Рози Томас - Скверные девчонки. Книга 2
— Забавно, эта любовь и дружеский долг, а? Все это такая ерунда! Я была одинока, когда приехала сюда. И ожидала застать Александра тоже в одиночестве, хотя он никогда не говорил об этом определенно.
«Мы все одиноки», — подумала Джулия, вспомнив Джоша. Воспоминание и страх одиночества охватили ее, остудив гнев. Мысленно она представила Бетти и Вернона, их одиночество вдвоем в крошечных комнатках на Фэрмайл-роуд. Непрошеное видение как бы предостерегало ее, что, как бы там ни было, всех их — Мэтти, Александра и ее — впереди ждет то же самое: старость. Пыл, как и любовь, будет остывать, пока не исчезнет совсем. Все они будут все больше отдаляться друг от друга. И под конец состарятся.
Такая перспектива показалась поистине ужасной.
У нее возникло страстное влечение к Александру и ко всему, чем она когда-то владела и от чего по глупости отказалась.
Она повернула голову, чтобы еще раз взглянуть на Мэтти, и увидела, что та склонила голову к столу в полном опьянении. Ее экстравагантные серьги и позолоченные браслеты уныло повисли.
— А между тем, — продолжала Мэтти, — ты была в Америке. С Джошем Фладом, наверное. Лопнуло терпение? О Боже, такой пустячок, а все тянется и тянется, не так ли? Не хочешь ли ты рассказать нам о последнем приключении? Нет? Ладно, подождем. У нас масса времени. Я уверена, что все это было очень волнующе. Но дело все-таки в том, что ты не можешь вернуться сюда, а устроила весь этот спектакль, потому что твоя лучшая подруга и бывший муж немножко согрели друг другу старые кости. Или ты, может быть, прости, не хочешь выглядеть самовлюбленной сукой? Вот так-то, моя милочка. — Мэтти прислушалась к эху собственных слов, а затем рассмеялась. — Ну, Джулия! Тебе нечего возразить?
«То, что сказала Мэтти, было правдой, — размышляла Джулия, — но это не заставит ее сохранить к ней прежнюю симпатию». Важно было не показать им, что это ее задело, и сохранить остатки собственного достоинства до того, как она покинет Леди-Хилл.
— Что же ты хочешь услышать, Мэтти? Ты ведь уже все сказала.
Джулия встала и оперлась руками на изогнутую спинку стула.
— И ты, разумеется, во всем права. Эгоизм хуже предательства, я согласна. — Она резко повернулась к Александру. — Извини, Александр, мы с Лили уедем завтра утром.
Он кивнул. Было ясно, что ему была отвратительна эта сцена и то, что он был ее молчаливым свидетелем. Мэтти и в этом была права. Александр принадлежал к среднему классу. Чина никогда бы не допустила подобного скандала.
Джулия аккуратно придвинула к столу свой стул, чтобы не нарушить общей гармонии.
— Я пойду лягу. Спокойной ночи, Мэтти. А тебе, Александр, спасибо за приют.
Когда она дошла до двери, Мэтти протянула руку, чтобы наполнить опять свой стакан. Александр не сделал этого, и она сама взяла бутылку и налила себе, однако, не рассчитав расстояния, опрокинула стакан, и вино разлилось по столу и стало стекать на пол.
Александр неподвижно наблюдал за ней.
— Черт! — сказала Мэтти. — О черт! Почему я так глупа?
Джулия направилась в спальню, которая находилась в дальнем конце галереи, оставив тех двоих внизу. Она разделась и долгое время лежала, глядя в темноту. Позже она слышала, как Александр и Мэтти поднялись наверх, каждый по отдельности. Ее комната была слишком далеко, чтобы можно было определить, куда пошла Мэтти: в спальню Александра или в свою комнату…
Утром Джулия вяло собрала вещи Лили и уложила в машину. Лили, вся в слезах, побежала в загон попрощаться со своим пони, и к девяти часам они были готовы к отъезду.
Александр вышел попрощаться. Лили спрятала лицо у него на груди, и он обнял ее, уверяя, что будут еще каникулы и что Леди-Хилл сохранится в прежнем виде.
— Таких веселых каникул, как эти, у меня больше не будет, — рыдала девочка.
— Будут точно такие же, — говорил он, подбадривая ее.
Джулия восхищалась линией поведения Александра с Лили. Как подчеркивала сообразительная Мэрилин, Лили, по крайней мере, очень повезло с отцом.
Уже сидя с Лили в машине на заднем сиденье, Джулия в последний раз сказала ему:
— Извини меня.
— Перестань извиняться, — ответил Александр. — Ведь я же не извинился перед тобой, как, впрочем, и Мэтти. Почему же ты это делаешь?
