Брайди Кларк - Светская львица за одну ночь
Люси поправила свое облегающее платье из бронзового жаккарда, которое выбрала для нее Элоиза. Оно прекрасно оттеняло ее оливковую кожу и темные волосы.
— Идем, я познакомлю тебя с Рексом Ньюхаусом, — сказал Уайет. — Ты должна поблагодарить его за то, что он так великолепно представил тебя в своем блоге.
— Как дела у Уайета и его новой девушки? — осторожно спросила Бинки Хоу. Они с Дотти болтали за коктейлем в клубе “Колони”. — У тебя на ужине мне показалось, что он по уши влюблен. Корнелия была вне себя.
— Они просто друзья, — сказала Дотти. Ведь именно так просил ее говорить всем Уайет.
— Ничего себе друзья! Да он весь светится. Как вы когда-то с его отцом. Я уже такое видела!
Сердце у Дотти больно сжалось, как и всегда при упоминании ее мужа. Больше всего на свете ей хотелось, чтобы сын полюбил кого-то так же сильно, как они с мужем любили друг друга. А он что? Воспользовался безвыходным положением, в котором оказалась бедная девушка, одна, без семьи, без друзей, защитить ее некому. На следующий день после ужина Дотти приехала к нему домой и умоляла отказаться от этой затеи. Что будет с Люси, когда Уайет закончит свой эксперимент? Что она почувствует, когда он разоблачит ее как обманщицу, самозванку? Уайет лепетал какую-то чушь, дескать, он непременно найдет для Люси отличную работу у какого-нибудь модельера, как будто это вознаградит ее за то, что он сломал ей жизнь. Она вырастила мужчину, который не способен думать ни о ком, кроме себя.
— Запомни мои слова, — настаивала Бинки. — Это она.
Дотти грустно улыбнулась.
— Да, она очень милая. Я только надеюсь, что в этой их дружбе она уцелеет.
— Ты безумно преувеличиваешь. Никто ничего не заметил.
Люси семенила за Уайетом, который несся впереди к их машине, которая стояла на Двенадцатой Литтл-Уэст, но бежать по брусчатке на высоких каблуках было трудно. Уайет взорвался, едва они пришли на вернисаж Либет.
— Никто не заметил только благодаря мне, — бросил он не оборачиваясь. Он постучал по стеклу автомобиля, чтобы разбудить своего шофера Марка, и тот открыл дверцы. — Я вытащил тебя из зала…
— Но ведь он — Боно! Он привык, что его все фотографируют.
— Ты бросилась к нему со своим мобильным телефоном, как туристка, которая вывалилась из автобуса в Малибу. Все поняли, что ты помешана на звездах. Я тебе что говорил о внешних проявлениях эмоций?
Люси застонала.
— Помню, помню. Но моя подруга Дорин — его сумасшедшая поклонница…
— Ты еще не готова появляться в цивилизованном обществе, это ясно. Еще плыть и плыть.
Уайет достал сигарету и, когда закуривал, заметил, что рука дрожит. Если она и дальше будет делать такие ляпы, его книга кончится полным фиаско.
— Да нет же, Уайет, нет! Я все поняла…
— Тогда объясни мне, почему ты попросила меня подержать свою сумочку и стала подтягивать — не знаю, что ты там стала подтягивать, трусики? И почему ты каждую минуту трогала свои серьги, желая убедиться, что они не выпали из ушей?
— Наверное, надо иметь стальные нервы, чтобы спокойно носить по сто тысяч долларов в каждом ухе!
— Ты очень убедительно продемонстрировала, что нервы у тебя не стальные.
— Ну хорошо, хорошо, я виновата! — Она в изнеможении упала на заднее сиденье. — Но хотя бы с Рексом, мне кажется, я не опозорилась. Я сказала ему все, как мы с тобой репетировали…
Уайет тяжело вздохнул.
— С Рексом все прошло благополучно, это верно. Но все равно нам есть над чем работать. Ты вряд ли понимаешь, как много поставлено на карту — это и твоя судьба, и моя.
Люси посмотрела на него, и в ее глазах мелькнуло понимание.
— Эти часы — ваша семейная реликвия. Ты ведь очень ими дорожишь, верно? — Она положила руку ему на рукав. — Я не хочу, чтобы ты проиграл. Я буду очень стараться.
Он кивнул, чувствуя укол совести за то, что скрывает от нее правду.
— На этой неделе у нас еще несколько выходов в свет. Времени довольно, чтобы как следует подготовиться к свадьбе Тамсин. Это будет первая настоящая проверка.
Глава 17
Мистер и миссис Мортимер Уинтроп
имеют честь пригласить вас на свадьбу
своей дочери Тамсин Дин Уинтроп
и мистера Генри Бейкера,
которая состоится в Палм-Бич
24 января, в субботу, в 6 часов вечера,
в церкви Бетесды-у-моря.
