Елена Кривская - Глинтвейн на двоих
— Он не будет больше меня разыскивать?
— Кто его знает. Непонятный человек, этот твой муж. Предлагали выпить — отказался. Хотя сам был уже под шафе. Все норовил под кровать заглянуть. А какое ты право имеешь заглядывать под кровать, ежели ты — бывший муж? Это чужая кровать. Вот и поехал по ступенькам вниз.
Дядя подмигнул Ане.
— А тот, другой, почему по телефону плакал? Ты его обидела, что ли?
— Я не обижала. Это, может быть, подруга…
— Еще и подруга? Э-э, тут, милая, без бутылки не разберешься, — и дядюшка извлек из холодильника новую бутылку «Столичной».
Аня облокотилась на стол, прикрыла ладонью глаза.
— Слушай, племянница, — услышала она дядин голос, — ты не переживай, все как-нибудь утрясется…
— Думаете?
— Знаю. А ты вот что: выпей еще стаканчик, и все забудется. Бывший муж, настоящий…
— Не буду я больше пить, — испугалась Аня. — Мне на занятия…
— А родственников проводить? Обещала ведь… Ты послушайся меня: выпей и иди отдохни. Эти еще долго спать будут, а моя раскладушка свободная. А я тут тихонько посижу с бутылочкой побеседую.
— Вот так, — удовлетворенно кивнул дядя, когда Аня, морщась, опрокинула рюмку, — теперь порядок. Можешь идти отдыхать. Шутка ли — целую ночь зачет сдавала…
Слегка пошатываясь, Аня последовала совету дядюшки. Свернувшись калачиком на раскладушке, она успела подумать о своей теперешней жизни — хаотичной, среди каких-то обломков, обрывков неначатых и незавершенных дел, планов, в запутанных отношениях с близкими и не очень близкими людьми… И тишина, покой, определенность связывались только с профессором, но они казались далекими, как то холодное озеро, к которому они пробирались низиной, между замерзшими лужицами. Обледенелая трава, хруст льда под ногами — были последним впечатлением прошедшего дня, а потом она упала в глубокий провал сна.
Глава 30
Она не только полила цветы, накормила аквариумных рыбок, но еще сняла влажной тряпкой вековую пыль с тех далеких полок, укромных уголков, куда год не доставала рука профессора. Теперь она могла с ногами забраться на профессорский диванчик и углубиться в том с собранием творений Эсхила, взятый из профессорской же библиотеки. Экзамен оставался экзаменом, и она побаивалась доцента Денисовой, потому что не известно, в каком настроении она вернется из Греции.
Звонок в двери отвлек ее от Эсхиловых «Персов». Профессор перед отъездом дал ей подробную инструкцию относительно того, кому следует открывать, кому не следует, что отвечать на телефонные звонки и так далее. У них была и правдоподобная версия на случай, если кому-нибудь захотелось бы узнать, что поделывает молоденькая женщина в квартире одинокого и еще не разведенного профессора. Но, увидев в глазок незнакомую женщину, Аня вмиг забыла все данные профессором инструкции. А та, нажав еще раз на кнопку звучно проговорила:
— Открывай, милая. Я знаю, что ты в квартире. И не бойся, я не укушу.
Аня впустила в квартиру стройную светловолосую женщину средних лет, на полголовы выше ее ростом. Несколько секунд они рассматривали друг друга и делали выводы — вероятно, безошибочные. Аня догадалась, кто перед ней — супруга профессора. У женщины, очевидно, также сложилось мнение об ее положении.
— Не бойся меня, — усмехнулась она. — Поговорим.
И, не дожидаясь приглашения, она направилась прямо на кухню. Села за стол. Расстегнула сумочку, достала сигареты «More».
— Как видишь, мне здесь все знакомо. Догадываешься, кто я?
Аня кивнула.
— Он назвал мое имя? Виктория.
— Аня.
Виктория протянула ей распечатанную пачку сигарет. Они закурили.
— Я знала, что ты навещаешь пустую квартиру. Пару раз проезжала мимо — я часто это делаю — и увидела свет. Занавесочки на окнах меняли положение. Хотя на звонки по телефону никто не отвечал…
— Тут цветы и рыбки в аквариуме. Надо же было, чтобы кто-то… Профессор попросил…
— Перестань, милая, я прекрасно знаю, что ты тут не только из-за аквариумных рыбок… Юлиан мне про тебя говорил.
— Как?
Глянув на ее округлившиеся в ужасе глаза, Виктория усмехнулась.
— Не волнуйся, в интимные подробности ваших отношении Юлиан меня не посвящал. Просто из разговора с ним по телефону я поняла, что у него есть женщина. И эта женщина если не ошибаюсь, передо мной.
