Лариса Шкатула - Вкус ранней клубники
- И что же мне делать?
- Богу молиться. И своего ангела-хранителя благодарить.
- А если они все равно узнают?
- Могу лишь пообещать, что не от меня. И еще, как говорится, бесплатный совет: никому ничего о поездке не рассказывай. Помнишь, как говорил в "Бриллиантовой руке" Никулин? Поскользнулся, упал, очнулся, гипс!.. Да, и мужу скажи: впредь, если захочет приобрести оружие, пусть сделает это законным путем. Вот здесь я ему даже постараюсь помочь. Вряд ли такому бравому старшине откажут в лицензии на ношение оружия.
- Ты узнавал и это?
Я слегка обиделась.
- Что поделаешь, как говорит твоя подруга Шедогуб, я зануда и педант.
- Погоди, Андрей, а как же с неизвестными, которые расспрашивали у бабы Маги - моей соседке - обо мне? И о Том, где меня можно найти.
- Ах, да, вот видишь, и я не обо всем помню. Это, дорогая, по твою душу коллеги приходили. Тебе не икалось. Говорят, ты унесла с собой какую-то рукопись, приготовленную к печати.
Я ахнула.
- Мать моя! С этими всеми заморочками я и вправду не отнесла в издательство рукопись нашего автора - народного целителя Митрохина, одного из немногих, с кем наше издательство заключает договоры, издает и кому платит гонорары...
- Одного из немногих? - вроде равнодушно спросил Андрей. - А как же издаются остальные.
- За свой счет или за счет спонсора... Андрюша, - мой голос стал просительным, - а ты не мог бы уделить мне ещё пятнадцать минут?
- Могу. А для чего?
- Подвези меня домой, я возьму рукопись, а потом подъедем к издательству...
Он нарочито тяжело вздохнул.
- Ладно, говори, где ты живешь. Я знал, но забыл.
Правда, по тому, как быстро он нашел дорогу к моему дому, в это трудно верилось.
Он отвез меня в издательство, подождал, пока я получала "пилюлю" от моего начальника отдела за "ранний склероз", а потом довез даже до дома Лилии Коваль.
Я надеялась, что она окажется дома. Ведь пока я не отдам все долги, не смогу поехать к Артему. Как бы не успокаивали меня орловские медики, и, со слов Андрея, Татьяна, на душе у меня было по-прежнему тревожно. Я отчетливо представляла себе, каково пришлось Артему - очнуться после наркоза среди посторонних людей. И не знать даже о том, добралась ли я с деньгами до дома. И вообще, чем все закончилось.
Лилия была дома. Она открыла мне дверь изрядно подшофе.
- Белла, заходи!
- Ты не одна? - осторожно спросила я.
- Почему не одна? Одна. Осуждаешь? Считаешь, в одиночку только алкоголики могут пить? Ерунда это все. Есть такие алкоголики, которым необходима компания. Так и пристают ко всем: "Ты меня уважаешь?" Если уж на то пошло, я пью с мужем.
Она пьяно засмеялась и кивнула на большую фотографию Саши, уже перевитую черной лентой, возле которой стояла накрытая куском хлеба рюмка с водкой.
Отчего-то Лилия казалась мне странной, этакой виртуальной копией Валерии Степановны. Вроде, и работала она не в торговле, а на заводе контролером ОТК, но, как и в портрете пособницы бандитов, который я себе мысленно нарисовала, её ухватки так походили на действия той, которая ничтоже сумнящеся отдала Артема под пули бандитов.
- Сижу вот и думаю: моя жизнь тоже кончилась, только гораздо раньше. Если подумать, я прожила двадцать четыре года, можно сказать, с чужим человеком. Без любви, без добра... Нет, того добра, материального, хватает, натаскали, а вот доброты... Наверное, всех, кто выходит замуж за одного назло другому, настигает кара. Ну да тебе-то чего о том знать...
Я протянула ей деньги, которые Лилия небрежно положила на край стола.
- Пересчитай!
- А зачем? Семейство Решетняк у нас всегда было образцом честности. Вон, видишь, в красном углу висит ваша семейная икона... Шучу! Небось, ты каждую пачку по три раза пересчитала.
- А как же.
- Вот и я говорю: хорошего же ты обо мне мнения. Как и твоя прекрасная подружка. Думаешь, не знаю кто она? Слава богу, читала её статьи. И всегда думала: ты бы, милочка, нашла себе хорошего трахальщика, да и перестала на людей отвязываться.
- А при чем здесь моя подруга? Или я?
- При том! Вы уже решили, какая дрянь Лиля Коваль. Тело мужа ещё не остыло, а она уже деньгами интересуется. Не волнуйтесь, мне на мою жизнь хватит. А не хватит, я пойду на другую работу, на третью... У меня всегда была голова на плечах, и начальство это ценило.
- А мы и не волнуемся. Возьми деньги и напиши мне расписку, что я с тобой полностью рассчиталась.
Лилия откровенно нарывалась на ссору, и в какой-то момент мне в самом деле захотелось сцепиться с нею. Но я понимала, этого делать нельзя. Кто знает, может, у неё такая своеобразная реакция на стресс.
