Винифред Ватсон - Мисс Петтигрю живет одним днем
Но нет, ее страхи были беспричинны и беспочвенны. Наконец она смогла сосредоточить растерянный взгляд. Ей навстречу сияла улыбкой мисс Дюбарри. Улыбался Тони. Майкл вскочил на ноги. Конечно, здесь присутствовали и другие люди, но какое они имели значение? Она была среди друзей. Мисс Лафосс, мисс Дюбарри, Тони, Майкл. Пусть здесь будет хоть тысяча людей, ей уже не было страшно. Вместе со вздохом радости на губах мисс Петтигрю расцвела искренняя улыбка.
— Где, черт возьми, вы были? — спросил Майкл.
— Вы опоздали, — обвинила мисс Дюбарри.
— Мы ждали вас, — сказал Тони.
— Официант, еще два стула, — позвал Майкл.
Наконец они уселись. Мисс Лафосс произвела почти незаметный маневр, и мисс Петтигрю оказалась прямо перед зеркалом. Она быстро взглянула, чтобы удостовериться в присутствии мисс Петтигрю № 2, но уже почти не нуждалась в ее поддержке. Она сразу погрузилась в дружескую атмосферу. По одну ее руку сидел Тони, по другую Майкл. Мисс Дюбарри поспешно прошептала ей на ухо:
— Я так счастлива. Это все благодаря вам. Не забудьте, вы обещали прийти ко мне в салон.
Мисс Петтигрю совершенно не понимала, чем вызвана эта страстная благодарность, но у нее дух перехватило от радости. Ее лицо просияло снова.
Однако, оказавшись так близко к Тони, она почувствовала сильное смущение. Она делала отчаянные попытки вспомнить, что же она наговорила ему накануне вечером, но никак не могла. У нее сохранилось только смутное впечатление, что она была очень груба с ним, груба, как никогда. От этой мысли ей стало жарко. Под прикрытием общей болтовни, она повернулась к нему и в порыве застенчивого отчаяния коснулась его рукава кончиками пальцев. Тони одарил ее дружеской улыбкой.
— О, пожалуйста! — запинаясь пробормотала мисс Петтигрю. — Сегодня вечером. Боюсь, я была очень невежлива. У меня такое чувство… я не знаю, что сказать. Я очень боюсь, что мисс Лафосс была права. Я не должна была пить ваш коктейль. Я не привыкла к таким напиткам. Должно быть, он сильно ударил мне в голову. Мне ужасно стыдно. Что я могу сказать? Пожалуйста, извините меня, я не хотела грубить.
— Грубить? — удивился Тони. — Мне?
— Да.
— Когда?
— Сегодня вечером.
— Я не помню.
— Когда я разговаривала с вами.
— У нас был самый замечательный разговор.
— Но я была невежлива.
— Я знаю, когда женщины бывают невежливы, и я обязательно заметил бы, если бы вы мне нагрубили. Но вы этого не сделали.
— О, прошу вас, — взволнованно сказала мисс Петтигрю. — Я серьезно.
— Я тоже.
— Но это не так.
— Что не так?
— Не серьезно.
— Конечно, не серьезно.
— Но вы мне так сказали.
— Я уверен, что не говорил ничего подобного. Разве я похож на человека, который не понимает шуток?
— Я не говорила, что вы не понимаете шуток.
— Значит, вы так подумали, — с горечью сказал Тони. — Это все потому, что я похож на Генриха.
— На Генриха? — Беспомощно воскликнула мисс Петтигрю. — На какого Генриха? Что натворил этот Генрих?
— Но ведь вы сказали, что я никогда не смеюсь.
— Нет, я сказала, что вы несерьезны.
— А зачем мне быть серьезным? Мне ведь не надо плыть на «Белом корабле».[12]{2}
— О, пожалуйста, — запротестовала бедная мисс Петтигрю. — Я не понимаю, о чем вы говорите.
— А еще, — произнес Тони с горьким разочарованием, — считаете себя образованной женщиной.
— Да что же с вами происходит? Вы меня совсем запутали.
— Разве вы никогда не слышали о короле Генрихе Первом?
— Конечно, я слышала о Генрихе Первом, — горячо сказала мисс Петтигрю.
— Тогда почему вы заявляете, что я ввожу вас в заблуждение?
— Я не делала ничего подобного. Это вы все запутали.
— О чем мы вообще говорим?
— О сегодняшнем вечере.
— Но мы не говорили о Генрихе сегодня вечером.
— Конечно, не говорили.
— Сейчас, подождите, — сказал Тони. — Давайте сосредоточимся и начнем снова. О чем мы говорим?
— О моей грубости?
— Тогда причем здесь Генрих? — удивился Тони.
— О! — вздохнула мисс Петтигрю.
