Элизабет Питерс - Обнаженная дважды
— А разве не так?
— Только маленькую-премаленькую. Признайся, ты был бы разочарован, если бы я встретила твое решение холодно.
— Я думал, что ты попытаешься отговорить меня.
— Это надо сделать?
Крис покачал головой.
— Я переделывал свой дом в Мэне более года. Теперь он готов, как и я. Я хочу сесть на кусок скалы и размышлять там несколько лет. Половить рыбу, покататься на лыжах, заняться каким-нибудь хобби…
— Вырезая подсадных уток. — Голос Жаклин был намеренно подозрительно-недовольным.
— Это настоящее мастерство, — настаивал Крис. — Вид искусства. Приманки часто собирают коллекционеры…
— Охотно тебе верю, дорогой. Я знаю, ты вырежешь превосходных уток. — Отблеск насмешки потускнел в ее глазах, и она ласково сказала: — Я буду ужасно по тебе скучать, Крис. Сомневаюсь, что когда-либо найду другого агента, который обладал бы таким же, как у тебя, сочетанием интеллигентности, юмора и честности. Я бы постаралась отговорить тебя от этого решения, если бы не ценила тебя так высоко. Единственное, что я могу сказать, это то, что я ужасно рада за тебя. — Она покачала головой. — Боже милостивый, я говорю так, как будто ты объявил о своей свадьбе. Через минуту я заплачу.
Крис промолчал в ответ. Жаклин пристально посмотрела на него. — Крис, ты похож на кота, который кругами ходит вокруг аквариума с золотой рыбкой. Ты, хитрая собака, не хочешь ли ты сказать, что существует некая очаровашка на горизонте?
— Она работает городским библиотекарем.
По какой-то причине это неожиданно показалось им обоим чрезвычайно забавным.
— У тебя хороший вкус, — отметила Жаклин, осторожно прикасаясь к накрашенным ресницам. — Как бывший работник библиотеки могу заверить тебя, что на свете не существует более удачного типа женщин. Если ты не пригласишь меня на свадьбу, я все равно на нее приду и принесу с собой что-нибудь ужасно шокирующее, нечто вроде горшка викторианской эпохи. Но, Крис, если отбросить шутки в сторону — что мне теперь делать?
Последнее слово было похоже на вой сирены. Жаклин опять была в форме.
— Если хочешь, то я по-прежнему буду заниматься твоими первыми двумя книгами. Некоторое время гонорары тебе будут обеспечены.
— Спасибо.
— Благодарностью будут мои десять процентов.
Они улыбнулись друг другу, выражая полное взаимопонимание и дружбу. Крис продолжал:
— В Нью-Йорке немало найдется агентов, которые готовы на все, вплоть до убийства, чтобы ты оказалась в числе их клиентов. Ты можешь взять список и просто выбрать. Я предлагаю тебе переговорить с несколькими.
— Как я сделала тогда, когда выбирала тебя?
Губы Криса искривились при воспоминании об этом. Он ничего не слышал о Жаклин Кирби, когда она впервые позвонила ему и сказала, что ищет литературного агента и хотела бы поговорить с ним. Холодная наглость заявления захватывала дух; еще не публиковавшиеся авторы не проводят собеседования агентов, они умоляют этих богоподобных существ бросить взгляд на их рукописи. Крис начал было это объяснять, когда холодный надменный голос на другом конце провода прервал его:
— Я работала с Хэтти Фостер. Полагаю, вы ее знаете.
Крис должен был признать, что предположение оказалось правильным. Хэтти Фостер была одной из наиболее известных фигур в издательском деле, к которой многие питали искреннюю неприязнь. В своих компаньонах она вызывала к себе такое же отвращение — невозможно было не любить ее еще сильнее, — как и в редакторах и издателях. Не была она популярна и среди авторов, которых вводила в заблуждение и как будто бы обманывала. Немногим ранее, в начале этого года, она оказалась центральной фигурой в потрясшем издательский мир скандале, который еще более запятнал и без того отнюдь не безупречную репутацию Хэтти. Дело об убийстве первой степени, которое распутал детектив О’Брайен и женщина по имени…
Крис сложил губы в беззвучном свисте. Неудивительно, что имя звонившей ему женщины звучало странно знакомым.
— Я знаю ее, — сказал он осторожно.
— Не говори, не говори. Локотком толкни, толкни, а затем моргни, моргни.
— Что? — Крис оторвал телефонную трубку от уха и уставился на нее.
— Прошу прощения, я уклонилась от темы разговора. Хэтти просмотрела рукопись «Последней слабой надежды любви» и сделала предложение. — Она назвала сумму, которая заставила брови Криса поползти вверх. — Я чувствую, однако, что книга заслуживает более широкого круга читателей. Помимо этого, мне не совсем удобно работать с Хэтти. Я решила оставить ее и найти другого агента.
