Рэйчел Ван Дайкен - Элита (ЛП)
— Дед, — я почесала голову. — Кто главный в семье Альферо?
У дедушки на лице проступила широкая ухмылка.
— Ты спрашиваешь меня, я ли босс мафии?
Я утвердительно кивнула.
Дедушка пожал плечами и с громким смехом подошел к двери.
— Я попрошу Адриана показать тебе твою комнату, чтобы ты могла освежиться перед обедом.
Потрясающе. Нужно добавить дедушку в список тех людей, которые игнорируют мои вопросы. Я начинала осознавать, что если дедушка или Никсон не отвечали на какой-либо мой вопрос, это само по себе и было ответом. Черт. Избегание ответа — означало «да», а переход на другую тему — означало «нет».
Я вытащила свой телефон в надежде, что Никсон что-нибудь написал. Ну, хоть что-нибудь!
Одно новое сообщение.
Я быстро открыла его, увидела номер, а рядом с ним всего три слова от Никсона, которые я прочитала, шумно вдыхая воздух:
«МНЕ ОЧЕНЬ ЖАЛЬ»
«ТЫ МОЖЕШЬ ВЕРНУТЬСЯ? НУЖНО ПОГОВОРИТЬ»— написала я в ответ.
Он ответил сразу же:
«КОНЕЧНО, ДАЙ МНЕ МИНУТУ, ЧТОБЫ НАЙТИ БРОНЕЖИЛЕТ. ТЫ ЖЕ ПОНИМАЕШЬ, ЧТО МЕНЯ ПОДСТРЕЛИЛИ, КОГДА Я БЫЛ В ЭТОМ ДОМЕ ПАРУ ЧАСОВ НАЗАД?»
Недолго думая, я набрала его номер. И я услышала его голос.
— Трейс, — ответил он, но я прервала его.
— Пожалуйста, Никсон. Пожалуйста.
Он продолжительно и тяжело вздохнул. После последовал ряд матерных слов, и я услышала, как на заднем плане смеется Чейз.
— Дай мне час.
— Спасибо.
— Ох, и Трейс?
— Да?
— Сделай мне одолжение. Скажи своему дедушке, что ты пригласила меня, чтобы он сразу же на пороге не начал снова стрелять в меня. Ты же не хочешь, чтобы на твоих руках была невинная кровь.
— А ты такой? — прошептала я.
— Что?
— Невинный?
— Нет, — его голос дрожал. — Не с того дня, когда я родился, не с первого раза, когда мой отец поднял на меня руку, не с первого раза, как я увидел, что моя мама забивается от него в угол, и, безусловно, не с первого раза, когда я позволил себе поцеловать тебя. Нет, Трейс. Я совсем не невинный.
Молчание. Я не знала, что сказать.
Он откашлялся.
— Ты все еще хочешь, чтобы я приехал?
— Да.
— До скорой встречи, Трейс.
Телефон замолчал. Я положила его в задний карман, когда привлекательный молодой человек лет двадцати вошел в комнату.
— Мисс Альферо? Ваш дедушка попросил меня показать Вашу комнату.
— Отлично, — мне удалось выдавить из себя легкую улыбку и последовать за ним прочь из гостиной вверх по парадной лестнице. Как только мы достигли комнаты, я повернулась к Адриану, одарив его самой широкой улыбкой, на которую только была способна. Он отшатнулся, но, сразу же, взял себя в руки.
— Скажите моему дедушке, что у нас будет компания за обедом.
— И кого мы будем ожидать?
Я усмехнулась.
— Мистера Абандонато. Моего парня.
Рот Адриана слегка приоткрылся. К его чести, он только три раза успел выругаться прежде, чем коротко кивнуть мне и уйти прочь.
Глава 26
Не прошло и десяти минут, когда дедушка ворвался в мою комнату.
— Скажи мне, что это не правда. Скажи, что ты не пригласила этого парня…
Я подняла руки. Удивительно, дедушка перестал гневаться, а красные блики на его лице стали исчезать, все больше становясь розоватыми.
— Он поужинает с нами. Ты будешь вести себя вежливо. И никакого оружия.
— Почему?
— Потому что, — я сглотнула. — Я заслужила услышать от него ответы на мои вопросы. Тебе так не кажется?
Я знала, что дедушка не сможет оспорить это. Он коротко кивнул мне, повернулся в сторону двери и пробубнил себе под нос:
— Обещаю не стрелять в него.
— Хорошо.
— Сегодня, — закончил он и захлопнул за собой дверь.
Ну, уже хоть какой-то прогресс. Когда-нибудь, жизнь Никсона больше не будет висеть на волоске. Приближаются хорошие времена, это уж точно.
