана!.. Ну, негодяи, вам это не сойдет с рук!