Аня не возражала. Осмелев, она заметила только:
— Насколько мне известно, у вас тоже есть мужчина…
— Есть ли, нет, это тебя не касается, деточка. Видишь ли, тут один нюанс: мы не в одинаковом положении. Мои знакомые не имеют никакого отношения к тебе. Ты же… дружишь с моим мужем; кстати, нас еще не развели. Поэтому мне хотелось бы задать тебе несколько вопросов…
— Не знаю, смогу ли я…
— Сможешь, деточка, вопросы не такие уж и трудные. Видишь ли, я чувствую себя… но это не твое дело. Словом, я хотела бы знать, как и чем живет сейчас Юлиан, хорошо ли ему, не испытывает ли в чем недостатка… Имею я на это право?
Аня задумалась.
— Хорошо, ты можешь не отвечать, и тогда я уйду. Но справедливо ли это будет? Ты ведь не хочешь, чтобы потом тебя заедала совесть?
— Хорошо, я отвечу на ваши вопросы, если… они окажутся не очень… трудными.
— Еще раз тебя заверяю: в твоей душе я копаться не стану. Меня интересуют простые вещи…
— Я сварю кофе, — поднялась было Аня.
— Не нужно, — махнула рукой гостья. — Нельзя много кофе, тем более на ночь. Вредно для сердца. Лучше посидим так, покурим. Запасись терпением — может быть, разговор окажется длинным.
Глава 31
Аня открыла глаза и сладко потянулась — так, что захрустели суставы. Впервые она одна ночевала в квартире профессора. Еще полчаса — и можно собираться на занятия. Эти полчаса она собиралась понежиться под одеялом. Привычки своей одинокой жизни она незаметно для себя перенесла в свою новую, едва начинавшуюся, странную жизнь. Осталось и обыкновение перебирать события вчерашнего дня, между которыми главным, конечно же, была встреча с женой профессора. Разговор действительно затянулся, как и предупреждала Виктория, за полночь, а когда они распрощались, Аня обнаружила, что возвращаться в свою прежнюю квартирку поздновато. И она решила остаться здесь, постелила в профессорском кабинете, где, вспоминала она, впервые…
Вопросы, которые задала гостья, действительно были простыми и ненавязчивыми. Ее интересовало, как выглядит профессор, как ведет себя со студентами, читает лекции, как одевается. Отношений с Аней Виктория коснулась как бы мимоходом, как будто они интересовали ее не в первую очередь. Только поинтересовалась разницей в возрасте и — была ли Аня замужем. Незаметно для самой себе, Аня рассказала чуть больше, чем собиралась вначале. Непритязательность гостьи подкупала. Разговор перешел на иные, чисто женские темы — об одежде, косметике, детях. Кое-что рассказала и Виктория. От нее Аня впервые узнала о взрослом профессорском сыне — оказывается, он рано повзрослел, отдалился от родителей, наконец женился против их согласия и уехал за границу. С тех пор от него пришло только два или три письма…
— Разве Юлиан ничего тебе о нем не рассказывал? — удивилась гостья.
— Только в общих чертах… Ему было тяжело говорить на эту тему.
— А обо мне… что-нибудь говорил?
— Ничего, что оскорбляло бы женщину, — осторожно ответила Аня.
Виктория махнула рукой, как бы не совсем доверяя услышанному.
В общем, расстались они если и не подругами, то вполне миролюбиво. Гостья оделась, потом сняла перчатку и протянула Ане холодную руку. Выразила надежду, что они как-нибудь еще побеседуют.
В результате Аня почувствовала некоторое облегчение и даже улыбнулась, представив себе растерянность профессора, когда она сообщит ему о знакомстве с его супругой.
Но в ином ее постигло легкое разочарование. Она обнаружила, что даже в этой квартире, источавшей, казалось бы, флюиды спокойствия и надежности, ее достают суета и хаос окружающего мира.
Последующее событие подтвердило это. Чужие проблемы продолжали преследовать ее.
На звонок в дверь она отреагировала так, как если бы это произошло в ее собственной квартире, — накинув халат, опрометью бросилась к двери. Вновь были нарушены строгие инструкции профессора. За дверями стоял Игорь.
Внешне он был такой, как всегда, — безукоризненно одет, в ярком галстуке с американской улыбкой.
— Что-нибудь случилось?
— Я сейчас все расскажу.
Она провела его в гостиную и усадила на угловой диван. Сама села напротив, плотнее укутываясь в халат.
— Прежде всего: как ты узнал, что я здесь?
— А если тебя нет дома? Все нет и нет? Какие-то компании у тебя собираются…
Она вспомнила рассказ дяди.
— И все-таки? Почему ты здесь?
