Энн Хэмпсон - Светлый остров
— Он не мой папа! Я не люблю его, и он не любит меня.
Неожиданно Джинкс ударилась в слезы. И лишь когда она начала говорить, Эллин поняла, что ребенок тайно беспокоится из-за их отношений с Симоном.
— Почему он не любит меня, мамочка? Я ничего дурного не делала, за исключением того, что пинала его, когда он обижал тебя. Я думала, что у меня будет папа, когда мы приехали сюда жить. Но у меня нет отца. Он никогда не позволяет мне посидеть у него на коленях и не берет меня гулять с собой, как новый папа Дэррил. Он также берет на прогулку и маму Дэррил. Они все вместе гуляют по берегу реки, собирают полевые цветы и любуются птичьими гнездами…
Она подошла и встала напротив Эллин.
— Все совсем не так, как мне представлялось. Я бы очень хотела понравиться папе — я говорила об этом, правда?
— Да, милая, ты говорила мне это, — Эллин почувствовала маленький болезненный ком в горле. Следует ли ей сказать Симону правду и положить конец тому, что для всех становилось непереносимым. Если сказать ему правду, то надо быть готовой стать его женой, потому что это последует неминуемо. Эллин хлопнула себя по губам. Она не смогла бы стать такого сорта женой для Симона, не любя так, как прежде. Она привыкла отдаваться целиком, просто потому, что не была способна сопротивляться, он же, напротив, мог только брать, и не был способен дать потому, что все, что он испытывал к ней, — это тяга к ее телу. Ничего духовного, никаких глубоких переживаний… важных элементов для полной взаимной близости. Нет, решила Эллин, она не может сказать Симону правду и пойти на такого рода взаимоотношения. Должно быть все или ничего.
— Дендрас говорил мне, что господин Симон имеет прекрасную яхту, но он никогда не берет тебя и меня на нее, так ведь? Но я так хотела бы попасть на яхту, потому что никогда не была ни на одной за всю свою жизнь! — Джинкс провела рукой по своим влажным щекам, затем громко фыркнула: — О, мне нужен носовой платочек!
Эллин дала ей платок, и она с силой высморкалась в него.
— Ты не должна звать его господин Симон, малышка. Попробуй думать, что он твой папа… — Она прервалась на полуслове, увидев, что Джинкс качает головой.
— Он не хочет быть моим папой. Я не хочу, чтобы ты выходила за него замуж. Ты можешь выйти замуж за кого-нибудь другого, кто будет любить меня, подбрасывать меня на руках и… всякое другое, — закончила она неопределенно. На ее глазах снова выступили слезы. — Можешь ты бросить его и выйти замуж за кого-нибудь еще?
Эллин покачала головой, неспособная произнести ни слова в течение длительной паузы.
— Нет, милая, это невозможно. Это наш дом, и мы должны в нем оставаться. Нам некуда больше уходить.
Эллин начала понимать, что внесла в свою жизнь полную неразбериху, стремясь осуществить безрассудное желание мести. К тому же, могла ли она отвергнуть предложение Симона о замужестве, даже если бы не была заинтересована в реванше? У нее не было другого выбора, как принять его предложение. Это казалось в то время большим счастьем. Эллин старалась даже не думать, где бы она с Джинкс оказались теперь, если бы она отвергла предложение Симона. Джинкс, наверное, забрали бы от нее.
— Ты думаешь, он сможет полюбить меня, когда я немного подрасту? — с надеждой спросила Джинкс. — Понимаешь, ему могут не нравиться маленькие девочки, но, может, ему нравятся они, когда станут чуть-чуть старше?
— Я уверена, он скоро полюбит тебя, — Эллин глубоко вздохнула, сказав это. Обратит ли Симон когда-нибудь внимание на Джинкс? Она, Эллин, верила, что в нем проснется интерес к ребенку, но до сегодняшнего дня весь интерес выразился в том, что Симон предложил устроить ее в школу.
— Давай, я улыбнусь ему и посмотрю, ответит ли он мне улыбкой, — Джинкс задумчиво замолчала. — Как ты думаешь, возьмет он тебя и меня на свою яхту, если я вежливо попрошу его? Мы могли бы совершить плавание на другой остров, правда?
— Да, Джинкс, могли бы. Но ты не должна просить его взять тебя на яхту. Он очень занят, понимаешь, и у него нет лишнего времени. — Эллин старалась не думать о том, что Джинкс попросит и получит отказ.
— Я хочу, чтобы ты вышла замуж за другого мужчину, — вздохнула Джинкс, повторив то, что она только что говорила. — Я думала, что у меня будет папа, как у Дэррил. — Она вдруг замолчала и резко ударила по чему-то в воздухе.