— Но… — Крис попытался вежливо объяснить сложившуюся ситуацию, но не справился с задачей. — Но, мисс, гм, миссис Кирби, вы не можете этого сделать. Я не могу увести автора у своего коллеги, особенно если это — Хэтти Фостер.
— А я могу. — Заявление сопровождалось скрежещущим звуком, как будто она скрипела зубами.
И она смогла. После того как Крис прочел первые пять-десять страниц рукописи, прибывшие к нему с курьером в полдень, он позвонил Хэтти и та заверила его, что никогда не удерживала у себя недовольного клиента договором. Более того, она пожелала им обоим удачи. Высказывание было настолько нехарактерно для Хэтти, что Крис предположил, что Жаклин шантажировала ее. Он не задал ей вопросов ни тогда, ни позднее; он не хотел об этом ничего знать.
— Имена? — спросила Жаклин, и Крис вернулся из прошлого к делам текущего дня.
Они обсудили много кандидатур, а также животрепещущий вопрос о преимуществах больших агентов по сравнению с независимыми агентами, но для Криса становилось все очевиднее, что сердце Жаклин не лежало ни к одному из них.
— Я даже не знаю, хочу ли я другого агента, — пробормотала она, изучая перечень десертов в меню.
— Посмотри дальше, у них есть шоколадный торт.
— Я как раз собираюсь его заказать. Ты ведь не слышал от меня ни единого слова насчет диеты, не так ли? — Она не дала ему возможности ответить. — И ворчу я вовсе не из-за этого. Я расстроена. Не буду отговаривать тебя, нет, правда, но мне претит сама мысль о поисках другого агента. Мне не повезло в первый раз. Как я могу надеяться, что это не повторится и в следующий.
Комплимент был до неприличия откровенным, но прозвучал искренне. Крис просиял.
— Не полагайся на удачу. Подключи свою смекалку.
— Я не знаю, хочу ли я еще писать.
— Чепуха. — Крис обратился к официанту. — Два кофе, а леди хочет еще один «Смертельный восторг».
Жаклин откинулась назад и принялась созерцать свою руку, унизанную кольцами.
— Ты знаешь, я написала книгу в качестве шутки. Окруженная авторами романов, я не могла поверить в то, что дерьмо, которое я читала, в действительности было опубликовано… Я была потрясена, когда моя книга проделала тот же путь.
— Так же, как и я. — Своим искренним признанием Крис заработал враждебный взгляд зеленых глаз своей клиентки. Он попытался исправить положение: — Никто не знает, почему книга становится бестселлером, Жаклин. Твой первый роман удался. Второй был сильнее, профессиональнее. Если ты будешь продолжать развивать…
— Но я не хочу продолжать. Я ненавижу эти проклятые книги. — Официант шлепнул на стол перед Жаклин тарелку с тортом и поспешно ретировался. Она уныло разглядывала свою порцию. — О, не надо беспокоиться, у меня не развилась «звездная болезнь»; я не хочу создавать литературные шедевры или получить Пулитцеровскую премию. Критики могут называть мои книги народными романами, но их гораздо труднее писать, чем элитарную заумь. Народный роман — это лишь одна из форм беллетристики наших дней, в которой есть сюжет. Я люблю сюжеты. Мне нравятся книги, у которых есть начало, середина и конец. И я горжусь тем, что делаю, и не имею желания читать или писать что-нибудь еще. С начала этого века было написано не более полдюжины хороших исторических романов, если считать шеститомную сагу Дороти Даннет за одно произведение. «Унесенные ветром», «Памятные времена», «Катерина», «Амбер», «Обнаженная во льду»… Ты только что вздрогнул, Крис? Почему?
— Я не вздрогнул, это было… Ничего.
Жаклин была слишком занята своими жалобами, чтобы продолжать допытываться.
— Ну хорошо, пусть «Обнаженная во льду» и не исторический роман. Это уникальная смесь фантазии и фактов, взрослый вариант «Властелина колец», литературная перебранка «Клана пещерного медведя», этакое «Унесенные ветром» плиоценовой эпохи. Но ты знаешь, что объединяет все эти книги помимо того, что все они являются бестселлерами? Ни один орган тела не забьется, не напряжется и не запульсирует! Честно говоря, Крис, если мне придется написать еще одну так называемую любовную сцену, то я начну хихикать и не смогу остановиться. А через три или четыре дня меня найдут лежащей за пишущей машинкой и истерически смеющейся, вызовут машину «скорой помощи», на которой меня увезут… Крис, ты вздрогнул. Я смотрела на тебя.
