Брайди Кларк - Светская львица за одну ночь
Корнелия с нетерпением ждала, пока включится ее ноутбук. Она заперла дверь своего кабинета — винтажный стиль а-ля старое голливудское кино, цветовая гамма — палевая роза и царственная белизна, — чтобы никто из любопытного персонала не мог заглянуть и застать ее за совершенно несообразным занятием: она сидит перед компьютером, от которого на лице появляются морщины. Но если она разузнает о своей сопернице что-нибудь компрометирующее, оно того стоит: ботокс все исправит. Корнелия вышла в Гугл и набрала “Люсия Хейверфорд Эллис”. Экран загрузился так быстро, что Корнелия ахнула. Двенадцать тысяч четыреста упоминаний. Она открыла rexnewhouse.com и стала просматривать запись, в которой он рассказывал о Люси месяц назад. “Семья лесопромышленника… Школа мисс Диллард… Интересуется дизайном одежды…” Все это она уже знала. Фотографии: Люси на акции “Спасем Венецию”, Люси в клубе “Следопыты” на презентации новой книги, Люси на ужине, который дала вчера вечером Лесли Рейнольдс — наверняка они познакомились поближе на свадьбе. Все упоминания о Люси относились к январю, и это только разжигало терзавшее Корнелию любопытство: где эта выскочка была до того, как вдруг заполонила собой все?
Разочарованная Корнелия перешла на сайт parkavenueroyalty.com и нашла там очередную порцию фотографий возмутительно гламурной Люси на разных вечеринках и приемах. Когда домашняя страница сайта загрузилась, Корнелия снова ахнула. Люси, в белом платье “Прада”, о котором стилист Корнелии сказала, что сможет достать его для нее не раньше, чем через месяц, возглавляла список светских героинь! Она стала светской львицей номер один! А Корнелия переместилась на второе место. Она пробежала глазами отклики посетителей сайта, все они захлебывались от восторга по поводу изящества и красоты новоиспеченной героини. “Она и Уайет самые гламурные! — восхищалась какая-то неудачница под псевдонимом “10021diva”. — Я так рада, что он бросил Корнелию и нашел такую стильную куколку!”
Корнелия захлопнула свой ноутбук. Может быть, эта мерзавка Люси и украла у нее мужчину, но уж корону ее она не украдет. Корнелия взяла телефон и набрала номер Анны Сантьяго.
— Привет, дорогуша! — ответила Анна, тяжело дыша. Корнелия услышала жужжание ее велотренажера. Она постоянно тренировалась, чтобы не потерять форму.
— Маленькая просьба, котенок. Приглашения на гала-прием в Музее Вандербильта уже напечатаны?
— Я только что отправила верстку. А что?
Корнелия закусила губу.
— А нельзя их вернуть и добавить к членам оргкомитета одно-единственное имя? Мне это очень важно, иначе я не стала бы просить.
— Люси! Люси!
Люси быстро обернулась посмотреть, кто это так громко ее зовет. К ее изумлению и радости это оказался один из множества фотожурналистов, столпившихся вокруг красной дорожки на премьерном показе фильма Гаса Ван Сента.
— Кто шил ваше платье? — прокричал он, фотографируя ее приковавший всеобщее внимание наряд.
— “Баленсиага”! — ответила она, вспомнив позу Анжелики и задорно вскидывая подбородок. Она хотела бы сама сшить себе платье для такого события, но бесконечные приемы и ужины не оставляли времени для работы. Ну ничего, успокаивала она себя, платье “Баленсиага”, которое выбрала для нее Элоиза, было ошеломляюще красиво, а для нее главное, по крайней мере сейчас, это привлекать как можно больше восхищенных взглядов. Журналист продолжал щелкать фотоаппаратом, к нему присоединились другие. Некоторые из них не знали, кто такая Люси, но было ясно — ее непременно нужно фотографировать.
Объяснив журналистам, как пишется ее имя, Люси пробилась сквозь их строй и вошла в полумрак вестибюля частного клуба “Сохо Хаус”, где ее ждал Уайет.
— Мы делаем успехи, — сказал он и взял ее за руку, входя в лифт. “Ну и что тут такого, друзья берут друг друга за руку”, — сказала она себе. После возвращения из Палм-Бич что-то изменилось. Может быть, ей только казалось, но Уайет стал критиковать ее не так резко, как раньше. Ему вроде бы даже нравилось заниматься с ней. Когда они уселись в затемненном кинозале, их локти прижались друг к другу, потому что народу набилось очень много, и Люси почувствовала легкий трепет от его прикосновения.
— Уайет, я тебе так благодарна.
Он с улыбкой взглянул на нее.
— Это я должен тебя благодарить.
— Я благодарю тебя за все, что ты для меня сделал. Я… — ей было трудно выразить чувство, которое ее переполняло. Может быть, место было неподходящее. — У нас на завтрашний вечер что-нибудь назначено?
— Коктейли в школе Американского балета, потом ужин с Мими и Джеком.
— А нельзя отвертеться?
Он с тревогой посмотрел на нее.
— Я бы не хотел. Ты теперь член комитета, это будет неправильно. А что случилось?
