Кэтлин Уинзор - Любовники
Внезапно выйдя из оцепенения, Джасинта с пронзительным криком бросилась вперед. Она что есть силы вцепилась в руку Шерри и стала оттаскивать ее от зияющего отверстия в земле. Шерри вырывалась, пытаясь податься вперед, и Джасинте приходилось прикладывать все больше усилий. Вдруг Шерри остановилась, это произошло настолько неожиданно, что обе женщины зашатались, чуть не потеряв равновесия.
— Что с тобой, Джасинта? В чем дело? — спросила Шерри.
Они стояли друг против друга, кашляя, вытирая горящие глаза, нестерпимо мучаясь от жжения, вызванного ядовитыми испарениями.
— Ты ведь могла погибнуть!
— Каким это образом я могла бы погибнуть?
Джасинта с огромным удивлением обнаружила, что Шерри разговаривает с ней вне себя от ярости. Мать злобно посмотрела на Джасинту, и та тут же отпустила ее руку.
— Больше никогда так не поступай, — четко проговорила Шерри. — Я хочу посмотреть на это и сделаю то, что мне хочется. Ты можешь идти со мной, а можешь не идти. Это твое дело, — бросила она через плечо и снова уверенно двинулась вперед.
Дочь в ужасе наблюдала за ней, заламывая руки и дрожа всем телом. Шерри подходила к кипящему кратеру все ближе и ближе.
— О Шерри, — бормотала Джасинта. — Вернись же, ну пожалуйста; вернись! Вернись…
Но та не обращала на нее никакого внимания. С какой-то внезапной решимостью Джасинта догнала мать и нежно коснулась ее руки. Шерри оглянулась на нее с улыбкой, и она почувствовала, что вознаграждена.
А потом они вдвоем, с превеликой осторожностью переставляя ноги, все ближе и ближе подступали к краю кратера. Они так крепко держались за руки, что ногти впивались в кожу, а костяшки пальцев побелели. Их лица сверкали от выступившего пота, платья прилипали к телам. Даже нижнее белье стало влажным от всепроникающего серного пара. В любой момент земля могла разломиться под их ногами, как корочка пирога. Каждый шаг мог оказаться неверным. Чем ближе был кратер, тем большей становилась опасность.
И поскольку, как сказала Шерри, они не могли погибнуть вследствие какой-нибудь катастрофы, то не исключено, им судьбой было предназначено вечно барахтаться в этой кипящей грязи где-то в глубине земли, без воздуха и небес, которые принесли бы им успокоение. И Шерри, похоже, сошла с ума, настаивая на том, чтобы воспользоваться такой страшной возможностью, ссылаясь на свою странную теорию, что опасность — это единственное спасение от скуки.
Однако, несмотря ни на что, дочь преданно шла вслед за матерью.
Она не могла отступить и возвратиться — и не только из опасения продемонстрировать свою трусость, а по более серьезной причине: слишком уж нестерпимо остаться в живых, если кратер все же поглотит Шерри. И если чему-то суждено случиться, то пусть это произойдет с ними обеими.
Наконец до края осталось всего каких-то несколько футов.
Несколько секунд они безмолвно стояли в полнейшей тишине, пока Джасинта не почувствовала огромного расстояния, отделяющего ее от самой себя, как всегда бывало перед глубоким обмороком; но тут она заметила, что Шерри легонько коснулась ее руки. Джасинта посмотрела на нее умоляющим взглядом, полным немого призыва. Шерри же явно не замечала, что дочь смертельно бледна.
— Не правда ли, потрясающее зрелище! — воскликнула она. — Да ты только посмотри туда! — С этими словами она нагнулась вперед.
Джасинта ощутила страшное головокружение, словно в ней резко распрямилась какая-то невидимая пружина, и отвернулась.
— Я… — прошептала она. — Я…
И не смогла говорить дальше. В ушах ее зазвенело, и тут же пришло ощущение, что сознание отделяется от тела. Она попыталась сказать Шерри, что падает в обморок, но была не в силах промолвить хоть слово, и, совершенно не чувствуя себя, бессознательно склонилась над бездной.
И тут Шерри отпустила ее руку.
Джасинта беспомощно взмахнула руками, стараясь обрести равновесие, но почувствовала легчайший толчок в спину. Она широко развела руки, издав протяжный жалобный вопль, и стала падать вперед… Однако время каким-то таинственным образом замерло, и поэтому ей казалось, что она бесконечно плывет к кратеру, словно какая-то гигантская птица, парящая над бездонным каньоном.
А потом какая-то неведомая сила грубо подхватила ее и оттащила назад. В следующий момент они с Шерри оказались на земле, крепко-накрепко держа друг друга за руки, вспотевшие, задыхающиеся, беспредельно уставшие. При этом Шерри издавала странные всхлипывающие звуки, словно плакала без слез, и надрывно кашляла.
