Светлана Иваненко - Дьявольские будни
Меня обдает ветром и осыпает битым стеклом.
Вижу перепуганные лица посетителей кафе, понимаю, что народ находится на грани паники и заявляю:
- Улыбнитесь! Вас снимает скрытая камера!
После чего все вокруг облегченно выдыхают и расслабляются, начиная искать взглядом скрытую камеру. Стряхиваю осколки с плеч и пепел с сигареты и встаю со стула. И натыкаюсь взглядом на фанатика, на того самого, на Константина Петровича. В этот раз его челюсть отвисла ниже, чем в прошлый.
Я не могу сдержать смех, мне его искренне жаль, бедного фанатика, столкнувшегося с нереальным и не готового к таким встречам. Он из всех сил пытается делать свою работу, следит за мной, разрабатывает планы по моему изгнанию, обдумывает, как мне помешать, а я преподношу ему сюрприз за сюрпризом. Ни в каких инквизиторских инструкциях не описано ситуаций, выпавших на его долю. Он и с одним-то дьяволом не знал, как справиться, а тут оказалось, что есть кто-то еще помимо дьявола, опасно-агрессивный и высоко летающий. Опасно-агрессивная и высоко летающая, если быть точным.
- Господи, что это? - тихо бормочет фанатик. Слов я не слышу, но, во-первых, догадываюсь, что он может бормотать, а во-вторых, читаю по его губам.
- Это моя дочь! - заявляю, - что, инквизиция, проморгали? Ушами прохлопали? У меня есть дочь! Я размножаюсь! Почкованием! Здорово летает, да? Моя школа!
Оставляю ошарашенного фанатика горестно смотрящим мне в спину и убираюсь отсюда. Выхожу на площадь и ищу ее. Нахожу. Она сидит практически возле разбитого купола, на каменном парапетике, болтает босыми ножками. Туфельки держит в руке.
Я опять присаживаюсь рядом, на теплый парапет. Мы - два студента, отдыхаем после семинара. А что за нашими спинами разбитый "Глобус", так это бывает. А девчонка сильна, исключительно сильна, она не просто стекло выбила, она и железную арматуру купола погнула, как бумажную.
- Извини, - говорю я.
Что-то часто в последнее время мне приходится извиняться и просить.
- Ничего, - говорит она.
Она немного успокоилась, так всегда бывает, когда психуешь и срываешься - потом попускает. Опускаю ладонь в теплую воду фонтана за парапетом. И думаю, что хорошо еще, дырку в куполе она сделала выше уровня воды. Хотя, с другой стороны, если бы дыра была ниже уровня воды в фонтане вокруг купола, то получился бы неплохой водопад.
Достаю сигарету, предлагаю ей. Какое-то время мы молча курим.
- Все намного сложнее, чем ты думаешь, - говорю чуть погодя, - если коротко - мне выдали лицензию на твое убийство.
- Кто? - удивленно выдыхает она.
- Тот, кто властен и над тобой и надо мной... над всем... БОГ... ты его не знаешь...
- Ты не сможешь меня убить! - надменно фыркает она, - ты слабее! - в ее голосе звучит наслаждение.
- Слабее, - соглашаюсь с ней, - но я смогу тебя убить. Мне помогут.
Она мне верит. Я вижу, как дрожат ее губы.
- Почему ты мне это говоришь? - спрашивает она, - почему тогда ты не убьешь меня и не заберешь свою силу? Ты ведь хочешь этого!
- Что ты знаешь о пришельцах? - не считаю нужным отвечать, а спрашиваю.
- Какое это имеет...
- Прямое! - обрываю ее.
И остро понимаю, как же я ее хочу! Вот ведь попал... впервые в жизни хочу то, чего не могу взять! Никак.
- Я мало что о них знаю. Они больше рассказывали обо мне, о моей исключительности и предопределенности моей миссии.
- Поподробнее о миссии, пожалуйста.
- Ах, это были разговоры о том, как сильно может измениться мир... хотя до конца мне так и не стало понятно, как. Они говорили - я буду королевой всего мира, всей вселенной... а они будут рядом, мои мудрые наставники... и я долго им верила, ведь слушала такие речи с самого детства.
- И что случилось потом?
- Ничего, - ее губы жестко сжимаются, и на студентку она больше не похожа.
Осторожно-осторожно накрываю ее ладонь своей... заглядываю в ее глаза, в ее душу, вижу ее боль и стыд...
Она вырывает руку, но я уже все знаю. Я видел, как она стояла над растерзанным телом паренька лет пятнадцати, прижимала ко рту окровавленные руки и плакала... плакала, размазывая слезы и кровь, свои слезы и его кровь. Я видел, как грубо сдвинулось что-то в ее сердце, неуклюже ломая привычную мораль вместе с полудетским ее чувством к нему. Знаю, что боль почти прошла, почти забылась. Она потому и убивает их, других парней, вторых и третьих, только для того, чтобы заглушить ужас потери первого. Убедить саму себя в том, что это - обычное дело.