Дресс-код: черный галстук.
Уайет закурил очередную сигарету и окинул взглядом огромный газон за домом во владениях Хейзов, которые утопали в тропической зелени. Флоридская ли жара была тому причиной или волнение по поводу предстоящего вечером события, только и лицо его, и шея покрылись потом. Сегодня должна состояться свадьба года: в брак вступят отпрыски двух влиятельных родов с Северо-Востока и Юго-Запада, двое блестящих молодых людей, цвет бомонда, заключивших брачный контракт, который до мельчайших деталей защищает интересы каждого. Уайет вытер влажные ладони о фрачные брюки “Тернбулл энд Эссер”. Он так волновался, будто это он сам жених. Благоухающий воздух, казалось, был пронизан тревогой, предчувствием опасности — часто ли такое наблюдается субботним вечером в Палм-Бич?
Дотти уехала на неделю в Лайфорд-Кей отдохнуть от своей полной досуга жизни, и ее роскошный дом в испанском стиле оказался на выходные дни в распоряжении Люси и Уайета. Уайет сначала забеспокоился — они вдвоем в этом доме, это неловко, но если вспомнить, что они полтора месяца день за днем проводят в обществе друг друга чуть ли не двадцать четыре часа в сутки, будет совсем странно, если Люси вдруг окажется не под рукой. Она поселилась в желтой гостевой спальне, он — в синей. (В доме Дотти имелись также лиловая спальня, персиковая, песочно-бирюзовая и голубовато-сиреневая — при таком количестве гостевых спален основные цвета спектра очень быстро исчерпались, так что пришлось обратиться к оттенкам спектра “Крайола” и его сочетаниям.)
Уайет знал, что, когда они приедут на свадьбу вместе, все решат, будто гасиенда Хейзов превратилась в любовное гнездышко. Их сдержанное объяснение, что он и Люси старые добрые друзья, даже родственники, вызывало явное недоверие у всех, кроме Макса Фейрчайлда: может, и друзья, но в первую очередь несомненно любовники. Уайет решил не опровергать сложившееся мнение. Если светское общество и все, кто интересуется жизнью этого общества, считают их ослепительной парой, почему нет? Люси приобрела такой лоск и так похорошела, что он больше не волновался за свою репутацию. И потом, это только усилит впечатление, что Люси по праву заняла столь высокое положение среди элиты Восточного побережья.
Сегодня вечером ей предстояло самое важное и самое трудное испытание. Она с грехом пополам продралась сквозь ужин у Дотти, вернисаж Либет, благотворительный бал в парадных нарядах с целью сбора средств в фонд созданного Мими Резерфорд-Шоу общества помощи маленьким детям (последний писк в мире благотворительности), несколько коктейльных вечеринок, где она поддерживала беседу, кивая с понимающим видом, а сама говорила очень мало. Но Уинтропы — сливки высшего общества, одно из старейших семейств Нью-Йорка. Их предки в 1665 году изгоняли голландцев из Нового Амстердама. Бейкеры же принадлежали к одному из столь же старинных родов Сан-Франциско. И у тех, и у других были роскошные особняки в Палм-Бич — идеальное место для соединения молодой четы. Нынешнее событие почиталось столь значимым, что на него собрались почти все, чьи имена упоминаются в “Светском календаре”. Если бы на клуб “Сауна и Теннис” упал метеор и уничтожил всех гостей, получивших приглашение на свадебное торжество, светское общество сократилось бы до двух человек — Дональда Трампа и Пэрис Хилтон.
Если Люси удастся обмануть Уинтропов, Бейкеров и их друзей, которые ни с чего, кроме серебра и золота, не ели, если они поверят, что она — одна из них, а не простая девчонка из Миннесоты, выросшая в крошечной квартирке над забегаловкой, это поможет Уайету выиграть у Трипа пари и, что еще важнее, написать удачную книгу. Он планировал посвятить целую главу тому, как она будет вести себя нынче вечером. А вдруг она выдаст себя? Вдруг окажется вороной в павлиньих перьях среди пав и лебедей? Тогда прощай их совместный труд. Прощай, книга. Появившееся у него ощущение цели в жизни — и удовольствие, которое он начал получать от общения с Люси, — погаснет, как задутая ветром свеча.
Он затушил сигарету об испанские плитки ручной росписи, но остался на террасе, дожидаясь, пока выветрится запах сигареты. Люси беспрестанно шпыняла его за то, что он курит, и он в конце концов бросил, чтобы не слышать упреков. Но сегодня нервы у него были натянуты как струна, и он не смог удержаться.
Хорошенько проветрившись, он поправил галстук-бабочку и вошел во флигель, где были спальни для гостей.
