Изабел Уолф - Дело в стиле винтаж
Поезд набрал скорость, я закрыла газету и стала смотреть на пейзажи Кента. Урожай почти собрали; на чернеющих полях жгли оставшуюся солому. Легкий алебастровый дым смешивался с ароматами позднего лета. Когда мы проезжали Эшфорд, я неожиданно представила Дэна, стоящего на платформе в несуразно подобранной одежде и машущего мне, проносящейся мимо, рукой. Вскоре состав оказался под Ла-Маншем, а затем вынырнул на Бельгийскую равнину с ее невзрачными полями.
В Лилле я пересела на скоростной поезд, который должен был доставить меня в Авиньон. Прислонившись головой к окну, я заснула и видела во сне Майлза, Анни и девушку, пришедшую за зеленым бальным платьем, и ту, которая не может иметь детей и купила розовое. Потом мне приснилась миссис Белл в детстве — она шла по полям с синим пальто в руках в поисках подруги, которую никогда не найдет. Я открыла глаза, и, к моему удивлению, мимо уже проносились прованские земли с терракотовыми домиками, серебристой почвой и зелено-черными кипарисами, похожими на восклицательные знаки.
Повсюду виднелись виноградные лозы, посаженные такими прямыми рядами, что, казалось, поля причесали. Сельские рабочие в яркой одежде шли за виноградоуборочными машинами, едущими вдоль этих рядов, поднимая пыль. Vendanges[20] был в самом разгаре.
«Avignon TGV, — услышала я. — Descendez ici pour Avignon — Gare TVG»[21].
Я вышла из здания вокзала, жмурясь от яркого солнечного света; взяла напрокат машину и поехала вдоль средневековых стен, по узким улочкам в отель.
Зарегистрировавшись, я приняла душ, переоделась и пошла по главной авиньонской улице Республики с ее магазинами и кафе. Несколько минут я простояла на площади Часов. Перед импозантной ратушей медленно кружилась ярмарочная карусель. Я смотрела на детей, сидящих на золотисто-белых лошадках, и представляла себе Авиньон в менее безобидные времена. Я видела немецких солдат с автоматами там, где теперь стояла я. Видела миссис Белл и ее брата, смеющихся и показывающих на них пальцами, и обеспокоенных родителей. Затем я прошла к Папскому дворцу и расположилась в кафе перед средневековой крепостью, а солнце тем временем начинало садиться в почти бирюзовом небе. Миссис Белл рассказывала мне, что в конце войны подвалы дворца использовались как бомбоубежища. Я смотрела на огромное здание и представляла толпы людей, бегущих к нему под вой сирен.
Потом я вернулась в настоящее и стала планировать поездки, которые мне предстоит совершить в ближайшие два дня. Когда я изучала карту, зазвонил мой мобильный. Я посмотрела на экран и нажала зеленую кнопку.
— Майлз, — обрадовалась я.
— Фиби, вы уже в Авиньоне?
— Сижу перед Папским дворцом. А где вы?
— Только что приехали к моему кузену. — Я отметила, что Майлз сказал «мы», — значит, Рокси с ним. И хотя это было неудивительно, настроение слегка испортилось. — Что вы делаете завтра? — спросил Майлз.
— Утром пойду на рынок, а затем на ярмарку в Пужо.
— Ну, Пужо находится на полпути к Папскому замку. Почему бы вам не объявиться здесь, закончив свои дела, и мы поужинаем?
— С удовольствием, Майлз, но где находится «здесь»?
— Место называется Шато-де-Боскет. Его легко найти. Поезжайте через Папский замок, а затем, покинув деревню, сворачивайте к Оранжу и через милю увидите справа большой квадратный дом. Приезжайте поскорее, как только сможете.
— Хорошо.
Так что этим утром я ехала вдоль берега Роны на рынок. Я припарковалась в середине деревни и вернулась по узкой центральной улице к рынку, где торговцы выложили свои antiquités[22] на подстилки. Там были старые велосипеды и выцветшие шезлонги, фарфор со сколами и поцарапанное граненое стекло, старинные клетки для птиц, ржавые инструменты и потертые плюшевые мишки со сморщенными кожаными лапами. За некоторыми прилавками продавали старые, написанные маслом картины и прованские стеганые одеяла, а между платанами были натянуты веревки, на которых висела одежда, развевавшаяся на легком ветру.
— Ce sont que des vrais antiquités, madame, — приветливо сказала одна продавщица, когда я рассматривала ее товар. — Tout en très bon état[23].
Здесь было на что посмотреть. Я провела пару часов, выбирая ситцевые платья сороковых-пятидесятых годов и белые ночные рубашки двадцатых-тридцатых. Одни были сшиты из грубого деревенского льна, другие — из смеси льна и хлопка или из тонкой валансьенской прозрачной ткани, колышущейся на ветру. Многие рубашки украшала прекрасная вышивка. Я гадала, чьи руки создали изумительные маленькие цветы и листья, которые я теперь трогала, и приносила ли этим людям удовольствие столь тонкая работа, и приходило ли им в голову, что следующие поколения будут любоваться ими и дивиться им.
