Франческа Клементис - Большие девочки не плачут
Она посмотрела на него как на соратника и продолжила без намека на угрозу:
— Вы ведь хотите, чтобы я была на вашей стороне, так ведь?
Дэвид уловил решимость родственной души. Он знал, что она ни перед чем не остановится, лишь бы продолжать участвовать в эксперименте. Она твердо вознамерилась принимать таблетки, невзирая на то, какое действие они оказывали на ее здоровье.
Была, впрочем, одна лазейка, которая давала ему возможность отстраниться от вины за то, что он позволил ей продолжать и дальше губить себя. Если бы он точно знал, что Эмма принимает мнимое лекарство, что ее чрезмерное снижение веса можно приписать невротической вере в магию «пустышек», тогда бы он не отвечал за последствия. Репутация оксиметабулина и эффективность лекарства остались бы незапятнанными.
Но как ему узнать, что она принимает, когда секреты участников эксперимента столь тщательно защищены компьютерной программой, к которой у него нет доступа? Все данные были введены таким образом, что ни один человек не мог сопоставить имя участника эксперимента с видом выданного ему лекарства. Только по окончании эксперимента пароль активизирует список имен и перечень лекарств. По крайней мере, так было в теории. Дэвид знал компьютеры достаточно хорошо, чтобы понимать, что не бывает системы, в которую нельзя проникнуть, и если и есть человек, достаточно хитроумный для того, чтобы перехитрить машину, то это он. Он тихо рассмеялся.
— Что смешного? — спросила Эмма, сложив на груди руки в ожидании плохих новостей.
Дэвид брезгливо посмотрел на нее.
— Да так, кое-что вспомнил, к вам это не относится.
Он откашлялся и сделал вид, будто читает свои записи, прежде чем принять решение.
— Ну что ж, полагаю, попробуем еще месяц, а там посмотрим, как пойдут дела.
Эмма едва в обморок не упала от облегчения, когда он протянул ей белую упаковку с таблетками.
— Я вас не подведу. Вот увидите. В следующий раз все будет в порядке, — прибавила она.
Она поднялась и тут же исчезла за дверью, прежде чем он успел передумать, а может, и забрать у нее таблетки. В приемной она одарила кого-то несколько истерической улыбкой и тотчас бросилась к Марине и Терезе, которые сидели рядом и нервно беседовали, ожидая вызова.
— Привет обеим!
Столь шумно выраженное приветствие внушало тревогу, и Марине потребовалось несколько секунд, чтобы заговорить.
— Привет, Эмма. Все в порядке?
Этот туманный вопрос в общем-то и не требовал ответа, но Эмма была слишком возбуждена, чтобы сдерживаться.
— Четыре стоуна. Ну не фантастика ли! Никогда не чувствовала себя так здорово. Нужно, конечно, настроиться соответствующим образом, последить за фигурой, но я уже начала делать упражнения, а если уж взялась за цикл упражнений, то можно выправиться за шесть недель, и я считаю, не пройдет и нескольких недель, как я дойду до девяти стоунов.
Ее взгляд бешено метался от Марины к Терезе, но когда она увидела выражение их лиц, вдруг резко закрыла рот. В последнее время она наблюдала такое же выражение на многих лицах. Что-то заставляло людей смотреть на нее вот так. Она все поняла. Ее не в меру возбуждало то, что она стала почти худой. Ей хотелось идти по улице и кричать: «Посмотрите на меня! Посмотрите на меня!», но ее безумие еще не зашло так далеко. Вместо этого она копила свою радость внутри, собирая ее в сплошную массу бредовых признаний, которые готова была выплеснуть на всякого, кто проявит интерес.
Она понимала, что говорит слишком много и слишком быстро, и решила попробовать обуздать свои чувства и представить более достойный портрет самой себя в новом обличье. На этой стадии она еще сохраняла капельку объективности, хотя иные аспекты ее поведения и вызывали некоторую тревогу.
— А как насчет того, чтобы мы втроем потом поужинали? Устроим девичник, а?
Неожиданно испугавшись того, что они отвергнут это предложение, она сменила тему.
— Мне это нужно для статьи. Я готовлю сенсационный материал для «Санди Таймс» о своем участии в эксперименте с этим лекарством, и если кто-то еще добавит что-то к моим ощущениям, то это не помешает. Угощаю.
Ее отчаяние было столь очевидно, что Марина и Тереза не смогли ей отказать. Первой заговорила Тереза:
— Что ж, отлично, Эмма. Но мы здесь пробудем еще с полчаса. Сегодня что-то очень медленно двигается очередь.
