Джейн Фэвэр - Коршун и горлица
Глава 12
Сарита боролась против этой жаркой, удушающей темноты с гневом столь сильным, на который было способно только животное пойманное в капкане. Зубы ее вонзились в железную руку ее похитителя. Тогда на лицо ей натянули одеяло, а рот заткнули. Сарита почувствовала, что задыхается, и перед глазами заплясали черные точки. Она перестала бороться, и давление на нее тут же ослабло.
Поэтому больше она уже не смела двигаться, боясь, что это может быть истолковано, как попытка к сопротивлению.
Сариту охватила злость на собственное недомыслие. Как могла она не предвидеть встречу с Тариком? Ей следовало надеть на себя одежду женщин Альгамбры... Следовало немедленно пойти горной дорогой. Никогда не входить в этот город.
Но самообвинениями она ничего не могла изменить. Куда ведут ее? Зачем? Чтобы изнасиловать, убить, ограбить? А может быть, для того, чтобы сделать все вместе? Жизнь ее - жизнь женщины и не правоверной не значит для них ничего. Абул говорил ей об этом. Если она сделает все, что они от нее захотят, даст им все, что они потребуют, будет вести себя так, как одна из их собственных женщин, тогда, возможно, они и не нанесут ей вреда. Но знать это наверное она не могла.
Ее несли очень быстро, похитители ее почти что бежали, и по тому, что мужчины обменивались друг с другом репликами, она поняла, что тот, другой, шел рядом с ним. Как хотела бы она иметь возможность видеть, дышать чистым воздухом, почесать нос, который щекотала шерстяная ткань. Она чихнула - в горло и нос ей забилась пыль от одеяла. Глаза ее наполнили слезы, и соленая влага обожгла щеки.
У нее возникло такое впечатление, что они вошли в какое-то помещение. Вскоре ее поставили на ноги и стащили одеяло. Оглядевшись, она обнаружила, что находится в каком-то дворике. Узкие дверные проемы уходили в темноту возможно, даже на улицу. Сарита утерла слезы, сознавая, что выглядит невероятно испуганной, не находя в себе сил, чтобы противостоять своим похитителям с дерзостью и гордостью. Она могла с вызовом вести себя с Мули Абулом Хассаном, мягким и обходительным, но эти двое были не похожи на него. Наконец, она взглянула на них. Они стояли несколько поодаль от нее с таким видом, будто она их совершенно не интересовала и, по всей видимости, кого-то ждали.
Один из них бросил на нее взгляд, и Сарита вздрогнула, увидев выражение его глаз. Он смотрел на нее так же безразлично, как и солдат, не позволивший ей выйти за ворота Альгамбры. И она поняла, что ему ничего не стоит использовать свой нож для того, чтобы перерезать ей горло, если почему-либо он решит, что это нужно сделать. Безразличие было хуже похоти, так как если она для него не более, чем муравей, оружия против него у нее не было. Сарита подумала, что, возможно, ей стоит попытаться сбежать от них, воспользовавшись одним из темнеющих проходов, но они стояли со столь беззаботным видом, что она поняла - побег в данных обстоятельствах вряд ли возможен. Так что лучше в данных обстоятельствах выждать и постараться утихомирить свой страх.
Но кого же они ждали? Через минуту стало все ясно. С задней стороны двора появилась высокая фигура человека в богато расшитом бурнусе, с золотой цепью на шее. При его приближении похитители Сариты поклонились, а он ответил им милостивым кивком. Они обменялись репликами на арабском языке, и он уставился на Сариту. Взгляд его был тяжелым, и Сарита непроизвольно скрестила на груди руки в защитном жесте. Лицо его было совершенно бесстрастно. Через секунду он подошел к ней и взял ее за руку.
- Нет! - Сарита забыла о своем решении смириться, и теперь пыталась освободить руку, не думая о возможных для себя последствиях. Наконец, она достигла желаемого результата. Мужчина отпрыгнул от нее, произнеся что-то разгневанным тоном. Теперь его лицо уже не было бесстрастным.
Она смотрела на него, как завороженная, ожидая, что он достанет нож и перережет ей горло, потому что на этот раз подле нее не будет никого, кто мог бы его остановить. Но мужчина не подошел к ней больше, а вместо этого что-то приказал. Тотчас же появился слуга с веревкой, и ее связали.
- Ты ведешь себя очень глупо, - сказал высокий мужчина по-испански, ты находишься во владении Ибрагима Салема, христианка. Я собираюсь купить тебя у этих мужчин и, поскольку ты будешь принадлежать мне, тебе стоит вести себя осторожнее.
Сарита только покачала головой, будучи не в силах говорить. Ибрагим Салем тщательно ее осмотрел.