— Я… ну… — Люси вдруг охватила робость. — Мне бы хотелось пригласить тебя на ужин. Ты постоянно приглашаешь меня. Могу я сделать хоть такую малость?
— Ты умеешь готовить?
— Конечно, умею.
Готовить она не умела, ну да ладно, не боги горшки обжигают.
— Что ж, отлично, — Уайет был растроган. — Только давай не завтра, а на следующей неделе, что скажешь? Например, во вторник? День рождения Говарда Голта будет уже позади.
— Прекрасно. Только будь голодным.
— Итак, свидание назначено, — сказал он. И как же неудачно сказал! При слове “свидание” и Уайет, и Люси сразу же подняли глаза на экран и до самого конца фильма не произнесли ни слова.
— То есть как это — ты ей ничего не рассказал? — Трип тщательно прицелился своей клюшкой “Кэллоуэй” и глянул с крыши вдаль. День сегодня выдался не по сезону теплый. Он снимал пентхаус исключительно из-за крыши, потому что здесь можно было по будням отрабатывать удар, отправляя мячи в Ист-Ривер. В просторных, с четырьмя спальнями апартаментах обитали сейчас две горничные. — Что произойдет, когда твоя книга выйдет в свет и Люси будет разоблачена как самозванка? Нельзя до бесконечности скрывать от нее то, что ты сейчас делаешь.
— Без тебя знаю, — огрызнулся Уайет. Он вынул клюшку из спортивной сумки. В последнее время он все чаще и чаще думал, что надо признаться Люси, но решиться никак не мог. Он сочинял самые разнообразные сценарии, но все объяснения могли вызвать у Люси лишь обиду и гнев, и это в лучшем случае. — Ну, не могу я рассказать ей сейчас, не могу. Это погубит научную чистоту эксперимента…
— Глупости, — возразил Трип. Он было занес клюшку, но бить не стал, а посмотрел Уайету прямо в глаза. — Будь мужчиной и признайся, что ты трусишь. Тебе нравится эта девушка. Надо было сказать ей все с самого начала, но ты не сказал, а теперь не знаешь, как признаться, что ты собираешься ее разоблачить.
— Мне? нравится? эта? девушка? — с изумлением переспросил Уайет. Ему приятно ее общество, он не станет отрицать. У них даже возникло что-то вроде дружбы благодаря бессчетным часам совместной работы над их общим проектом. Но если Трип намекает, что между ним и Люси какие-то романтические отношения…
— Пожалуйста, можешь скрывать это сколько угодно. Но не надо делать вид, будто тебе безразличны ее чувства. — И он ударил по мячу и послал его с крыши в пролив к буйку, поставленному по курсу парома. — Я же вижу, как ты на нее смотришь. Может быть, ты сам этого не понимаешь, зато все остальные давно поняли.
Уайет вдруг потерял к гольфу всякий интерес. Он надеялся отдохнуть и отвлечься, а тут на него с новой силой навалилась забота, которая не давала уснуть всю ночь. Он уложил свои клюшки и направился к двери.
— До вечера, — кинул он через плечо Трипу, который запустил очередной мяч через набережную Рузвельта.
Корнелия выхватила ребенка из кроватки и устроила у себя на руках. Ребенок был худенький, некрасивый, но Корнелия всегда считала большим преувеличением восторги по поводу очаровательности маленьких детишек — тем более этих заморышей-сирот из Румынии, — как и по поводу сексуальности туфель без пяток.
— Посмей только обслюнявить мой костюм “Валентино”, — прошептала она, сладко улыбаясь, но малявка с красным личиком отказался дать ей обещание.
— Корнелия, можно сделать несколько снимков? — спросил один из репортеров, посланных в “Гранд Отель Трайбека” освещать акцию, где члены благотворительного общества “Любовь к маленьким детям” кормят из бутылочек сирот. Поднимая на руки ребенка, оказавшегося на удивление тяжелым, Корнелия подумала, что эта благотворительная акция, с которой так носится Мими Резерфорд-Шоу (и чего ей неймется, сама вон нарожала двоих, ими бы и занималась), — наверное, самое неприятное мероприятие из всех, что проходят в Нью-Йорке. Обычно вы не встречаетесь с теми, кому оказываете помощь: например, Корнелия была членом наблюдательного совета общества “Избавим детей от рахита”, но там не было никакой необходимости целыми днями водить за ручку хромоногих детей. “Любовь к маленьким детям” совсем иное дело. Недавно созданная Мими некоммерческая организация оказывала помощь детям из малоимущих семей и сиротам с Большого Манхэттена, причем сама Мими была пламенно убеждена, что эти сиротки из Румынии, которые ожидают усыновления или удочерения, вырастут полноценными, здоровыми личностями, только если совершенно незнакомые люди вроде Корнелии будут их обнимать и покрывать поцелуями. Бр-р-р… Когда Корнелия была маленькая, ее мать проявляла материнские чувства только под прицелом камер. В нянях у нее были исключительно ледяные англичанки, которые считали высшим проявлением ласки одобрительное поглаживание по голове. Так чего же, кроме отвращения, ожидать от выросшей в привилегированной семье женщины, если ее в детстве лишили материнской нежности?
