Мила Бояджиева - Поцелуй небес
- Катьюшаа?! Открыв глаза, она увидев стоящего рядом Шефа, абсолютно голого, в хорошей эротически-спортивной форме и со шкатулкой в руках. Он присел на мраморный бортик ванны, открыл сандаловую резную крышечку, показывая лежащие в пахучих недрах бирюзовые украшения - ожерелье, браслет, кольцо. Лана глянула вопросительно, изумленно тараща глаза:
- Это чо - все мое?
- Ес, ес! - хозяин достал ожерелье и надел на ее мокрую шею, затем защелкнул на запястье браслет и примерил огромный перстень, оказавшийся слишком больного размера.
- Ой, папашка, поистратился! - страстно улыбнулась Лана и притянула кавалера за шею к себе, в теплую, ароматную пену. "Ну, блин горелый, сейчас я тебе покажу "Катю- шу," - подумала Ланка, с детства уяснившая, что при любых обстоятельствах должна суметь защитить честь своей Родины. В сущности, она была патриоткой и честной девушкой, не любившей оставаться в долгу. Если кто-нибудь из "выездных" советских граждан думает, что стоит потратиться на секс в Амстердаме и что, нырнув в порочные объятия профессионалок , он познает нечто особенное, пусть побережет валюту на подарки жене или купит себе японский двухкассетник.
Дочка Чеканухи-Раи, прошедшая безрадостную сексуальную школу в подворотнях и кустах подмосковного города Солнечно- горска могла бы дать тамошним профессионалам фору, хотя и не находилась под защитой профсоюза, а наоборот - скрывалась от патрулей и ментов, к тому же о существовании контроцептивов знала не многое. Знала, конечно, про "резинку", но почти ей не пользовалась - одна морока и - все одно, если не повезет, на аборт ложиться. А последнее время вроде и вовсе залетать перестала. так что иноземный гость словил большой кайф, и не мог оторваться от Ланки-"Катюши" всю ночь, только плескал себе что-то темное из золотого графина на донышко бокала - может средство какое-то специальное ихнее? Не может же мужик, в са- мом деле, до утра почти без перерыва просто так пахать?
А утром поставил у изголовья "Катюши" телефонный аппарат и показал на пальцах "5"
- Файв дей. "Ага, - смекнула Лана, - снял, значит меня на всю рабочую неделю... Надо в магазин звонить, отбрехиваться". Хосейн сам набрал номер коммутатора, а дальше Светлана со слезой в голосе сообщила своей завихе, что сидит в Туле, у постели больной тетки, которую в субботу тряхнул инсульт и пока врачи ее не обследуют, домой выбраться не сможет. Потом позвонила Женьке, попросила сбегать к Раисе, сказать, что застряла ее дочь на складе в Подольске, где попутно идет торговый межобластной семинар.
- А маманину шубу, скажи, в чистку сдала. Ну не смогу я, Жень, никак раньше субботы выбраться!... Уф... - Светлана поставила на ковер телефон и откинулась на подушках.
- Ну, порядок, теперь я вся твоя, голубок мой чернокрыленький, припала к смоляным завиткам на смуглой груди. - Семинар так семинар! Тем более у коммунистки.
...А может стоит все же наведаться любопытному в далекий Амстердамский квартал, миновав близлежащий Солнечногорск. Сомнительно только, что найдется там еще хоть одна такая умелица, как Светлана Кончухина. Плескался, видимо, у нее огромный талантище к житейскому актерству, потому так легко и подстраивалась она и к партнерам и к обстоятельствам. Через три дня "Катюша" уже вполне сносно объяснялась с Хосейном по-английски - к месту произнося "сори", "джаст момент", "ай вонт ту слип" или "ту ит". Шептала томно "ай лав ю", не путая с "ай фак ю" произносимым порочно-страстно, обучила Хосейна кой-каким русским выражениям, отсутствующим в словарях, исполняла под барабанный аккомпанемент вполне восточный танец живота, окутавшись прозрачным покрывалом, а по хозяйству - ни гу-гу. И пальцем не пошевелила. Возлежала в шелках, на коврах у камина или в пенистой ванне нежилась, требовала, капризничала, ублажала: рабыня и госпожа. Позволяла Хосейну облизывать липкие от щербета пальчики и придумывала такие дурацкие шалости, которые могли прийти в голову только воспитаннице детсада, родись она нимфоманкой.
Хосейн был первым, кому Ланка нравилась без макияжа. В на- чале ее испугало пристрастие партнера к водным процедурам - это и тушь потечет и вся укладка к черту. Но, слава Богу, све- жая химия и без бигуди стояла дыбом, образуя светлый, одуван- чиковый нимб, а застав ее с карандашом в руках, Хосейн косме- тичку отобрал.