- Думаю, я найду для тебя покупателя, христианка. Волосы этого колера очень привлекательны, хотя... - он отступил назад и посмотрел на нее издали, - ты, как будто, несколько маловата, ладно, там видно будет. - Он достал кожаный кошелек. Один из мужчин сосчитал предложенные ему монеты, кивнул и положил их в карман. Сарита была в ужасе от того, что ее купили, как овцу на базаре.
- Помести ее с остальными, - отдав этот приказ, Ибрагим повернулся и ушел.
Мужчины снова накинули на нее одеяло, оставив, однако, на этот раз голову свободной. Один из них приподнял ее и понес через двор по проходу, который вел в глубину здания. Когда они остановились возле одной из дверей, один из мужчин повернул массивный ключ, распахнул ее, и они оказались в маленькой комнате без окон. Она была освещена всего лишь одной дурно пахнущей масляной лампой. Там были четыре женщины, которые сидели на земляном полу, прислонившись спиной к стене. С ужасом Сарита обнаружила, что все они привязаны к стене железными цепями. Во взглядах их сквозило беспокойство. Она попыталась даже что-то гневно промолвить, но в душе ее нарастало отчаяние, бездонное, как глубокий колодец. Сарита встала у стены и окинула пристальным взглядом своих компаньонок. Все они были молодыми женщинами, были одеты в мавританские одежды, все имели вид людей, полностью смирившихся со своей скорбной участью, и это охладило пыл Сариты.
- Как вы попали сюда? - спросила она, не надеясь на то, что получит ответ. Но одна из них сказала:
- Мы все проданы Ибрагиму Салему. Меня продал брат, потому что должен был заплатить долг, а ты ведь христианка, не так ли?
- Тебя пленили?
- Да, двое мужчин в городе, - сказала Сарита, а кто такой - этот Ибрагим Салем?
Женщина удивленно посмотрела, будто она спросила о чем-то известном даже ребенку.
- Ты не знаешь Ибрагима Салема?
Сарита отрицательно покачала головой. В животе у нее забурчало, и она вспомнила, что так и не сумела позавтракать. Ей казалось невозможным думать о еде сейчас, когда она прикована цепью и сидит на грязном земляном полу, как рабыня.
- Он очень крупный торговец рабами, - ответила ей женщина. - Его люди ищут для него рабов по всему царству. Мой брат знал, с кем надо контактировать в нашей деревне.
"Так ее пленили его разведчики", - подумала с унынием Сарита. В этом царстве не было никаких законов, препятствующих извлечению прибыли от продажи женщин.
Неожиданно одна из женщин застонала, раскачиваясь взад-вперед. Переводчица Сариты, положила ей на колени руку и что-то тихо пробормотала.
- Она больна? - спросила Сарита.
Женщина покачала головой. - Нет, ее продали в Танжер. Гораздо лучше быть проданной в Гранаде, - добавила она, видя удивление Сариты. - В этом царстве хозяева намного лучше обращаются с рабами. - Женщина сказала об этом так просто, будто считала это само собой разумеющимся.
Открылась дверь и в комнату вошел мужчина, который ничего не сказал, а только поставил на пол миску и корзину с хлебом. В миске оказалась густая каша. Воды и полотенец здесь не было, так что помыть руки было невозможно. Но Сарита была слишком голодной, чтобы беспокоиться о таких вещах. Она последовала примеру остальных и использовала хлеб и собственные пальцы для того, чтобы подцепить клейкую массу. Каша была абсолютно безвкусной, но она даже облизала пальцы, подумав о том, что несколько дней назад ее ничуть бы не обеспокоило то, что они грязные. Она снова села, прислонившись к стене. Полный желудок способствовал тому, что отчаяние ее несколько поубавилось и не стоило предаваться печальным размышлениям. В комнате не было никаких других удобств, кроме дурно пахнущей лампы и не менее дурно пахнущего ведра. Постепенно стоны и плач женщины, проданной в Африку, стали просто невыносимыми.
Женщины между собой говорили на арабском, и узница, знавшая испанский, переводила Сарите, тем самым включая ее в разговор, но все их разговоры главным образом касались покинутых семей и обстоятельств, при которых произошло их пленение. Сарите трудно было участвовать в общей беседе, поскольку суть ее заключалась в безоговорочном принятии каждой из этих женщин своего настоящего положения. Похоже было на то, что они не держали зла на тех мужчин, которые их продали, даже та женщина, которая надоела своему мужу и который избавился от нее, продав ее в рабство.
Сарита подумала, что в данных обстоятельствах ей следовало, пожалуй, бежать скорее к Тарику, нежели от него. По крайней мере, в этом случае у нее были бы некоторые представления о своем будущем, а в племени ее рано или поздно, реабилитировали бы. Подобное будущее казалось светлым по сравнению с той перспективой, которая открывалась теперь перед ней.
