Сьюзен Льюис - Западня
— Этого только не хватало! — простонала Бронвен, прочитав телеграмму о скором прибытии Мэтью. — Так и слышу его ворчливый голос: «Фрагменты, мазки, неполный портрет нью-йоркских прожигателей жизни». Да, это все, чего мы смогли добиться. Думаю, все же портрет получился достаточно выразительным. А ты как считаешь? Хорошо передана атмосфера роскоши и загнивания; персонажи ведут себя интригующе; а вечеринки с наркотиками, которые она устраивала в своей квартире, составляют колоритный фон. Хотя… — Бронвен вздохнула. — Ничего существенного.
— Хорошо бы найти какого-нибудь друга — или подругу, — с которой ее связывали тесные отношения.
— Что толку? Ясно, многие знают больше, чем говорят. Но даже если нам удастся что-нибудь вытянуть из них, Фрэнк ни за что не разрешит использовать это в фильме.
— По-твоему, он знает, как она жила последние два года перед исчезновением?
— Больше, чем говорит. Но в одном я уверена: Фрэнк понятия не имеет, где она сейчас. И никто не имеет понятия.
— Может, на этом и построить сценарий? Пусть Дебора Форман перепишет его таким образом, чтобы каждый эпизод заканчивался своего рода вопросительным знаком — как сейчас делают интервью, — чтобы заставить зрителей думать.
— О чем?
— О том, что на самом деле представляла из себя Оливия. Что с ней могло произойти. Пусть люди делают собственные выводы, пусть о ней снова начнут говорить, и если кому-нибудь что-то известно, возможно, он захочет поделиться информацией. Ему будет нечего бояться — у всех на виду.
Откровенно говоря, Мэриан сама не верила в реальность того, за что ратовала — и с таким апломбом! Все это — беллетристика. Как можно всерьез предполагать, будто кто-то боится, что его убьют за то, что он скажет правду? В нормальной жизни (то есть в Англии) так не бывает.
Склонив голову набок, Бронвен внимательно слушала.
— А что, в этом есть рациональное зерно. Если наш фильм станет большим вопросительным знаком, это будет как зонтик для разных версий. — Лицо Бронвен словно осветилось изнутри. — Конечно, Фрэнк не говорил ничего подобного, но, возможно, на это он и рассчитывает. Пусть развяжутся языки. Должен же кто-то знать, где сейчас Оливия. Ей-богу, Мэриан, ты попала в яблочко! Однако нужно от чего-нибудь оттолкнуться.
— Выбирай: убийство; похищение; любовная интрига; прихоть художника; сатанизм; амнезия вследствие злоупотребления наркотиками… Что тебе больше нравится?
— Меня бы устроил сатанизм, это объясняет перемену, происшедшую с ней за два года. Нужно уточнить у Фрэнка, какую степень художественной свободы он готов нам предоставить; имена придется заменить, а то по судам затаскают. Но, черт возьми, Мэриан, меня зацепило! Завтра приглашу Дебору Форман, пусть познакомится с Мэтью.
— Я тебе не нужна? — спросила Мэриан. — Хочу пройтись по магазинам. Забраться на крышу Эмпайр Стейт Билдинг… где еще бывают туристы?.. Если ты не против.
— Конечно, дорогуша! Можешь взять отгул. Но ведь это твоя идея — я думала, ты захочешь…
— Нет. Ты все сама доходчиво объяснишь. А я не горю желанием встречаться с Мэтью: он меня недолюбливает.
Бронвен рассмеялась.
— Хотела бы я знать, кого он «долюбливает». Ну ладно, иди развлекайся, а дела предоставь мне.
Утром Мэриан надеялась улизнуть из отеля до приезда Мэтью, но выйдя из лифта, увидела возле столика администратора знакомую высокую фигуру. По всему телу прошла жаркая волна. Сердце забилось чаще. Она уже думала вернуться в лифт, но двери успели сомкнуться.
— Мэриан, ты куда? — раздался за спиной знакомый голос.
— Я… просто…
— Решила осмотреть достопримечательности?
— Да. Бронвен меня отпустила.
— Тогда сними с шеи фотоаппарат и спрячь в сумку.
Мэриан растерянно заморгала. Мэтью вздохнул.
— Девушки твоего возраста — любого возраста, если на то пошло — не шастают по Нью-Йорку, всем своим видом показывая, что они приезжие.
— А… — Мэриан потянулась снять ремешок, но он зацепился за вешалку пальто. Дернуть бы хорошенько, порвать все к черту!
Мэтью взял ее обеими руками за плечи и, развернув на сто восемьдесят градусов, распутал узел и снял камеру.
— Какой номер комнаты Бронвен?
Мэриан ответила и уже собралась идти, как за спиной снова раздался его голос:
— Мэриан!
Она замерла.
— Желаю хорошо провести время! — И он, улыбнувшись, последовал за коридорным.