— Кошмар! Лови! Он там, на верхней части стены!
Эллин взглянула на комара, но не сделала попытки убить его.
— Я не могу прихлопнуть его на стенке, — сказала она.
— Почему? — глаза Джинкс излучали своего рода садистское желание. — Они наполнены кровью, потому что напились твой крови длинным жалом, жалом! — Жало это длинная вещь наподобие языка, которая проникает в тебя и высасывает твою кровь. Убей его, мамочка, — быстро, пока он не укусил меня…
Схватив полотенце из ванной комнаты, Эллин умудрилась поймать им комара, но даже после этого она не могла убить его и направилась к открытому окну. Она вытряхнула полотенце, позволяя насекомому улететь, и с любопытством выглянула. Симон стоял внизу, на веранде. Руки его были засунуты в карманы, голова поднята. Он созерцал прибрежные волны, там где около самого берега покачивалась прекрасная яхта, судно, которое сыграло столь впечатляющую роль в ее жизни, а также и в его, как это потом выяснилось. Не окажись Эллин на борту этой яхты, они бы никогда не поженились с Симоном, поскольку расстались бы на берегу покрытого цветниками острова Родос. Она снова перевела взгляд на мужчину, стоящего внизу. Сколько времени он там находился, тихий и одинокий? Что-то защемило в ее душе, потому что, даже не видя его лица, она каким-то образом знала, что он задумчив и грустен.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Эллин купила белое платье для званого обеда, и когда она вышла из своей комнаты, Симон встретил ее в коридоре, покрытом широким толстым паласом. Взгляд его черных глаз обвел всю ее фигуру, прежде чем остановился на лице. В нем было презрение, но и легкий налет печали — да, сейчас это было явно заметно.
Он сказал ей, грубо обрывая ее размышления:
— Не забудь, что я говорил о твоем вдовстве.
— Я не забуду, — пообещала она и в порыве нахлынувших чувств нежности и раскаяния опять чуть было не решилась рассказать ему всю правду. Она вдруг подумала о своих недавних сомнениях и раздумьях, о странных обстоятельствах его приезда в Англию с предложением руки и сердца и о неприятном сознании того, что все было не так просто и за всем этим крылось что-то еще. И все время она возвращалась к мысли о том, что он желал ее и только поэтому предложил выйти за него замуж; его недавнее признание в этом наполняло ее безысходностью, это была реальность, которую невозможно было забыть.
— Да уж постарайся, — последовал угрюмый ответ. И удобный момент был безвозвратно потерян, теперь уже она не могла заставить себя сказать правду.
— Если ты предашь меня, то всю жизнь будешь чувствовать свою вину. Я ведь тебя уже предупреждал.
От этих слов она зарделась, но все же ответила спокойно и с достоинством, на что его стальные глаза холодно блеснули.
— Давай спустимся вниз, Джинкс еще не спит, и мы можем потревожить ее своим разговором.
Его сопротивление чувствовалось и во время затянувшегося молчания, но упоминание о ребенке, казалось, произвело в нем перемену. И он уже смягчившимся голосом стал расспрашивать о ней. Эллин рассказала о недавнем инциденте, не упоминая, однако, его причины, но Симон хотел услышать все подробности этого происшествия, и у Эллин не оставалось иного выхода, как все ему рассказать. Он нахмурился и покачал головой, исподлобья глядя на жену. После напряженной паузы он угрюмо заметил, что она не имеет никакого представления о воспитании ребенка. Эллин смутилась от этой критики, но, как ни странно, одновременно с этим она почувствовала большое облегчение, ведь он все же интересуется делами Джинкс. Может быть, он сам займется ребенком и хоть немного приучит ее к порядку. Тогда совесть Эллин была бы спокойна, она ведь хочет вырастить кроткую и покладистую дочь, которая бы нравилась всем окружающим. Конечно, сейчас она очаровательна со своими детскими капризами, но в дальнейшем люди перестанут находить такое поведение соответствующим ее возрасту.
— Я знаю, что недостаточно строга с ней, — призналась Эллин, — тетушка Сью всегда мне это говорила. Но Джинкс нужен отец. — Она запнулась. Не стоит говорить подобные вещи Симону, кому угодно, только не ему. Хотя в душе она не раз соглашалась с мнением тетушки.
С минуту он молча смотрел на нее, казалось, задумавшись. Затем, не отвечая на ее последнюю реплику, спросил:
— Какие-нибудь повреждения? Она сильно поранилась?
— Ранка на голове, из носа шла кровь. И на руке содрала кожицу, когда упала. Было много крови.
К ее удивлению, его лицо затуманилось, когда он услышал об этом, и он опять покачал головой с таким менторским видом, что привел ее в состояние полнейшего смятения.
