Нора Робертс - Обещание приключений
Он не будет нежным, подумала Сирена, вспомнив его жадные поцелуи и прикосновения, будет восхитительным и одновременно грозным любовником. Она услышала сухой треск и увидела, как он поднес зажженную спичку к фитилю свечи. По стенам и потолку заплясали тени.
Их взгляды встретились. В мерцающем желтом пламени свечи его лицо было серьезным и прекрасным. Теперь он больше походил на своих индейских сородичей, чем на людей из ее мира. И в этот момент она поняла, почему белая женщина, плененная его предком, сначала боролась за свою свободу, а затем по собственной воле осталась со своим врагом.
— Я хочу видеть тебя, — шепотом проговорил Джастин и, взяв ее за руку, вывел из тени. Он с удивлением почувствовал в ее теле дрожь. Еще несколько минут назад она казалась такой сильной, такой уверенной. — Ты вся дрожишь.
— Я знаю. — Она с трудом перевела дух. — Это глупо.
— Нет. — Он с особой остротой и силой ощутил свою власть над ней. Сирена Мак-Грегор не из тех женщин, кто станет дрожать перед мужчиной. Но перед ним она трепетала, хотя в ее глазах пылал жаркий огонь желания. Обхватив ее волосы, он резко откинул назад ее голову. В мерцающем свете свечи в его глазах сверкало неистовое, дикое желание. — Нет, — снова повторил он, а затем впился в ее губы.
Она таяла в его объятиях. Джастину казалось: все ее тело размягчается, становится гибким и податливым в его руках. Сейчас он готов сжалиться и на мгновение дать ей передышку, но скоро он получит больше, гораздо больше. Не отрываясь от ее губ, он принялся раздевать ее. Не жалея тонкой ткани ее платья, он безжалостно тянул и рвал его, останавливаясь лишь для того, чтобы прикоснуться к ее обнажающейся нежной коже. Теперь она дрожала еще сильнее, пытаясь расстегнуть пуговицы его рубашки, а ее платье медленно сползало к ногам.
Он догадывался — под платьем на ней будет что-нибудь тонкое и прозрачное. Кончиком пальца Джастин приподнял тонкие бретельки ее шелковой нижней сорочки. Но решил не снимать ее, на время оставив между ними эту тончайшую шелковую преграду. Он дразнил ее, покрывал горячими поцелуями и слегка покусывал ее губы, пока она пыталась раздеть его. Ее пальцы пробежали по его обнаженной коже, и он приглушенно застонал, уткнувшись в ее шею.
А затем он уложил ее на кровать, а сам лег сверху, прижимаясь к ней всем телом, и лишь тонкий шелковый лоскуток разделял их теперь. Его охватило безумие, невыносимое желание взять ее прямо сейчас, и он с трудом поборол его, продолжив неистово целовать ее в губы. Ее маленькие упругие груди напряглись от прикосновения через шелк рубашки. Плененный ею без остатка, Джастин умело довел ее до первого пика наслаждения при помощи одних только рук и губ. Вбирая в себя ее прерывистые вздохи, он прислушался к ее телу, чтобы еще отчетливее почувствовать ее неистовое содрогание. А затем оторвался от ее губ и захватил ртом ее прикрытую шелковой тканью грудь.
Задыхаясь, Сирена дугой выгнулась под ним. Ее тело сотрясали сотни неизведанных ранее ощущений. Она запуталась в сетях из огня и шелка. При каждом ее движении постельное покрывало ласкало ее обнаженную спину и ноги, нашептывая сладостные обещания. Его прикосновения опаляли огнем ее кожу, словно в кончиках пальцев скрывались крошечные золотые огоньки свечей. Когда он обхватил ртом шелковую ткань над ее напряженным соском и принялся дразнить его языком, Сирена почувствовала — огонь просочился в ее тело. Его голос доносился до нее откуда-то издалека, он шептал ее имя, а остальные слова она просто не могла разобрать.
Не желая больше никаких преград между ними, Джастин сорвал с ее груди сорочку, чтобы насладиться ее обнаженной кожей. Сирена с силой прижала его к себе, теперь ее руки стали столь же требовательными, как и у него. И хотя она страстно хотела снова ощутить вкус его губ на своих губах, ее тело восторженно трепетало от жарких поцелуев, которыми он стремительно покрывал ее кожу. Теперь для нее существовало лишь наслаждение, чувственное наслаждение неутолимой страстью. Здесь не было места ограничениям и правилам, только забытье жаркого удовольствия, о котором она раньше и не мечтала.
Вдруг Сирена поняла: она еще многого не знала, многого не испытывала. Каждую минуту на нее обрушивался водопад новых открытий. Когда его губы замерли на кромке ее шелковой сорочки, слегка прикрывавшей ее бедра, безумная волна желания накатила на Сирену с новой силой. Она представляла, как он входит в нее, полностью заполняя собой и даря необыкновенное острое наслаждение, и тут внезапно почувствовала — ее лоно начинает пульсировать от сладкой боли. Вне себя от страсти, она вцепилась в его плечи.