Марина вскочила, чтобы поддержать свою подругу.
— Может, мы лучше где-нибудь встретимся? Зачем тебе тут маяться?
— Да нет, я с радостью подожду здесь. Мне здесь нравится. У меня тут возникают чудесные ассоциации! Да вы не торопитесь.
Эмма надела наушники, включила плеер и уплыла в свой особый мир, в котором она была стройной, прекрасной и счастливой.
— А чего это она так улыбается? — прошептала Марина.
Тереза пожала плечами.
— Не знаю, но у меня от этого мурашки бегут. И зачем мы согласились пойти с ней?
— Если я правильно помню, предложение приняла ты.
— Я должна была это сделать. Это ведь все равно что ударить Бемби[29], если сказать «нет». И потом, чего это ей вздумалось пристать к нам ни с того ни с сего? До сих пор она не проявляла к нам интереса.
Марина пожала плечами.
— Трудно сказать. Но, если верить слухам, они с Гейл больше не разговаривают. И в ТФБП она теперь совсем не ходит. Наверное, у нее не осталось друзей.
— Ну ладно, на этот раз сходим, но если она думает, что так будет и дальше, три девочки вместе, и все такое, то пусть еще раз поразмыслит. А я собиралась поговорить с тобой, как раньше.
— Опять с Родом поссорилась?
— Не совсем. Как можно ссориться, когда я его не вижу. Он теперь все время где-то пропадает. Говорит, по делам.
— А ты ему не веришь?
— Не знаю, чему и верить. Не могу же я винить его за то, что он хочет держаться от меня подальше. Я законченная сука. Знаю, что все будет в порядке, как только я стану стройной, но вот что меня бесит, так это процесс похудения.
— Но ты уже теперь выглядишь отлично, и тебе это известно. Ты ведь не собираешься и дальше худеть?
— Марина, только не говори, что и ты туда же — «только не худей слишком сильно». Обычно я приписываю это зависти, но я знаю, что ты не такая.
На лице у Марины появилось обиженное выражение.
— Полагаю, так говорят, потому что действительно так думают, ибо это правда. Ты на самом деле выглядишь отлично. Да ты и сама, с твоим скрытым чувством собственного достоинства, должна согласиться с этим. И еще ты должна согласиться с тем, что если кто-то сбрасывает вес ниже какого-то уровня, то может быть нарушен баланс присущих человеку качеств.
— Не знаю, о чем ты говоришь, но если ты это утверждаешь, значит, лучше оставаться в меру толстой, иначе ты ни за что не заставишь меня согласиться с тобой.
Марина подумала, а не отказаться ли ей от своего довода, но не смогла. Нужно еще раз попытаться убедить Терезу сойти с избранного ею курса.
— Насчет лишнего веса я ничего не говорю. Я говорю, что у каждой женщины есть своя индивидуальная конституция, которую она считает идеальной. Ты знаешь, что я имею в виду: как только женщина утратит подкладку в боках, у нее вытянется и осунется лицо. А другая женщина уберет последний лишний дюйм с бедер, так у нее ноги сразу станут кривыми.
— Другими словами, если я не хочу быть похожей на старую мегеру, то мне нужно оставить свой отвратительный живот?
Марина воздела руки, признавая свое поражение.
— О’кей. Твоя взяла. Давай переменим тему, пока мы не поссорились.
— Отличная идея.
Обе уставились в пространство в поисках безопасной нейтральной темы. Задача была трудной, поскольку их дружба основывалась на том, что волновало их обеих, — лишний вес. Все остальное ответвлялось от этого общего стебля при молчаливом согласии с тем фактом, что чувство физической неполноценности не вторгается ни в одну другую сферу их жизни.
К счастью, вызвали Марину, так что им не пришлось больше мучиться. Тереза стиснула ей руку и пожелала удачи. Марина поднялась и направилась в кабинет, будучи неуверенной, какую удачу Тереза имела в виду.
Они приканчивали вторую бутылку вина «Сансер».
У Терезы был озабоченный вид.
— Знаю, я уже это говорила, но нас ведь просили не мешать алкоголь с лекарством.
Хихикая, Эмма вылила вино до последней капли в свой бокал.
— Теперь уже несколько поздновато. Да и потом, я объясняла вам, что такое всегда говорят, когда проводят подобные эксперименты. Тем самым хотят застраховаться на случай нежелательной реакции. А так можно сказать, что это не их вина. Но глубоко внутри они действительно довольны, потому что это означает, что они установили — связь между алкоголем и таблетками существует, так что потом можно будет напечатать предупреждение на вкладыше.