Мэриан превратилась в соляной столб. Мэтью улыбнулся ей — в первый раз за все время! Впервые назвал по имени! Она наблюдала за тем, как он вошел в лифт — готовая броситься за ним, вернуть улыбку, — но двери лифта уже сомкнулись, а в вестибюле начал собираться народ. Она побрела к выходу.
Тони поймал для нее такси, и полчаса спустя она подъехала к величественному зданию в одном из восточных кварталов Нью-Йорка.
Привратник позвонил в квартиру Джоди Розенберг, сообщил имя гостьи и проводил ее к лифту. Меньше чем через пять секунд Мэриан была уже на тридцать третьем этаже и, выйдя из лифта, оказалась прямо в просторных апартаментах Джоди.
Сама Джоди разговаривала по телефону, но сделала гостье знак чувствовать себя как дома. Мэриан бродила по необъятной комнате, прикидывая, сколько же здесь могло бы поместиться таких квартир, как у Стефани. Каток в Бристоле — и тот, наверное, меньше. Всюду были развешаны абстрактные картины. В другом конце комнаты, на возвышении, красовалось королевское ложе с роскошным резным изголовьем, покрытое розовой атласной накидкой; ноги утопали в серебристо-голубом ковре. Все это напомнило Мэриан закат в тропиках. А белоснежная мебель навела на мысль о прибое.
На зеркальной поверхности обеденного стола лежало несколько номеров «Нью-Йорк таймс»; Мэриан сделала вид, будто читает. Ее начало покидать мужество. Одно дело — позвонить Джоди Розенберг и договориться о повторной встрече, и совсем другое — очутиться с ней наедине среди всего этого великолепия. А главное — о чем спрашивать эту женщину? Почему та считает Оливию исчадием ада? Сейчас это казалось таким банальным! И потом — вдруг она не так поняла? Или сама Джоди ляпнула не подумав? А даже если и сказала всерьез, разве это дает Мэриан право лезть ей в душу? Даже не посоветовалась с Бронвен! Мэриан украдкой бросила взгляд на хозяйку квартиры и внутренне сжалась в комочек. Даже в тренировочном костюме и кроссовках Джоди выглядела на редкость эффектно.
Наконец, когда Мэриан уже совсем пала духом, Джоди положила трубку.
— Привет. Иди сюда, поближе. Хочешь кофе? Чаю? Апельсинового сока?
— Сока, пожалуйста.
— Давай твое пальто, — сказала Джоди и стащила его с Мэриан, прежде чем та успела смутиться из-за своего неказистого наряда.
— Надеюсь, я тебя не слишком побеспокоила? — поинтересовалась Мэриан, принимая из рук Джоди стакан свежеприготовленного апельсинового сока. — Просто…
— Я ждала этого звонка.
— Правда?
— Конечно. Твоя коллега — шустрая особа. Умеет растравить душу. Вроде бы так, между прочим — и заставит забыть о бдительности. — С лица Джоди сошла теплая улыбка. — Я много думала, что тебе скажу, и все еще не уверена… Кажется, я назвала Оливию исчадием ада?
Мэриан кивнула.
— Она не всегда была такой. Связалась с дурной компанией. Наркотики… Здесь это запросто: кокаин с героином продают на каждом углу. Все мы немножко колемся: на вечеринках, ради кайфа, — но Оливия слишком далеко зашла. Ее было не узнать. Мы все пытались ей помочь, но она отвергала помощь. Это стало манией. Слухи докатились до отца, и вот тут-то все и началось. Фрэнк не хотел ей зла, но… Оливии пришлось расплачиваться. Всем приходится платить рано или поздно.
Памятуя манеру Бронвен помалкивать, когда возникает ощущение, что собеседник вот-вот «расколется», Мэриан прилежно тянула паузу. Но по неопытности не вытянула.
— Что же она сделала?
— Если я скажу тебе это… — Джоди обвела комнату беспокойным взглядом. — Слушай, я больше ничего не знаю. И так распустила язык…
— Ты же еще ничего не сказала.
— Пусть так и остается. Я тебе ничего не говорила, тебя здесь не было, я не называла Оливию исчадием ада…
— Почему же ты согласилась встретиться?
— Потому что у меня бывают заскоки на почве нравственности. Вообразила, будто вы можете что-то сделать. Я ошиблась. Буду держать рот на замке, как другие.
— А ты не можешь сообщить в полицию?
— Смеешься? Копы знают гораздо больше меня. Как подумаю, что она ушла от ответственности, как будто ни при чем… Фрэнк пытался ее спасти, он и сейчас пытается, но все без толку.
— Фрэнк знает, где сейчас Оливия?
— Нет. Этого никто не знает. В газетах правильно писали: Фрэнк послал ее в Италию учиться живописи у Серджио Рамбальди. Она окончила курс — и больше ее не видели.
