Рози Томас - Скверные девчонки. Книга 2
— Ничего особенного, но зато впечатляет.
Митч поведал ей, что покинул Уитби после увольнения из Королевских военно-морских сил. Работал инженером в торговом флоте, разрабатывал маршруты на Дальний Восток и в Центральную и Северную Америку.
— Дрифтером, отнюдь не движущей силой, — сказал он. А потом, в Балтиморе, он познакомился с одним молодым американцем, тоже инженером.
— Мы очень подружились. В 1950 году. Мне нравились Штаты гораздо больше, чем Англия. Там, в Балтиморе, мы стали компаньонами.
Мэтти с интересом слушала его.
— А что вы делали?
— Производили металлические покрышки.
— А-а… — Мэтти понимала, что не обладает достаточными знаниями, чтобы поддерживать разговор о металлических покрышках.
— Я остался, — продолжал Митч, — получил гражданство и был янки на протяжении семнадцати лет.
— Ваше производство процветало? — спросила она потому, что не знала, о чем еще спросить его. Митч ухмыльнулся, пожал плечами, и уголки его глаз и губ приподнялись. Из солидного мужчины среднего возраста он вдруг превратился в проказливого школьника. И это очень ему шло.
— Пожалуй.
Вот оно, подумала Мэтти. В нем было что-то такое, что она не могла сразу обнаружить, а теперь поняла. Мистер Говорт из Уитби и Балтимора был преуспевающим человеком. Она перевела взгляд на его часы. Это были «Ролекс», золотые часы, но без всякой броской показухи. Он был богат и привык иметь дело с людьми, которые ему подчинялись. Конечно же, не из числа официанток из кафе. Вероятно, у него было несколько заводов по изготовлению металлических покрышек, или фабрик, или мастерских, неважно, что это было, но оно занимало часть Северной Америки. Мэтти решила, что теперь имеет полное представление об этом человеке.
Ее новый знакомый приехал в отпуск попутешествовать по маленькой Англии, посмеиваясь и предаваясь воспоминаниям, выискивая представителей угасающего рода Митчелов и Говортов в их уединенных квартирах и под церковными надгробиями. Его жена, уставшая от слез, в этот момент возвращается в «Холидэй Инн», чтобы поправить прическу. Где же, подумала Мэтти, находится ближайшая гостиница от Чичестера? Но тут Митч здорово удивил ее.
— У меня было достаточно средств. Я рано ушел от дел и передал состояние детям-сиротам, открыв банковский счет на их имена. У меня нет контроля, хотя я все еще акционер. Мой партнер умер пару лет назад. — Он суеверно, но искренне похлопал по своей зеленой куртке. — И теперь я свободен. Возвратился домой. Остановился в Уитби, а затем отправился путешествовать по побережью, прямо сюда. Я люблю прибрежные города.
— И я тоже, — сказала Мэтти. Она отвернулась и стала смотреть сквозь сетчатые занавески. — А как насчет жены? Она тоже любит это?
Последовала короткая пауза. Мэтти продолжала смотреть на дождь за окном.
— Я разведен. Эви была движущей силой и поэтому двинулась дальше.
— А дети?
— Нет. И не было. А как с этим обстоит дело у вас?
— Тоже нет. Я уже рассказала вам все, что стоит знать обо мне. Ведь я актриса.
«К чему это я? — удивилась Мэтти. — Зачем я говорю это изготовителю металлических покрышек, да еще в чайной?» В ней опять заговорило запоздалое чувство самозащиты. Она услыхала за спиной нарочитый грохот официантки и щелканье замка конторки. Счет на блюдечке уже давно лежал перед Митчем.
Они очень долго просидели за столиком у окна.
— Мне нужно идти, — сказала Мэтти. — Там уже подумают, не сбежала ли я.
Митч встал и отодвинул стул.
— Можно мне прийти на спектакль? — Его слегка официальные манеры напоминали ей Александра. Мэтти поскорее отогнала эту мысль.
— О нет, ради Бога, нет.
Они засмеялись, а официантка нахмурилась, глядя на них.
Выйдя на улицу, Мэтти, чтобы предупредить дальнейшие авансы, протянула руку, и они обменялись дружеским рукопожатием.
— Спасибо за чай. Вы помогли мне отвлечься от мыслей о сегодняшнем вечере, и я вам очень благодарна за это. Желаю хорошо провести оставшийся отпуск.
Митч окинул ее своим мягким взглядом.
— Очень сильный дождь. Не хотите ли…
— О нет, благодарю. Это недалеко. До свидания.
Мэтти повернулась и почти побежала. Холодная вода заливала ей туфли и брызгала сзади на ноги. Она была рада, когда добралась до театра, хотя и была в таком ужасном виде.
Ее костюмерша уже ждала ее и предложила чашку чая, хотя Мэтти хотелось виски. Мэтти старалась не пить перед спектаклем. Ей уже принесли записочки и цветы, и она пыталась сосредоточиться на добрых пожеланиях. Обычно поздравления Джулии с премьерой всегда бывали самыми лучшими, но на сей раз их не было. Ведь Джулия, конечно же, за границей.