Джасинта лежала на спине, не выпуская руки матери, лежащей рядом. Она пристально смотрела прямо на яркое солнце, которое из-за испарений превратилось в совершенно плоский оранжевый круг. Ей казалось, что она возвращается из какого-то очень далекого путешествия, двигаясь по некой невидимой спирали, постепенно опускаясь на землю в полном безмолвии, причем эта спираль все больше и больше притягивает ее к земле. Круги все время сужались, и вот она уже в самом центре спирали, а потом, когда достигла этого центра, с удивительной быстротой вновь обрела ощущение реального времени. Да, вернулась в настоящее…
«Что же произошло? Мне обязательно надо вспомнить, что это было…
Я знаю что.
Шерри хотела, чтобы я упала в кратер. Она поняла, что я вот-вот лишусь сознания, отпустила мою руку, а потом…
Нет, она не делала этого. Ну конечно же! Я просто-напросто все это вообразила.
Ведь именно Шерри спасла меня.
Да, так.
Ведь если бы она не удержала меня и не оттащила назад, рискуя при этом собой, я могла бы оказаться в этом жутком кипящем месиве, исчезнув навеки.
Вот что случилось, вот что я должна запомнить».
Джасинта почувствовала, как Шерри зашевелилась рядом, а потом задвигалась, словно у нее напряглись мышцы. Затем она уселась на земле. Джасинта какое-то время лежала и смотрела на нее. Шерри не переставала кашлять. Ее шляпка сдвинулась набок, волосы были в белой пыли. Лицо стало влажным от пота, на нем виднелись грязные потеки. Платье, покрытое белой пылью, пребывало в полнейшем беспорядке. Даже на ресницах осела пыль.
Шерри тут же начала приводить себя в порядок, отряхивая одежду и поправляя прическу, напоминая воробья, прихорашивающегося в грязной луже, и была так занята собой, что прошло довольно много времени, прежде чем она посмотрела на Джасинту. Сначала казалось, что Шерри рассматривает нижнюю часть ее лица. Затем она быстро подняла глаза, и теперь их взгляды встретились.
Обе, казалось, были страшно озадачены и сбиты с толку и смотрели друг на друга только вопрошающе. Создавалось такое впечатление, что каждая собирается что-то сказать… Но вдруг подул страшный ветер, раздался ужасающий цокот копыт, и в облаке белой пыли появился он на гигантском черном коне. Вначале они не могли увидеть его целиком, ибо и всадник, и конь были скрыты в густых испарениях.
Он ловко спешился и протянул руку Шерри, которая взяла ее и тут же поднялась на ноги. Потом поднял Джасинту, причем так легко, что ей подъем показался каким-то чудом левитации, и вот все трое стояли, рассматривая друг друга.
Сейчас на нем были штаны с бахромой, вышитые бисером, какие носили индейцы племени «черноногих», считавшие, что название их племени произошло вследствие того, что они странствовали по землям, уничтоженным пожарами. Его коричневые грудь и плечи сверкали на солнце, черные волосы развевались на ветру. На ногах были тоже вышитые бисером мокасины, но на этот раз головы не украшал никакой головной убор. Кулаки он держал на бедрах, а белоснежные зубы сияли в какой-то странной полуусмешке, которая сразу насторожила обеих женщин. Совершенно очевидно, сейчас он находился в полном расцвете сил, своего неотразимого великолепия и неуправляемой мощи, благодаря которой от него исходили зловещие флюиды.
— Что здесь произошло? — требовательным тоном осведомился он. — Несчастный случай?
И мгновенно, словно по какому-то заранее условленному сигналу, Джасинта и Шерри достали из сумочек зеркальца и буквально вперились в них, начав поправлять шляпки, вытирать лица кружевными платочками и еле заметными изящными движениями притрагиваться к прическам. Они нахмурились, недовольно поджав губы, и, казалось, были полностью поглощены своим занятием.
Тут он откинул голову и от души расхохотался. Обрушил свой дерзкий, непристойный смех, который оскорблял и обижал обеих женщин. Те прекратили заниматься собой и, так и не закрыв сумочек, буквально оцепенели, глядя него с полуоткрытыми ртами и глазами, полными гнева.
— Ну что ж! — наконец проговорил он. — Кто же из вас виноват? Глядя на вас, я не могу этого определить… По-моему, вы обе виновны.
Джасинта быстро отвернулась и, переступая с ноги на ногу, устремила взор в направлении леса, куда ушел на водопой его конь. Зонтики обеих женщин валялись на земле, и яркие солнечные лучи с неимоверной силой грели их головы и лица, из-за чего им казалось, что кровь неистово пульсирует в висках.