Купив все, что хотела, я зашла в кафе и пообедала. Теперь можно было поразмыслить о свидании. Я думала, что буду чувствовать себя неуютно, но этого не произошло. Я представила себе, что делает Гай и как бы он ощущал себя здесь. Потом позвонила Анни.
— В магазине много народу, — сообщила она. — Я уже продала юбку с турнюром от Вивьен Вествуд и вискозное пальто от Диора.
— Дела идут хорошо.
— Но помните, что вы сказали по радио об Одри Хепберн?
— Да.
— Сегодня одна женщина попросила сделать из нее Грейс Келли. Это было довольно сложно.
— Она недостаточно привлекательна?
— О, она была великолепна. Просто было легче превратить ее в Грейс Джонс.
— А.
— И еще ваша мама заходила спросить, не отобедаете ли вы с ней, — она забыла, что вы во Франции.
— Я позвоню ей.
Я так и сделала, но мама начала говорить о каком-то новом лечении, к которому присматривалась, — метод назывался «плазменная регенерация».
— Вчера утром я отпросилась с работы, чтобы поехать в клинику, — рассказывала она, пока я потягивала кофе. — Этот метод хорошо помогает при глубоких морщинах. Они используют азотную плазму, чтобы стимулировать естественные процессы регенерации кожи, — ее вводят под кожу, и там образуется фибробласт. В результате, хочешь — верь, хочешь — нет, получается новый эпидермис. Фиби? Ты меня слушаешь?
— Да, но мне пора идти.
— Если я не стану делать плазменную регенерацию, — продолжала мама, — то можно попробовать один из наполнителей — рестилайн, перлайн или скулптру, — и еще они говорят об аутологическом переносе жира: его берут со спины или ягодиц и трансплантируют на лицо — на щеки, но дело в том…
— Прости, мама, мне действительно пора. — Я чувствовала себя почти больной.
Я села в машину, выбросила из головы мысли о странной процедуре, которую только что описала мне мама, и направилась в Пужо.
Увидев указатель на Папский замок, я с удовольствием подумала о встрече с Майлзом. У меня было с собой платье, чтобы переодеться, — ведь я весь день проходила в одной и той же одежде.
Рынок в Пужо был маленьким, но я купила еще шесть ночных рубашек и несколько вышитых блузок с фестончатыми вырезами: девушки любят носить их с джинсами. Было уже половина четвертого. Я нашла кафе и переоделась в хлопчатобумажный сарафан в сине-белую полоску начала шестидесятых «Сен-Мишель».
Покинув Пужо, я увидела сельских рабочих, трудившихся на виноградниках, простиравшихся во все стороны. Указатели вдоль дороги приглашали меня остановиться в этом domaine[24] или том château[25] и попробовать местное вино.
Теперь передо мной, высоко на холме, раскинулся Папский замок; белые дома скучились у средневековой башни. Я проехала деревню и повернула направо, к Оранжу. Через милю или около того я увидела указатель на Шато-де-Боскет.
Я свернула на обрамленную кипарисами подъездную дорожку, в конце которой виднелся большой, квадратный, выстроенный в форме замка дом. По обеим сторонам тянулись виноградники, там работали мужчины и женщины, их лица скрывали низко надвинутые шляпы. Заслышав шум машины, какой-то седой человек выпрямился, козырьком приложил руку к глазам и помахал мне. Я помахала в ответ.
Припарковавшись, я увидела Майлза, широко шагавшего ко мне по винограднику. Я открыла окно, и он улыбнулся; его лицо было в пыли, и морщины вокруг глаз напоминали колесные спицы.
— Фиби! — Он открыл дверцу машины. — Добро пожаловать в Шато-де-Боскет. — Я вышла из машины, и он поцеловал меня. — Вы познакомитесь с Марселем и Сесиль чуть позже — сейчас все работают не покладая рук, — кивнул он на виноградник. — Завтра последний день, так что время поджимает.
— Могу я помочь?
— А вы хотите? Это пыльная работа.
— Не имеет значения, — пожала я плечами и взглянула на рабочих с черными ведрами и секаторами. — Вы не используете виноградоуборочные машины?
Он отрицательно покачал головой.
— В Папском замке виноград собирают вручную в соответствии с законом апелласьона[26] — вот зачем нам нужна эта небольшая армия. — Он посмотрел на мои туфли-лодочки: — С обувью у вас все в порядке, но вам понадобится фартук. Подождите меня здесь. — Когда Майлз направился к дому, я заметила Рокси — она сидела на скамейке и читала журнал.