Вздыхаю... я ничем не могу ей помочь. У каждого - свой крест. У нее - ужас первого убийства, которое она не хотела совершать, память о мальчике, которого она любила и которого убила в помутнении. У меня - осознание того, что меня бросили, как ненужную вещь. Не возьмусь сказать, чей крест тяжелее.
Она поднимает на меня глаза:
- Что... что ты решил?
- Уходи, - говорю я.
- Не поняла...
- Уезжай, улетай, исчезай из города, из страны. Может, получится выиграть время, что-то придумать.
- Никуда я не уеду! У меня есть свои планы!
- Хочешь, угадаю, какие?
- Ну, попробуй! - она начинает дерзить.
Понимаю, такая манера поведения - не что иное, как защитная реакция. Я сам такой.
- Тебе все еще хочется силы и власти. Несмотря на все, что я тебе сказал.
Она хмыкает:
- А может, я тоже планирую что-нибудь придумать, чтобы избавиться от тебя и отобрать у тебя все!
- Ну-ну, планируй! - усмехаюсь, - долго будешь планировать? Я-то тебя прямо сейчас могу убить! А ты, наверно, еще и с девственностью не рассталась, да? А ты бы попробовала кого-нибудь покрепче, - заявляю нахально, - того, кому ничего не сделается от когтей твоих и твоей несдержанности, - говорю это с вызовом, но что-то екает в сердце, - меня, например!
Все, я это сказал. Ужасно получилось. Грубо и насмешливо. Совсем не то и не так, как я предполагал. Потому что с ней невозможно нормально разговаривать! Конечно, она меня сейчас пошлет. Я бы на ее месте точно послал бы.
Она смеривает меня презрительным взглядом:
- Успокойся, ты не в моем вкусе! К тому же ты... как бы это помягче сказать... бисексуал? Ты с ними обоими спишь? Кто там у вас кого трахает?
Вот теперь точно разговор окончен. Потому что как нарочно так себя ведет. Чтобы я решился исполнить то, о чем меня умоляют буквально все вокруг, прямо здесь и сейчас. То есть - приходится практически сдерживаться, чтобы не сорваться! Блин, почему она не считается с моей неуравновешенностью?
Поднимаюсь, бросаю на нее хмурый взгляд и ухожу. Мне не о чем с ней говорить.
Слышу за спиной звук раскрывающихся крыльев и ее раздраженный голос:
- Надо же, какие мы нежные!
Лети уже, птичка, думаю я, надоела ты мне, самоуверенная ты моя.
Итак, разговора не получилось. Ничего не получилось. Никаких идей. И даже... странная пустота... а на что я рассчитывал? Сам нагрубил. С самого начала. А потом еще приправил. Чтобы таким образом повести переговоры - это надо было очень постараться. Это надо было загодя придумать, каким образом побольнее ее задеть. И то наверно, так едко не получилось бы.
Ох, Люцифер, гениальный ты переговорщик! Проще, да и надежнее, было бы сразу вонзить в нее свои прославленные вилы. Эффект что от вил, что от таких "душевных" разговоров был бы одинаковым. Может, от вил результат был бы даже лучшим.
Потратить два дня, сконцентрироваться на поисках - чтобы так бездарно опозориться! И возразить самому себе нечего, потому как сам и виноват. Начал с хамства. Закончил грубым предложением своей кандидатуры в качестве дефлоратора. А она тебя назвала всего лишь бисексуалом... а могла бы - и пидаром. А ты еще и оскорбился!
Но извиняться перед ней не собираюсь! Я - грубое животное... мне положено так себя вести... и нечего сожалеть! Не хочет помочь сама себе - ну и обойдусь! Сам справлюсь!
Что там говорил Гавриил - я должен сделать выбор? Значит, у меня есть выбор? Между чем и чем?
- Гавриил! - ору во всю мощь моих человеческих легких, приплетая сюда дьявольскую силу, а потом уже потише добавляю, - а ну-ка встань передо мной, как лист перед травой! Или что надо сказать - избушка-избушка, встань ко мне передом, а к лесу - задом?
- Нет, "Гюльчатай, открой личико", - басит архангел за моей спиной.
Все телепорты куда бы то ни было открываются точнехонько за моей спиной, давно подмечено.
- Чего орешь? - по-свойски спрашивает он.
Это звучит таким родным образом, и голос его, и слова, что я готов расплакаться. Он был моим лучшим другом, зараза, мне его давно не хватает! А ведь он меня точно так же предал и бросил, как и... как все они...
Упрямо стискиваю зубы и беру себя в руки. Не хватало еще, чтобы он любовался моей слабостью!
- Ответь на один вопрос, - говорю я.
- Смотря какой вопрос, - невозмутимо говорит он.
- Какой выбор? - спрашиваю.
Он качает головой.
Но потом все же отвечает:
- А разве тебе непонятно? Или ты выходишь из игры, отказываешься работать с пришельцами, и они тебя нейтрализуют, или ты разрешаешь проблему сам. Так или иначе.
