Лариса Шкатула - Замуж - не напасть
Хорошо, что кончился юбилей. Больше осенью ничего подобного не предвидится, а до её дня рождения - месяца Козерога - ещё столько воды утечет!
Евгения так задумалась, что вздрагивает от телефонного звонка.
- Жень, я почти уволилась! - радостно сообщает Надя. - Завтра могла бы выйти на работу, но договорилась с Валентином, что доживем врозь до понедельника. Согласись, у невесты столько дел!
- У чьей невесты!
- Вопрос справедливый. Докладываю: Вовик не поверил своим ушам, когда услышал новость о втором претенденте. Разнылся, что я совершаю ошибку, что ему некуда идти... А второй развелся с женой. Представляешь? За один день! Это стоило ему сто баксов и миллион нервных клеток всем остальным. Теперь он договорился в ЗАГСе насчет регистрации. На пятницу, в четверг у них выходной. Здесь люди оказались поскромнее, удовлетворились суммой в пятьдесят зеленых.
- Второй - это Эдик? - напрямую спрашивает Евгения.
- Он. А как ты догадалась?
- Наша главбухша билась в истерике - Эдик с женой развелся.
- Она - подруга жены?
- Она - подруга Эдика, но он ей говорил, что с женой никогда не разведется.
- Скажи, что я её увольняю.
- Вот ты сама и скажи!
- Намекаешь, что мы все трое станем тереться бок о бок в одном дружном коллективе?
- Именно.
Надя некоторое время молчит. Размышляет.
- Тогда Эдику придется перейти на другую работу.
- Ты уверена? Может, лучше иметь его перед глазами?
- Предлагаешь мне пойти на роль жандарма? Держать мужика под колпаком, да ещё такого бешеного - артель "Напрасный труд"! Лучше обратиться к народной мудрости. Помнишь, что говорил Фигаро у Бомарше? Чтобы отвратить графа от нашей собственности, надо внушить ему, что на его собственность тоже покушаются. Или что-то в этом роде... В общем, заставить Эдика бояться, что меня могут увести.
- Надька! Ты хоть понимаешь, на что идешь?
- Я создаю себе трудности, чтобы потом их преодолевать!
- Смейся, смейся, как бы плакать потом не пришлось!
- Не каркайте, Лопухина! В конце концов, что я теряю, кроме своих цепей? Еще мама не знает! Еще тут будет море крови и куча зубов!
- Вы собираетесь жить с нею?
- Мы собираемся снимать квартиру. А мама так долго распространялась, что хочет пожить одна, без нас! Без суеты и беспорядка, которые вносит в её жизнь наше присутствие. Мы поможем человеку осуществить её мечты... А тут ещё Вовик! Он говорит, что настроен весьма решительно. Правда, я думаю: против Эдика ему не устоять!
- Не станут же они за тебя драться?
- Кто знает... Словом, данный отрезок моей жизни можно определить, как хождение по лезвию бритвы.
На обед Евгения идёт одна - никто её сегодня не приглашает. Впрочем, она уже отходит от здания фирмы метров на сто, как её догоняет начальник охраны.
- Здравствуйте, Евгения Андреевна! Если ваш путь лежит в кафе, то позвольте вас сопроводить.
- Сопровождайте, - милостиво разрешает Евгения.
Он подстраивается к её шагу.
- Вы на меня сердитесь?
- А есть за что?
- Есть, - честно признаётся он и смотрит на неё сверху вниз; она отмечает невольно, что его лицо вовсе не лишено приятности - тёмно-голубые глаза, нос с горбинкой. На первый взгляд великоват, но придаёт его лицу больше мужественности, чем некрасивости. Раздвоенный, чётко вылепленный подбородок.
- Вы меня обманули? Выяснилось, что я вовсе не женщина вашей мечты?
- Смеётесь? Поделом! Да, и это тоже.
- Как? Есть ещё что-нибудь?
Он кивает.
- Немедленно колитесь! Что вы против меня замышляли?
Они заходят в кафе, и Эдуард подводит её к отдельному столику. Ирина и Лада уже здесь и, кажется, не верят своим глазам. Неужели всё-таки она?
- Не возражаете, я распоряжусь? - спрашивает он и, получив согласие, сам идёт к официантам и что-то заказывает.
Евгения делает вид, что не замечает женщин. Пусть умирают от любопытства! Удрали в кафе без неё! Главбух обиделись? Так вам и надо! Когда Эдуард Тихонович возвращается к столику, она ему напоказ улыбается.
- Учтите, я не забыла. Разговор продолжим с того самого места: со злодеяния против референта фирмы.
Он оглушительно хохочет.
- Обычная мужская подлянка! Я на вас с Петькой поспорил. Мол, всё равно уговорю!
- И кто ещё при этом присутствовал?
- Валентин.
Она чуть не падает со стула.
- Имеете в виду президента фирмы?
- А то кого ж ещё?
Тут Евгения не выдерживает и произносит сакраментальную женскую фразу:
- Какие же вы все козлы!