Я подошла к кровати и села. Я не помню этот дом. Он выглядит слишком большим, слишком царственным, чтобы быть моим. Комната, в которой я сейчас нахожусь, выглядит, как типичная девчачья комната. Все вокруг белое и розовое.
Ведомая любопытством, я подошла к столу и открыла ящик. На нескольких скомканных бумажках лежал небольшой дневник. Я порылась, вытащив несколько бумаг, и засмеялась. На меня смотрели картинки с ужасно нарисованными единорогами и кошками.
Я уже успела помыться, так что, у меня есть, по крайней мере, несколько минут, чтобы отдохнуть и отвлечься. Схватив дневник, я подошла к кровати, села и открыла его.
Первая страница гласила: «Моей маленькой девочке Трейси. С любовью, папа»
Странно, что я не помню этот дневник, верно? Я даже не помню, чтобы писала в нем что-либо.
Я перевернула страницу и чуть не упала со стула.
«Миссис Абандонато. Трейси + Никсон = Любовь»
Я собираюсь сжечь этот дневник. Желательно, прямо сейчас.
На остальных страницах было, в основном, одно и то же. Ужасные рисунки, существа, похожие на кошек, коровы без вымени. Очевидно, быть художником уже тогда не было моим призванием. Но только одна вещь на всех страницах оставалась неизменной — я везде писала неправильно свое имя и имя Никсона, когда пыталась написать их вместе. Должно быть, мне помогала моя мама.
Или Никсон помогал мне.
Я вздохнула.
Забудем о том, что я хотела сжечь дневник. Мне нужно еще раз перечитать его, а затем уже сжечь улики.
Я перевернула последнюю страницу, и мне на колени выпала фотография.
Это были я и Никсон. Мы держались за руки. Он смотрел в камеру, ухмыляясь от уха до уха, а моя голова была обхвачена его руками, пока я сжимала его ладонь изо всех сил. Мальчик, смотрящий на меня с фотографии, был именно тем, которого я всегда помнила. Когда я упала, оцарапав колено, он поцеловал его, и мне стало легче. Когда я плакала из-за того, что мама не позволяет мне завести пони, он засмеялся и сказал, что пони глупые, и мне нужно что-то более крутое, чтобы я смогла стать настоящих шпионом. Когда его мама… Я…
Дерьмо. Я вспомнила.
Это было примерно за неделю до моего шестого Дня рождения, когда я последний раз видела Никсона. Он пришел ко мне домой с сумкой. Его мама зашла за ним, оставшись на кухне с моей мамой и сотрясаясь в рыданиях. А я забрала Никсона к себе в комнату.
Он всегда был таким жестким, сильным, поэтому меня волновал тот факт, что он плакал. И тогда я заметила, что он истекает кровью.
— Никсон, что случилось? — я протянула руку, чтобы коснуться его головы чуть выше глаз.
Он пожал плечами. Его плечи поникли, когда он сел посреди комнаты прямо на пол. Он ронял слезы на ковер, пока игрался с одним из привезенных с собой игрушечных автомобилей.
— Почему ты грустишь? — спросила я, усаживаясь напротив него.
— Я ненавижу его.
— Кого, Никсон? Кого ты ненавидишь? Разве ненависть — это не плохо?
Он отрицательно покачал головой.
— Ты слишком мала. Ты не понимаешь, — он ударил машинку об пол, потом снова, и снова, пока она, в конце концов, не сломалась.
Мне было страшно, но не потому, что я боялась, что он сделает мне больно, а потому что я знала, что ему сейчас плохо. Так что я сделала единственное, на что была способна в данной ситуации.
Я обняла его.
Я обвила его шею своей тощей маленькой рукой и крепко держала его, пока он плакал.
— Не волнуйся, я спасу тебя, Никсон. Я спасу тебя.
— Девочки не могут спасать мальчиков.
— Они тоже могут! — я сжала его сильнее. — Я обещаю. Я избавлю тебя от того, что делает тебя грустным.
— Трейси… — его рыдания становились все громче. — Я так боюсь…
— Если ты боишься, то я тоже буду бояться, Никсон. Пока ты не почувствуешь себя в безопасности. Я буду бояться вместе с тобой.
— Обещаешь? — он отстранился от меня.
— Я обещаю. Потому, что ты мой самый лучший друг на всем белом свете, Никсон. Я хочу, чтобы ты был счастлив.
Он кивнул, а потом мы разыгрались, пока не уснули на полу.
— Трейси? — это был голос дедушки. — Ты готова?
— Да! — я бросила дневник обратно на стол и открыла дверь. — Извини, я просто задумалась.
— Это нехороший знак, — пробормотал дед.
Я взяла его под руку, и мы спустились вниз по лестнице в мраморный холл.
— Он здесь, — мужчина подошел к дедушке и кивнул.