- Ноу, ноу! Вери бьютифул герл! - и поставил ее рядом с собой у зеркальной стены. Зефирно пышное бело-розовое после ванны девичье тело в соседстве со смуглым, поджарым торсом смотрелось особенно лакомо. И она поняла, что загорелых красоток с метровыми ресницами у него дома пруд-пруди, а вот такой - курносой, белесенькой, мягкой - днем с огнем не отыщешь. И забросила свои макияжные причиндалы, только прыскалась от души "Диориссимо" и томно слонялась по комнате в белом длинном расшитом верблюдами балахоне пока Хосейн находился в отлучке. Или почитывала валявшийся на столе лангло-русский разговорник, где английский текст был написан и русскими буквами, что позволяло Ланке удивлять дружка все новыми и новыми фразами.
Хосейн уходил днем, прощаясь с дремавшей среди смятых пуховиков "Катюшей" уже при полном параде и показывая на пальцах, сколько часов его надо ждать. Да Ланка уже и так без пальцев уяснила: Ван,ту, фри, фо, фай... А когда в дверь стучал хосейновский слуга, приносивший роскошный обед, говорила "Джест ве момент", натягивая стыдливо одеяло. Однажды "грузинчик", как она прозвала телохранителя Хосейна, притащил огромную корзину с круглыми, как снежки, белыми хризантемами: "Фор Катюша". Ланка обнаружила в цветах карточку: "Дорогому другу советского народа Его Превосходительству Хосейну аль Дали Шаху". - Ни фига себе, Шаху! - присвистнула она и кинулась к зеркалу, рассматривая себя заново. "Фу, черте че! Разве такое может нравиться шаху? Блеклая, невыразительная - не лицо, а блин. Брови почти не видно, вот губы, правда, ничего - без помады совсем детские, припухшие," провела Светлана тщательную инвентаризацию своих прелестей. Глянув на часы, решила подготовить торжественную встречу господину. В ее воображении, несмотря на пренебрежительный отзыв, засела рассказанная Евгенией история с хвойной ванной, устроенной Лешей, кольнув непонятной завистью. "Сейчас мы устроим "супрайз" "дорогому другу советского народа" на высшем идейном уровне!". Лана дернула за кисточку - "вызов прислуги" и заявила возникшему в дверях грузинчику:
- Ай вонт свечи!
- Све-чы?" - не понял парень, и посмотрев на указанный гостьей камин, протянул зажигалку.
- Да нет, балда! Литл камин. А! - она взяла со стола ручку и нарисовала свечу.
- Джаст э момент! - обрадовался парень и вскоре доставил короб- ку с изображением еловой лапы, унизанной шарами свечками. Свечи оказались маленькие, зато красные и каждая со своей тарелочкой на прищепке, - чтобы к ветке крепить. -Хорошо, хорошо, гуляй! - выпроводив "грузинчика" Лана принялась за дело. До возвращения шефа оставалось пол часа, но этого было вполне достаточно. Она устроила частокол из свечек вокруг бассейна, положила ря- дом зажигалку, надела полное бирюзовое облачение - бусы, серьги, браслеты, надушилась и, напустив горячей воды, взбила высокую пену. Подтащив корзину с цветами к ванной, она отстригла половине цветов головки маникюрными ножницами, выключила свет и нырнула в воду. Успела. Светлана зажгла пару свечей и стала ждать, прислушиваясь. Вот сейчас Хосейн появиться, а она томно и страстно, прямо из своего пруда заявит:
- Ай эм вери глед ту си ю!
Свечи догорели. "Часы забыла взять! - огорчилась Лана, зажигая еще несколько свечей и, заметив, что пена осела, побросала в воду хризантемы. Вот красотища - цветы плавали, как лилии в озере, прибиваясь к бортикам, к ее груди и шее! Светлана погрузилась по самые уши, склонилась щекой к горько запахшей в теплой воде хризантеме и стала мечтать, как вот-вот появиться и крепко обнимет ее страстный, иноземный лю- бовник. Не кто-нибудь - шах!
Он сильно опоздал и застав спящую девушку в остывшей ван- не, среди потемневших цветов и обгорелых свечек, сильно удивился.
- Вот хез хепинд ту ю, Катюша? - присел у ванны и озабоченно схватил за руку.
- Купаюсь просто. Ничего не случилось. У нас всегда так моются. Раз в неделю, - села она, прогоняя сон. -А сам-то где был? - Болшой! "Ля-ля, ля ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля" - напел, прижимая ладони к груди.
- А! "Онегин я скрывать не стану, безумно я люблю сметану", подхватила Светлана и проявила эрудицию. - "Евгений Онегин" - - опера Чайковского на слова Пушкина.
- Ес, ес! Вери бьютифул мьюзик! - они завопили в два голоса, а потом Хосейн извлек ее из ванны, и, не жалея парадного черного костюма с атласными отворотами, закинул мокрую нимфу под одеяло.
Что и говорить - удивительные это были дни! Хосейн провел гостью на экскурсию по всему дому, особенно поразив огромным залом, отделанным темными деревянными панелями с портретами каких-то знаменитых, явно советских маршалов, сплошь увешанных орденами, а также зимний сад, где росли и даже плодоносили настоящие банановые пальмы.