— Возьми меня, — задыхаясь, потребовала она. — Джастин, возьми меня сейчас.
Но он продолжал дразнить ее, словно и не слышал сладостной мольбы. Джастин медленно стягивал с нее шелковую ткань сорочки и покрывал поцелуями ее трепещущий от возбуждения живот, мягкие изгибы бедер, постепенно опускаясь к влажным и напряженным мускулам ее лона.
Сирена непроизвольно вскрикнула, выгнула спину, с головой окунувшись в поток страсти. Как она и опасалась, он оказался безжалостным и грозным любовником, но наслаждение, которое он дарил, не могла представить и в самых смелых своих фантазиях. Она была такой, как он хотел — нежной, влажной и вне себя от страсти. Она изо всех сил прижалась к нему, впиваясь в его кожу своими изящными, гладкими ногтями. Он слышал ее стоны, бессвязные слова, срывавшиеся с ее губ, и продолжал вести их к вершине безумного наслаждения. Ее кожа покрылась бисеринками пота, а бедра изо всех сил сжимали его, стремясь к сладкому освобождению. Теперь она полностью принадлежала ему. И в этот момент он вдруг понял: никогда и ни с кем она еще не была так близка. Стараясь чуть дольше насладиться этим удивительным моментом своей власти, он слегка отстранился от нее. Сирена вцепилась в его бедра, сильно прижала его к себе.
В первых смутных лучах рассвета ее лицо казалось фарфоровым. Веки опущены, а на приоткрытых губах слегка трепетало теплое дыхание. Обезумев от прекрасного вида своей возлюбленной, он поклялся себе: отныне ни один мужчина никогда не увидит Сирену такой, какой сейчас видит он.
— Взгляни на меня, — хриплым от страсти голосом потребовал Джастин. — Взгляни на меня, Сирена.
Она открыла глаза, затуманенные удовольствием и потемневшие от желания.
— Ты — моя женщина. — Он вошел в нее и почувствовал, что теряет контроль над собой. — Теперь для тебя нет пути назад.
— И для тебя. — Ее глаза подернулись дымкой возбуждения, и они оба начали двигаться в бешеном ритме, приближая кульминацию.
Джастин пытался понять ее слова, но она двигалась все быстрее и быстрее, тогда он зарылся лицом в ее волосы и стремительно помчался навстречу безумию.
Рассвет проник в широкое окно нежными лучами золотисто-розового света. Джастин по-прежнему лежал, уткнувшись лицом в ее шею, и Сирена наблюдала, как солнечные лучи ласкают его спину. «Именно так я все себе и представляла, — вдруг подумала она. — Ярким, удивительным и новым. Нет ничего лучше, чем встречать рассвет в теплых объятиях своего единственного возлюбленного. Теперь спать…» Но спать ей совсем не хотелось. Сирена знала, что часами могла бы лежать вот так, наблюдая, как все ярче становятся лучи солнца, и слушая его ровное дыхание. Удовлетворенно вздохнув, она погладила его по спине.
От ее прикосновения Джастин поднял голову. Их лица оказались теперь совсем близко, и он жадно вбирал в себя каждую черточку ее нежного и раскрасневшегося от утоленной страсти лица. Без слов он слегка коснулся ее губ нежным, столь редким для него, прикосновением, нежно, почти благоговейно он покрывал поцелуями ее веки, виски, щеки. И вдруг Сирена почувствовала: на глаза навернулись нежданные слезы. Ее тело расслабилось и стало абсолютно свободным.
— Я думал, что знаю, каково это будет, — прошептал он, снова касаясь губами ее губ. — Мне следовало догадаться: с тобой все произойдет совершенно иначе. — Снова подняв голову, он провел кончиком пальца у нее под глазами. — Тебе надо поспать.
Она улыбнулась и откинула волосы с его лба:
— Едва ли по утрам я долго буду спать. Не хочу пропустить рассвет.
Он нежно поцеловал ее, а затем улегся рядом и прижал к себе:
— Хочу, чтобы ты была рядом, Сирена.
Она уютно свернулась калачиком рядом с ним:
— Я с тобой.
— Чтобы мы вместе жили, — поправил он и приподнял за подбородок, чтобы видеть ее глаза. — Здесь. Мне недостаточно, что ты живешь в комнате в другом конце коридора. — На мгновение он умолк, а потом провел пальцем по ее губам. — В отеле пойдут пересуды, всем будет любопытно, что происходит.
Сирена устроила свою голову ему на плечо и принялась водить пальцем по его груди.
— И пересуды будут разгораться еще больше, поскольку речь пойдет о твоей связи с дочерью Даниэля Мак-Грегора.