В дверь постучали, и заглянул директор. Вслед за ним, минуту спустя, вошел напыщенный актер, всегда игравший в пьесах Шекспира, а теперь — партнер Мэтти. Она покорно прошла через всю ритуальную процедуру, так как уже привыкла к этому. Внутри у нее нарастал страх, и она подумала о Митче, вероятно сидящем сейчас за баранкой взятого напрокат «форда» и мчащемся куда глаза глядят.
Мэтти села перед зеркалом и загримировалась. Костюмерша принесла костюм. Последние минуты перед выходом Мэтти провела в тишине, оживляя в памяти текст.
Но вот наступило время выхода.
— Мисс Бэннер! Будьте готовы через пять минут.
Ее вызвали так, как она сама вызывала Шейлу Фирс много лет назад. Мэтти полетела вниз, словно на крыльях, и остановилась в ожидании перед занавесом, прислушиваясь к глухому гулу голосов зрительного зала, раздававшемуся у нее в ушах подобно ударам грома.
Премьера спектакля прошла не хуже, чем все закрытые предварительные просмотры, даже, может быть, немного лучше. Каждый говорил, что волновался. По окончании были поцелуи и поздравления и прочие формальности, не менее знакомые ей, несмотря на двухлетний перерыв. Мэтти не пошла на устроенный в честь спектакля вечер. Она извинилась, сославшись на головную боль, и, приняв снотворное, легла в постель.
Отзывы были вполне положительными.
Один критик назвал игру Мэтти сдержанной, другой, важничая, заявил, что излишняя эмоциональность перед объективом камеры огрубила технику ее игры.
— Трепачи, — сказала Мэтти об одном из таких отзывов и разорвала газету пополам.
— Вы правы, дорогая, — согласилась костюмерша.
Компания включила пьесу в репертуар, и после этого страх Мэтти испарился. Она упорно работала, с головой уходя в роль, и этот процесс, как всегда, полностью захватывал ее. Аншлаг был полный, и уже начали с надеждой поговаривать о переезде в Вест-Энд.
Прошла неделя. Мэтти размышляла, что случилось с Митчем Говортом. В конце концов, он мог бы прийти посмотреть пьесу, невзирая на ее запрет. Она уже не скрывала от себя, что хотела бы его увидеть, и с некоторым внутренним раздражением признавала, что в его исчезновении была ее вина. К этому времени он, должно быть, перебрался в Госпорт, Лилингтон или Вейтмут, где они с Лили и Александром летом устраивали пикник. Он, вероятно, уже забыл эту раздражительную, нервную женщину-актрису.
Спустя две недели после презентации спектакля ей в гримерную принесли охапку роз. Они были мохнатыми, чудесного золотисто-желтого цвета и невероятно ароматные, подобные тем, которые выращивала Джулия в своем саду, выходящем на канал. Где нашли такие розы в октябре? На приложенной к букету карточке было: «С наилучшими пожеланиями, Митчел Говорт».
Мэтти повернулась на стуле, держа перед собой карточку. Прежде чем отправиться на сцену, она погрузила лицо в золотистые лепестки.
После того как опустился занавес, она возвратилась в свою уборную, наполненную насыщенным устойчивым ароматом роз. Она уже знала, что он придет, еще до того, как послышался стук.
Он вошел и показался ей каким-то большим в этом маленьком помещении. Ей хотелось прикоснуться к его руке, чтобы убедиться, что это не мираж.
— Я же говорил вам, что вы не можете делать что-нибудь плохо, — сказал он.
— Митч, где вы достали такие розы? — спросила она.
Он пристально смотрел на нее, пытаясь соединить образ этой Мэтти, закутанной в японское кимоно, с распущенными волосами, с тем сценическим образом, который все еще держался в его памяти.
— Чудом, — ответил он.
И в ту же минуту, вспомнив незнакомца в дождевом плаще и чувствуя, как ее тело пылает под японским шелком, Мэтти поверила в чудо.
— Могу я пригласить вас на обед? — спросил Митч.
Лицо Мэтти озарила сияющая улыбка.
— Я бы очень обиделась, если бы вы меня сейчас не пригласили.
Он казался удивленным и польщенным, как будто подготовил себя к отказу и не смел надеяться на иное.
Она переоделась и заколола волосы, с удивлением вглядываясь в свое изменившееся отражение в зеркале.
Автомобиль, припаркованный у театрального подъезда, не был взятым напрокат «фордом», как она себе воображала. Это был светло-серый «бентли», весьма элегантной формы с кожаными сиденьями. Мэтти поняла, что пора прекратить представлять его в «Холидэй Инн». Митч Говорт оказался весьма непредсказуемым человеком. Или, скорее, ее собственная реакция на него была непредсказуемой.