Она беспомощно взглянула на него. Тони серьезно смотрел на нее. Мисс Петтигрю разрывалась между недоумением и возмущением. Вдруг ее осенило. Она хихикнула.
— Молодой человек, — сказала мисс Петтигрю. — Кажется, вы меня дразните.
Тони быстро отвел взгляд в сторону, в его взгляде мелькнула искра.
— Око за око, — хитро сказал он.
— Я не знаю, что вы имеете в виду, — сообщила мисс Петтигрю, — но подозреваю, что это как-то связано с событиями сегодняшнего дня. Я так же полагаю, что должна извиниться перед вами.
— О! Только не начинайте снова. За что вы собираетесь извиняться?
— За мою грубость сегодня вечером.
— За какую-такую грубость?
— О, нет, — попросила мисс Петтигрю, — прошу вас, не начинайте снова.
— Хорошо, — согласился Тони, — но вам лучше подобрать другую формулировку.
— За мой разговор сегодня вечером.
— Я наслаждался им, — признался Тони, — наслаждался до глубины души. Мне очень нравится оригинальность в женщинах. Она так редко встречается. Не нужно никаких извинений.
— Вы уверены? — на всякий случай уточнила мисс Петтигрю. — Или вы просто говорите это из вежливости?
— Если бы вы грубо оскорбили меня сегодня вечером, — спросил Тони, — разве я беседовал бы с вами сейчас так мило и любезно? Я похож на безответного ягненка? Предупреждаю, утвердительный ответ на этот вопрос будет засчитан в качестве первого оскорбления.
— Все верно, — согласилась мисс Петтигрю со счастливым вздохом. — Это такая нагрузка для моего ума…
— Значит, друзья? — сказал Тони.
— Друзья, — согласилась мисс Петтигрю, полностью удовлетворенная.
— Значит, теперь больше нет необходимости поддерживать разговор на таком высоком интеллектуальном уровне?
— Ни одной причины, — улыбнулась мисс Петтигрю.
— Слава Богу, — вздохнул Тони. — Потому что мои исторические познания строго ограничены унылым Генрихом, Вторжением Вильгельма Первого и Парижским миром.
— Ну, — раздался веселый голос мисс Лафосс. — Если вы двое перестанете флиртовать на пару минут, Гвиневра, я успею познакомить вас с остальными. Эдит, не теряй бдительности, рядом с твоим мужчиной сидит опасная женщина.
— О, Боже!
Мисс Петтигрю в смятении повернулась и покраснела при мысли о своей новой грубости, впрочем, ее огорчение быстро уступило место живому любопытству. Кроме знакомых ей людей за столом сидел коренастый молодой человек с вытянутой головой, блестящими светло-голубыми внимательными глазами и невыразительной физиономией. Он был больше похож на ученого. Рядом с ним, вернее, очень близко к нему, расположилась великолепная женщина. В первую очередь она обращала на себя внимание пышной массой темных каштановых волос и огромными фиолетовыми глазами. Она не была полной, но производила впечатление экзотической танцовщицы безупречным набором мягких округлостей и уютных впадин. Безмятежная покорность Моны Лизы, Леди Шалот.[13] Все ее движения были исполнены ленивой, томной грации. Она был одета в блестящий фиолетовый шелк, на пальце сиял огромный изумруд.
На фоне остальных женщин, таких худых, современных и английских, она казалось роскошным цветком из другого климата. Мисс Петтигрю подумала, что романтичный молодой человек должен был привезти ее из какой-то тропической страны.
— Гвиневра, — сказала мисс Лафосс, — познакомьтесь с Джулианом. Если вы хотите, чтобы все ваши соперницы рвали волосы на голове, обязательно обратитесь к нему. Он вас оденет. И даст вам хорошую скидку. Он должен сохранить дружеские отношения со мной, потому что я должна ему кучу денег, и он знает, что я ни за что не заплачу, если мы поссоримся.
Губы Джулиана растянулись в стороны, и мисс Петтигрю заметила быструю вспышку белых зубов.
— Затруднительное положение? — коротко спросил Джулиан.
— Он почти ничего не говорит, — пояснила мисс Лафосс. Просто сидит молча и мысленно раздевает каждую вновь прибывшую женщину, а затем одевает снова, как надо. Так что, когда эта женщина в конце концов приходит к нему, у него уже готов ответ, что она должна носить. Конечно, все женщины думают, что он просто чудо, и обязательно возвращаются к нему снова.
«Ах, Боже мой! — подумала мисс Петтигрю. — Как неловко, если он смотрит на меня так же. Сейчас опять покраснею».
— Но вы не должны жаловаться на мои методы, — тихо заметил Джулиан, — если результат вас удовлетворяет.
— Рози, — сказала мисс Лафосс, — познакомься с Гвиневрой, моей подругой.
— Добро пожаловать, — сказала Рози.
