Мэри Портман - Импровизация
— А, Алекс, дорогуша! — пропела Сабина, по-королевски откинувшись на остатки подушек. — Никогда бы не подумала, что красный цвет тебе к лицу. Но тем не менее это так.
Долли обогнула кресло и шагнула к своему партнеру по игре. Вот именно. Он ее временный компаньон и партнер по «Мусорщику». Только и всего! И если Сабина сейчас же не закроет рот…
Долли не знала, что она способна на ревность, пока та не ужалила ее прямо в сердце. Молодая женщина схватила Алекса за предплечье, но не смогла оставить след на его могучих бицепсах.
— Поверь мне, — прошептала она и увела его подальше от жадных глаз. Оказавшись в комнате Лиззи, Долли неохотно отпустила его, не зная, что делать дальше. То ли принести извинения от имени всех собравшихся и от себя лично, то ли уйти и бросить его.
Бросать его не хотелось.
И уходить тоже.
Алекс сделал выбор намного быстрее. Наверно, потому что руководствовался не собственными интересами. Он надел серые шерстяные шорты, гладкую белую футболку и натянул кроссовки на босу ногу.
— Поверить тебе? После того как ты рассказала своим подружкам все, что успела узнать обо мне? Сделала из меня посмешище?
— Алекс, это вовсе не так.
— Серьезно? — Он сунул в рюкзак несколько блокнотов, папок и две толстые книги по юриспруденции. — Думаешь, я не расскажу об этом Чарли и Питу?
Долли скрестила руки на груди.
— Если ты подслушивал — а так оно и есть, — то знаешь, что я не сказала о тебе ни слова.
Он подхватил рюкзак и шагнул к двери.
— Алекс, не уходи. Пожалуйста.
Он остановился, не произнося ни слова.
Долли заговорила, обращаясь к его напряженной спине:
— Ну да, мы рассказывали друг другу о том, что успели узнать во время игры. Подумаешь, какая беда! Разве мужчины не сплетничают за кружкой холодного пива? Кроме того, Пит и Чарли нам как родные. Мы их любим. И ни за что не стали бы сообщать их секреты посторонним.
— А мои секреты? — Алекс медленно обернулся. Его взгляд был странно беззащитным. — Я вам не родной. Меня вы не любите. Выходит, какой-нибудь незнакомый человек через неделю будет говорить о моем «большом» за кружкой холодного пива?
Он слышал ее дурацкую реплику. И должен был понять, что речь идет всего лишь о шраме, черт побери! Что делать? Она попыталась небрежно пожать плечами.
— Ты ведь однажды сказал мне, что размер значения не имеет.
— Значит, я ошибся.
— Ошибся?
— Смертельно. Точнее, ошиблись мы оба. Ибо мы только что доказали, что два человека на трех тысячах квадратных футов ужиться не могут. — Он отдал Долли насмешливый поклон, повернулся и пошел к лифту.
Когда к ней вернулся голос, рокот мотора возвестил о том, что Алекс медленно едет вниз.
Однако холодок под ложечкой почему-то ощущала именно Долли.
Надо же… А всего час назад казалось, что приехать в офис имеет смысл, думал Алекс, уставившись в точку между дальним концом письменного стола и закрытой дверью кабинета. Он ссутулился в кресле, закинул ногу за ногу и что-то бессмысленно чертил в блокноте, лежавшем на бедре. Сосредоточиться не представлялось возможным.
И все из-за нее.
В квартире Долли ему мешали сосредоточиться эти раскудахтавшиеся квочки. Он ворвался в гостиную, распушив перья, и хотел потребовать тишины. Но встретил молчание. Полное и немедленное. Ни смешка. Ни писка. По крайней мере до тех пор, пока этот курятник не увидел его красные спортивные трусы…
Досада Кэррингтона была безмерной. Кокетливые взгляды, кудахтанье и чириканье вывели его из себя. Но сбежал он не потому, что ему мешали сосредоточиться на работе. А потому, что ему нестерпимо хотелось прикоснуться к Долли. И теперь он сидел здесь, злясь на полный штиль так же, как недавно злился на шторм.
И все из-за нее.
Он взял ручку, нарисовал голову, клюв и глаз курицы, добавил гребешок и перья, карандаш в крыльях, грудь и кельтскую татуировку. Странно, что пять женщин могли шуметь как пятьдесят. Еще страннее, что этот адский шум не мешал ему различать голос Долли.
Но самое странное то, что это вовсе не странно. Долли Грэхем перевернула его мир вверх тормашками. И сломала даже то, что до сих пор не ломалось ни разу.
Его концентрацию. Умение собираться. И фанатичное стремление к успеху.
