Барбара Картленд - Незнакомка. Снег на вершинах любви
Чем больше она думала, тем более неразрешимой представлялась ей вся задача. Единственное, что она могла реально сделать, это дождаться, когда герцога отравят, а потом обвинить Маркуса Рилла в совершении преступления.
Она закрыла глаза и вспомнила голос герцога, нежный и страстный. Невозможно было поверить, что голос мужчины может так действовать на нее! Она хорошо знала, что стоит ему приблизиться к ней и начать говорить своим глубоким взволнованным голосом, и опять все в ней начнет трепетать и рваться навстречу ему.
И наверное, там, в беседке, обними он ее, она бы не стала сопротивляться, не смогла бы устоять. Прочь гордость, достоинство, скромность и даже ненависть к нему! Она отдалась бы ему с радостью. Удивительные вещи творятся на свете! Как может человек превратить одним лишь своим присутствием огромную всепоглощающую ненависть в такую же безграничную, сметающую все на своем пути любовь? Разум пытался сопротивляться. Снова и снова повторяла она себе, что он не более чем светский прощелыга, отправившийся в Америку на поиски богатства. Разум говорил одно, а сердце… Она хотела этого мужчину, она страстно, нестерпимо желала быть с ним вместе!
Шепотом она повторяла все те удивительные слова, которые он сказал ей, воспроизводила в памяти каждый его жест, каждое движение руки, каждый поворот головы. Снова и снова она смаковала те драгоценные мгновения, которые они провели вместе сегодня утром. Вот они скачут верхом, пытаясь обогнать один другого. Вот разговаривают на террасе… вот он смотрит на нее, и она понимает, что нравится ему, что он любит ее.
И в то же время какая-то часть ее сознания, ее практичное «я» сопротивлялось этому натиску чувств.
— Что стоит его любовь? — спрашивала она себя. — И сколько времени продлится это наваждение? Развращенный светский ловелас! Его страсть к ней исчезнет бесследно, повстречай он очередное хорошенькое личико!
Наконец Вирджиния почувствовала, что не может продолжать это самоистязание. Ни на один из мучивших ее вопросов она так и не нашла ответа. А главное, она не нашла ответа на самый главный, самый важный сейчас вопрос: как спасти герцога, что сделать, чтобы он остался жив? Разговор леди Шельмадины и Маркуса Рилла не оставлял сомнений касательно их намерений. Даже по их голосам Вирджиния могла четко представить себе, что эти двое не остановятся ни перед чем, чтобы воплотить свой ужасный план в жизнь.
Вирджиния встала с постели и, подойдя к окну, раздвинула шторы. Светало. На востоке заалела узенькая полоска неба. С озера поднимался густой туман и стелился между стволами деревьев. Казалось, что они стоят в молоке. Стая диких уток пронеслась в предрассветной мгле и скрылась в тумане.
Веяло прохладой и тишиной. Могучие дубы, пережившие уже не одно столетие, стояли словно стражники, охраняющие покой этого прекрасного мгновения от жестокости и насилия человека. Вот раздались первые утренние трели птиц. Природа просыпалась, оживала, тянулась навстречу новому дню, и невозможно было поверить в то, что где-то совсем рядом плетутся интриги, живут злобные и жестокие люди, готовые разрушить эту идиллию безмятежного, чисто английского утра.
— Может, мне все это приснилось? — прошептала в отчаянии Вирджиния. — Мой мозг нафантазировал все эти ночные страхи, которые сейчас развеются и отступят прочь.
Внезапный шум заставил ее выглянуть наружу. Внизу, прямо под ее окном, она увидела Маркуса Рилла. Он проворно сбежал по ступенькам и направился в сторону конюшни. Капитан был облачен в костюм для верховой езды и нетерпеливо помахивал хлыстом при ходьбе. Вот еще один человек, подумала Вирджиния, промучился всю ночь без сна, пытаясь заставить замолчать остатки своей совести.
Она взглянула на часы, стоявшие на каминной полке. Было уже около пяти. Еще слишком рано для того, чтобы вставать. Наверняка слуги еще спят. Придется Маркусу Риллу будить какого-нибудь мальчишку на конюшне, чтобы тот оседлал ему лошадь.
Некоторое время она смотрела ему вслед, а потом вдруг встрепенулась. Решение пришло как озарение свыше. Она быстро набросила на себя красивый утренний пеньюар из белого крепдешина с отделкой из валенсийских кружев, лежавший на кресле возле кровати, поплотнее закуталась в него и туго завязала поясок.
То, что она задумала, было опасно, но другого выхода она не видела. Осторожно, стараясь не шуметь, Вирджиния открыла дверь и вышла наружу. В коридоре царил полумрак и не было ни души. Мягкие шлепанцы легко ступали по ковру, не издавая ни звука.