Они не прикоснулись друг к другу. Джулия хотела спросить: «Что будет дальше?», но была слишком горда, чтобы задавать вопросы. Машина тронулась с места.
Мэтти не появилась вообще.
Две или три мили они проехали молча. Лили, нахохлившись, тихо сидела и вдруг неожиданно спросила:
— Вы что, поссорились с Мэтти?
— Нет, — малодушно солгала Джулия. — Конечно же, нет.
Все путешествие в обратную сторону они проделали в мрачном молчании.
Мэтти задержалась в Леди-Хилле еще только на один день. Как бы подтверждая, что прекрасные каникулы подошли к концу, внезапно изменилась погода. Огромные плотные тучи обложили небо. Резкий холодный ветер низко пригибал к земле траву, а потом пошел дождь, принесенный откуда-то с востока. Мэтти сняла с вешалки свои легкие платья и уложила в чемодан.
Она вернулась в спальню, где провела первые пять дней. Казалось, что это было очень давно.
— Не уезжай, — мягко сказал Александр, — если тебе не хочется.
Мэтти помолчала, раздумывая.
— Мы не можем всегда делать то, что нам хочется, — сказала она.
Оставшись одна, она, вздыхая, упаковывала вещи и поглядывала на дождь.
Александр отвез ее на станцию. Она не позволила ему выйти на платформу вместе с ней, чтобы дождаться поезда. Они попрощались на парковке, под завывание ветра.
— Прости, если я спутала карты вам с Джулией, — сказала она.
Александр посмотрел на нее с высоты своего роста, потрогал блестящие завитки ее волос, которые она тщательно заколола и убрала за уши. В теперешней Мэтти уже не было никакой фривольности.
— Ты здесь ни при чем. Это случилось давным-давно.
— Так ли это? — И добавила: — Что мы все натворили!
— Что ты собираешься теперь делать?
— Возьмусь за работу, — ответила Мэтти. Перспектива была невоодушевляющей, но она не хотела, чтобы Александр догадался об этом. Он обнял ее и прижал к себе.
— Мне было так хорошо все это время, — сказал он, и Мэтти отметила, что ей нравится простота его слов. Нравилось также и то, что он не подавал ей надежды. Не говорил никаких дежурных фраз: «если бы все сложилось иначе…» или «мы еще встретимся…»
«Во всем мире найдутся лишь двое или трое мужчин, достойных любви», — вспомнила она.
— Мне нужно идти. А то поезд придет раньше, чем я куплю билет.
Он еще какое-то мгновение прижимал ее к себе. Они поцеловались, но как-то вяло, без всякого чувства. Затем Мэтти взяла свой чемодан и пошла к билетной кассе.
В поезде, затиснутая между отдыхающими, Мэтти долго смотрела в окно на бьющий по стеклу дождь.
Она твердила себе: «Я не знала, что Джулия хотела вернуться к нему. Почему я должна была догадываться об этом?»
Она также думала: «Джулия всегда была дурой». И устало добавляла: «И почему она сваляла дурака именно в этом, самом важном деле?»
В купе ехали трое маленьких детей с родителями. Мэтти смотрела, как самый маленький карабкался к отцу на колени, раздумывая, не улыбнуться ли им и не подружиться ли на время путешествия? Но тут же решила, что для этого у нее слишком мрачно на душе, и ее мысли приняли другое направление: нет ли в поезде бара, а если есть, то когда он начнет работать.
Джулия вернулась к своей работе.
В магазине скопилась масса дел, которые ожидали ее вмешательства. Она просматривала бумаги, распаковывала и проверяла все поступившие по контрактам образцы, объехала три остальных магазина, вселив надежду на поступление новых товаров и подняв настроение у служащих. Все было как всегда, но только скучнее. Бизнес шел вяло, как это обычно бывало во время летних отпусков, а осенний наплыв покупателей, высматривающих что-нибудь новенькое в надежде оживить свои спальни или прихожие, еще не начался.
Джулия позвонила Феликсу в «Трессидер дизайнз».
— Приходи на ланч.
— Джордж в больнице.
— Я не знала. Что-нибудь серьезное?
— Пока нет. Но ему не становится лучше. И я думаю, вряд ли будет улучшение.
— Извини, Феликс. Я ничем не могу помочь?
— Закажи мне что-нибудь на обед. И подбодри меня.
— Я сделаю все, что в моих силах, — пообещала Джулия, но в словах ее было мало обнадеживающего.
Джордж Трессидер был привередливым пациентом. Он лежал в отдельной палате, но брюзжал и жаловался, что это самое отвратительное помещение, какое он когда-либо видел. Стены были покрашены в бирюзовый цвет, а на окнах висели современные голубые с красным занавески из набивного ситца и жалюзи.
— Не принести ли мне сюда немного ситца фирмы «Трессидер» и повесить вместо этих? — полушутя спросил Феликс.