Как эта пародия на женщину, этот беспризорник, эта взрослая маленькая девочка сумела испортить ему жизнь? Нет. Как она сумела сделать так, что он сам испортил себе жизнь? Принял участие в дурацкой детской игре, которой не видно конца. Пришел на вечеринку исключительно ради развлечения. И поселился в сумасшедшем доме, где нет никаких правил, кроме капризов Долли.
И все из-за нее.
Почему он решил, что справится со своей задачей, если на время переедет к ней и окажется в атмосфере, напоминающей помесь карнавала с мультфильмом? И что из этого вышло? Он сунул в рюкзак работу как попало. Влез в серые шерстяные шорты на красные спортивные трусы. Натянул белую майку. Напялил дорогие кроссовки «Найк», не зашнуровав их и даже не надев носки.
Что бы подумали многочисленные клиенты фирмы, если бы застали его в конторе? Что он либо пьян вдребезги, либо наглотался наркотиков. Многие женщины, с которыми он встречался, заплатили бы немалые деньги за возможность полюбоваться человеком, который настолько изменил своим жизненным правилам.
Он заглавными буквами написал на переплете блокнота «НЕУДАЧНИК», затем снова вернулся к курам, подрисовал им длинные когти на тощих трехпалых лапах и добавил штаны по колено.
Если бы его сейчас видел отец! Сын, который никогда его не разочаровывал, в котором не было ни одного изъяна, который тщательно рассчитывал свои шаги и шествовал от успеха к успеху… Этот сын потерял голову из-за такой же непутевой женщины, какой была его бунтарка-мать, не желавшая жить так, как требовал отец.
Бунтарка. Это слово как нельзя лучше подходит Долли — от проколотых ушей до фланелевых пижам, которые она носит вместо деловых костюмов. Алекс фыркнул. Фланелевые пижамы не годятся даже для спальни. Но когда Долли забиралась к нему в постель, на ней не было ничего другого.
Она ничем не напоминала знакомых ему женщин, и Алекс не знал, что с ней делать. Его знакомые женщины не носили белье из фильмов Уолта Диснея. Не ели овсяные лепешки руками и не слизывали с пальцев сироп, смеясь над историями, которые он рассказывал за завтраком. Не спали в окружении плюшевого зоопарка при свете десятка ночников, под переливающейся морской звездой, изображенной на потолке, выглядевшем, как дно океана.
Алекс застонал. О Господи, и зачем его нога ступила в ее спальню! Она обманом заставила его плыть по ее опасным водам, уговорила нырнуть в неизвестность головой вперед. Он сделал и то и другое и пошел ко дну как камень. И сейчас утопал в сомнениях.
Играя в ее детские игры, он натворил кучу глупостей и потерял уйму времени. И за три недели не продвинулся ни на шаг, подумал Алекс, изучая изображенного им петуха в строгом ошейнике и путах на обеих лапах.
Если называть вещи своими именами, то он сделал два шага назад. Судя по количеству записей в блокноте. Прошел час, а что он сделал за это время? Ничего. Только нарисовал каких-то несчастных кур и петуха.
— Алекс…
Он резко поднял глаза и увидел на пороге Долли, которая терла носок одного грубого черного ботинка о голенище другого. Алекс не слышал, как открылась дверь. Черт побери, и стука он тоже не слышал!
— Я пришла в неподходящее время? — неуверенно спросила она.
У Алекса свело внутренности. Он молча покачал головой, бросил блокнот на стол и положил сверху ручку. Ручка откатилась в сторону и остановилась между двумя птицами. Он быстро перевернул блокнот обложкой вверх и наконец ответил:
— Сегодня вечером я уже сделал все глупости, на которые был способен.
Она застенчиво улыбнулась и пригладила волосы сначала справа, а потом слева.
— Я бы не стала приходить. Просто хотела попросить прощения. За шум и все остальное. Мы немножко… разошлись. — Долли шмыгнула носом. — Мне очень жаль.
Разошлись? Слишком мягко сказано… Алекс прогнал эту мысль и откинулся на спинку высокого кожаного кресла. Сейчас его интересует не прошлое, а настоящее.
— Как ты меня нашла? Откуда ты узнала, куда я уехал?
Она покрутила руками у талии, а потом сложила пальцы. Язык жестов сказал ему правду, а ровный голос подтвердил ее:
— Алекс, ты очень предсказуем. Если ты не дома — значит, в спортивном зале или в офисе.
Дома… Живот Алекса напрягся и превратился в комок ноющих нервов.
— Кроме того, — быстро добавила Долли, не дав ему сказать, что он в ее квартире лишь временный гость, — я ехала за тобой.
Алекс положил руки на подлокотники кресла. Его пальцы продавили глубокие отверстия в темно-коричневой кордовской коже. Он сумел удержаться и не спросить почему, хотя изнывал от любопытства.