Расстояние до лестницы на второй этаж, в просторное фойе которого выходили покои самых именитых и важных гостей, казалось ей бесконечным. Комнату Маркуса Рилла Вирджиния совершенно случайно обнаружила еще вчера. После обеда она возвращалась к себе в спальню, как вдруг одна из дверей распахнулась и оттуда показался сам Маркус Рилл. Заметив девушку, он похотливо улыбнулся, но, к счастью, она была не одна — рядом шествовала мисс Маршбэнкс. Докучливый соблазнитель не решился заговорить в присутствии секретарши.
Вот наконец и парадная лестница. Тускло отсвечивает позолота в первых, еще слабых лучах восходящего солнца. Свет проникает сверху через огромное окно с цветными витражами. Тихо. Мерно отстукивают куранты больших напольных часов в вестибюле да слышится щебет птиц на улице. Вот и дверь в комнату Маркуса Рилла. Чем ближе к цели, тем сильнее хочется спрятаться в тень, раствориться в этом утреннем полумраке. Вирджиния чувствовала, как бешено колотится ее сердце, готовое выпрыгнуть из груди. Поколебавшись секунду, она смело взялась за ручку.
— А вдруг я ошиблась! — мелькнуло у нее в голове. — Вдруг по каким-то непредвиденным обстоятельствам верховая прогулка сорвалась и он вернулся к себе и сейчас у себя в спальне? Что он подумает, увидев ее? И что скажет? Хотя какое значение имеет то, что он подумает и скажет о ней? Ведь главное не она, а герцог! Это его жизнь нужно спасти любой ценой!
Она осторожно повернула ручку и вошла. Шторы на окнах были раздвинуты, в комнате — пусто. Смятая постель — верный признак того, что она была права в своих догадках: Маркус Рилл так и не смог заснуть в эту ночь. Пижама валялась на полу возле кровати.
Вирджиния лихорадочно обвела взглядом комнату. Ее интересовала одна-единственная вещь: комод. Вот и он. Оказывается, он еще служит и туалетным столиком. Маленькое зеркало на подставке в дорогой оправе из красного дерева, расчески из слоновой кости, коробочка с лезвиями.
На цыпочках она пересекла комнату и тихонько выдвинула первый ящик. Носки, галстуки, носовые платки и ничего более. Второй ящик. Какие-то письма, кожаная коробка с запасными воротничками, шкатулка с запонками и какая-то небольшая плоская коробочка из жести. Снова ничего похожего на то, что она предполагала увидеть: обыкновенный аптекарский коробок из белого картона.
Она в замешательстве смотрела на ящик. Девушка точно помнила, что сказал Маркус: яд в одном из ящиков комода. Может быть, в комнате есть еще какой-нибудь шкафчик? Вирджиния снова оглянулась вокруг себя. Платяной шкаф в углу, конторка с письменными принадлежностями возле окна, еще один столик поменьше, несколько кресел, ничего похожего на комод.
Тогда она достала из ящика жестяную коробочку, старую, потертую по краям. На крышке едва просматривалась надпись: «Аптечка». Чуть ниже — небольшой красный крестик. Вирджиния поняла, что это нечто вроде аварийного комплекта скорой помощи, который выдается солдатам и которым Маркус Рилл наверняка пользовался, когда служил в армии.
Она открыла коробку. Внутри вместе с бинтами, ножницами, парой пузырьков лежала та самая аптекарская картонка, а в ней — четыре небольшие пилюли белого цвета. Сомнений не было, это именно тот яд, о котором вели речь Маркус Рилл и леди Шельмадина. Четыре пилюли, каждая из которых способна убить человека! Слава Богу, она нашла их.
Вирджиния быстро закрыла железную банку, поставила ее на прежнее место и задвинула ящик. Потом так же быстро она метнулась к двери и, зажав пилюли в руке, на цыпочках вышла в коридор. Теперь самое главное — вернуться к себе в спальню незамеченной и поскорее уничтожить яд, пока он не успел причинить никому зла.
Она тихо прикрыла за собой дверь и остолбенела от неожиданности. Прямо ей навстречу шел герцог в бриджах для верховой езды, ведя с собой на поводке любимца герцогини — старого больного мопса Дизи.
Поглощенный собственными мыслями и потому слепо шагающий вперед, не глядя на то, что творится вокруг, он вначале даже не заметил Вирджинию. И только приблизившись к девушке вплотную и чуть не столкнувшись с нею, герцог увидел, кто стоит перед ним.
Несколько секунд он взирал на нее с искренним изумлением, отказываясь верить собственным глазам. Потом кровь отхлынула от его лица и оно стало смертельно-белым. Наверное, и у нее самой вид был не лучше. Он медленно обвел ее глазами, не упуская ни одной подробности ее туалета: длинный белый пеньюар, волосы в беспорядке распущены по плечам и струящимся потоком падают до самого пояса, в потемневших глазах легко читается то, что любой мужчина может истолковать однозначно: страх и ужас от неожиданной встречи.