- Ладно, расслабься, - усмехнулась Лилия, - напишу я тебе расписку. А сейчас давай вместе Сашу помянем.
- Прости, не могу, я от тебя прямо к Артему в больницу, а это полдня езды.
- А я выпью... Боже, как я ненавидела эту его поганую работу! Мне так хотелось его полюбить, быть ему хорошей женой. Но кому быть женой? Этой фотографии?.. Рейсы, рейсы! А когда возвращался, о чем говорил? Темка то, Темка это... Правда, ты, молодец, тоже не терялась.
- В каком смысле?
Я почувствовала, как кровь отхлынула у меня от лица. Но Лилия продолжала бурчать, словно и не на мой вопрос отвечала, а говорили сама с собой.
- Я как узнала, посмеялась от души! Надо же, думаю, и святая Белла не без греха. Муж - в дальнюю дорогу, а она к дружку под бочок...
- Заткнись! - заорала я дурным голосом, в момент забыв о своем высшем образовании и редакторской работе, которыми так гордилась моя мама, сравнивая меня с другими женщинами. - Что ты мелешь, какой дружок?!
- Ого! Мы уже кричим дурным голосом. Значит, за живое тебя задела? Как там вы, литераторы, любите цитировать насчет того, что сердишься, значит, ты неправ... Брось, об этом весь гараж гудит: Решетняк - рогоносец!
Вот оно что! Я вовсе не собиралась у Лилии задерживаться, а сейчас в растерянности плюхнулась в рядом стоящее кресло, сразу позабыв обо всем, кроме страшных слов "Решетняк - рогоносец".
Глава пятнадцатая
Кто-то из великих сказал: "Поклеп - что уголь, не обожжет, так замарает!" Наверное, у каждого человека есть недоброжелатели. И, скорей всего, тот самый главный механик, и немногословный, и не сплетник, все же обмолвился кому-то о неверной жене Артема. А сухой хворост уже был приготовлен, и вспыхнул даже не от спички, а при одном упоминании о ней...
- На вот, выпей! - Лилия втиснула мне в руку бокал с какой-то рубиновой жидкостью.
- Что это?
- Гранатовый сок. Сама делаю. У нас соковыжималка немецкая. Дорогущая, но, как видишь, выжимает - я тебе дам!.. А ты что же, не знала об этом? Ну, что твоего мужа так называют?
- Не знала, - поневоле горестно выдохнула я. - Да и кто бы мне об этом сказал?
- А твой Решетняк знал. Шурик рассказывал, как ему своего дружка пришлось успокаивать. Да что там Шурик! Я и сама Артему говорила, чтоб не переживал. Мало что ли баб в городе!
- Когда это ты ему такое говорила?
- Если тебя интересует число, то я не помню. Тогда ещё он у нас ночевать остался. Коваля мы спать отправили, а с Артемом часов до двух ночи на кухне просидели. Ты не думай, я не слишком на тебя наезжала. Наоборот. Сказала, не все же вам, кобелям, гулять! Можно подумать, ты без греха. А он так, знаешь, лицом потемнел и говорит: "Хочешь верь, хочешь не верь, а только я Белле никогда не изменял!" Говорите и вы! Кто ж такому поверит?
- Послушай, Лиля, - голос мой звучал чуть ли не просительно. - А это было не десятого мая?
Тогда Артем впервые не ночевал дома.
- Говорю же тебе, не помню!.. Постой, это было на праздники. Девятого мы ходили поздравлять моего отца, а десятого... Правильно, десятого мая твой муж к нам и приходил. Я его ещё пожурила: мол, почему без Беллы пришел? А он так усмехнулся и говорит: "Что ей за интерес с необразованными шоферами время проводить?"
Я не просто покраснела - краска залила мое лицо. Я всегда была плохой актрисой, а тут вдруг почему-то стала оправдываться перед Лилией, словно у неё было право меня судить.
- Ерунда какая-то! Ты не поверишь, но я всего лишь раз пошла в ресторан с одним из авторов издательства, а при выходе из ресторана сдуру с ним поцеловалась...
Не понимаю, отчего я разоткровенничалась с женщиной, которая не только никогда не была моей приятельницей, а и вообще не вызывала у меня симпатии.
- Бывает, - неожиданно мягко проговорила Лилия, усаживаясь в кресло напротив. - Завистников на свете много. Кто-то живет плохо, и хочет, чтобы всем вокруг было так же плохо! Говорят, что люди за все получают по заслугам. Ничего подобного. Чаще всего именно негодяи благоденствуют. По крайней мере, при жизни.
Поймав мой изумленный взгляд, - никогда прежде жена Саши при мне не философствовала - Лилия осеклась и перевела разговор на другое.
- Саша всегда говорил мне: "Змея ты, Лилька, особо ядовитая! Тебе бы подошло имя Зоя". А мне, представь себе, нравилось, все же змея лучше, чем серая мышь... Змея может жить и одна. И отравляться собственным ядом...