Чем вызывает у него новый приступ хохота.
Наверное, порядочная женщина должна на это обидеться. А она лишь снисходительно усмехается про себя. Почему она не чувствует обиды? А только спрашивает:
- На что спорили-то?
- На ящик водки.
Видите, Евгения Андреевна, не какой-нибудь там "Анапы". Водки! В ящике двадцать бутылок, а это не меньше четырёхсот рублей.
- Срок оговорили?
- Оговорили. Месяц.
- Значит, за этот срок вы должны были меня охмурить? Ну что ж, скажите им, что вы своего добились, а я подтвержу!
Он пугается.
- Пожалуйста, Женя, не надо! У Петра такой язык! Мне и прежних грехов хватит, до конца жизни не отмолю. Отдам я им этот ящик! Пусть обопьются.
- Как, вы отказываетесь меня соблазнять? - прикидывается возмущённой Евгения. - В тот момент, когда я уже согласна?
- Не будем играть в прятки. Я знаю, что Надя - ваша подруга. И уже понял, что она простит мне всё, кроме такой шутки по отношению к вам. Не бедем ссориться, ладно? Я всё осознал.
То-то же, знай наших! Евгения притворно вздыхает.
- Пользуетесь вы моей добротой. Я согласна!
Она ударяет ладонью о его ладонь.
- Пусть это будет нашей маленькой тайной.
- Тогда я вас сегодня угощаю! И прошу не спорить.
Собственно, она и не собиралась спорить. Кажется, она даже привыкла, что мужчины за неё платят.
- Вы как-то враз так изменились, - качает головой Евгения. - В это даже трудно поверить. Мне казалось, вы неисправимы!
- Вообще-то я из хорошей семьи, - говорит он и смеётся вполне по-человечески, а не ржёт...
В пять часов вечера, когда Евгения садится в знакомую "вольво", она застаёт в ней атмосферу праздника, довольства и откровенного веселья.
- Ты даже не представляешь, моя дорогая, - говорит Виталий, целуя её, - какие миллионы стоишь!
- Вот как, мною уже начали торговать?
- Как ты могла подумать! Я не продал бы тебя и за миллиард... Но тем не менее, кое-кто думает...
- Таля, ты говоришь загадками!
- Сегодня я заключил самый выгодный контракт в своей коммерческой деятельности. Причем, ни одна сделка до него не стоила мне таких малых усилий.
- Что это за сделка, я могу узнать? Или ты так и будешь изводить меня намеками? - шутливо замечает Евгения, чувствуя почему-то странную тревогу. - Разве после всего, что было, между нами могут быть недомолвки?
Тут она не вполне искренна. Более того, она играет роль женщины, стоящей с ним по одну сторону баррикад. Н а самом деле она лишь усыпляет его бдительность, чтобы добиться откровенности и уже тогда решать, на какой она стороне. Похоже, эта роль ей удается, потому что Виталий начинает ей обо всем рассказывать.
- Смешно сказать: Аристов хочет, чтобы я с тобой расстался.
- Зачем?
- Думаю, он к тебе неравнодушен.
- Ну и что же? Сам-то он женат и, насколько я знаю, не собирается в своей жизни чего-нибудь менять.
- В своей не собирается, а на твою, как видишь, решил покуситься.
- И в чем это выразилось?
- В совершенной нами сделке: он передает мне контракт в обмен на честное слово, что я с тобой расстанусь.
- Ты согласился? - она спрашивает спокойно, без возмущения, но внутри её всю трясет! Что они оба себе позволяют!
Виталий медлит. Похоже, он уже жалеет, что рассказал ей об этом. Меньше знаешь - крепче спишь! Небось, так Аристов ему посоветовал?
- Конечно, пришлось дать честное слово...
- Что ты меня бросишь, - договаривает Евгения.
Он, деланно смеясь, обнимает её.
- Ерунда все это! Слово - оно и есть слово! Сотрясание воздуха. Это не документ. Не расписка, не вексель, не договор. Просто Аристов передал мне договор на поставку кондитерских изделий напрямую из Швеции. Без посредников. Мы не будем афишировать наших отношений, пока...
- Пока?
- Пока я не выдержу испытательный срок, и пробная партия пройдет по всей цепочки без сучка, без задоринки. После этого от Аристова уже ничего зависеть не будет!
- А сумма контракта большая?
- Первая партия - пятьдесят тысяч баксов.
Ого! Ее ставки растут. Совсем недавно они оценивались двадцатью бутылками водки... У Евгении мелькает мысль: не послать ли их всех подальше прямо сейчас? Не устроить ли революцию местного масштаба и поставить к стенке всех, кто торгует "комиссарским телом"? Или все же попробовать досмотреть эту комедию до конца?
- Как же быть с твоим честным словом?
- Глупышка! - он обнимает правой рукой её колено, а левой уверенно крутит руль, внимательно следя за дорогой. - Купеческое слово чести! Все это давно устарело. Твой Толян - наивный романтик. Еще бы на дуэль меня вызвал!
