Розалин Майлз - Греховная связь
Алли смотрела на него.
— Так здорово остаться одному, наедине с собственными мыслями, — просто сказала она.
— Но мы нуждаемся в людях, Алли, — заметил он, стараясь поддержать разговор. — Чтобы было кому помочь нам в жизни — научить чему следует. Вот, например, твои уроки вождения. Ты делаешь заметные успехи. Скоро сможешь сдать экзамены и получить права, без всяких сложностей, я надеюсь. Вот как люди помогают друг другу!
— Не все люди, — она наклонилась в его сторону. — Только вы. От вас я могу научиться всему на свете.
У него перехватило дыхание. Что она хотела этим сказать?
Будь на ее месте Дженис Писли или даже Ноэллин Фоли, он бы подумал, что это заигрывание — но Алли?..
Словно читая его мысли, она вдруг опять стала ребенком.
— Хотите винограда? — подмигнула она ему и указала на сумку.
Роберт взглянул на нее. Девушка извлекла гроздь винограда и, открыв рот, оторвала одну ягоду снизу.
— Берите. Вкусно!
— Спасибо.
Рука и плечо, пальцы, разрывающие грозди и кладущие ягоды ему на ладонь, — все было золотым, глянцево-коричневым с тончайшим пушком волосков, вспыхивающих как настоящая позолота… На лице выступали пятна соли, а обычно летучие пряди белокурых волос свисали по спине толстыми тяжелыми жгутами. От нее пахло морем. Что-то переполняло его сердце, и он почувствовал возбуждение, настоящее физическое возбуждение, как ни трудно было в это поверить.
— Вам нравится быть священником?
Вопрос застиг его врасплох своей резкостью, будто удар в солнечное сплетение. Он посмотрел на Алли. Ее глаза сверкали, как серо-голубые кусочки льда, и уклониться от их вопроса было невозможно.
— Даже не знаю. Это был мой свободный выбор — но я не уверен, что здесь уместно говорить „нравится-не нравится“…
— Как будто это не совсем подходящая работа для мужчины — если позволено будет спросить?
Он снова задумался.
— Никогда не узнаешь и не поймешь, пока не спросишь, Алли, — выдавил он наконец.
— Есть еще один вопрос. — Она помолчала, обдумывая, как далеко можно заходить. — А священники — они такие же, как другие мужчины?
— Ну конечно, совсем такие же.
— Такие же? Это значит, пьянство, драки, матерщина, вранье, воровство — все что душе угодно?
Ее презрительный тон озадачил его.
— Ну, мы не шахтеры, если ты это хочешь знать. Но мы тоже несовершенны. Нам не приходится нести на себе тяготы жизни под землей со всеми ее бедами, но мы такие же „живые люди“, как ты это называешь! Под воротничком и сутаной скрыты те же человеческие существа. Если в нас хватает честности, мы даже не притворяемся какими-то особыми! Мы такая же плоть и кровь, как и все вы — может, даже в большей мере, потому что нам из первых рук известна человеческая слабость и зло. Мы такие же грешники — всего лишь плоть и кровь.
Она молчала. Несколько смущенный своей горячностью, он бросил на нее косой взгляд. Она наклонилась вперед и, трогательно обхватив колени, совсем как девочка, глубоко задумалась. Он видел подъем ее мягких округлых плеч, женственное движение и выпуклости грудей, каждый изгиб стройного тела, обтянутого купальником.
Он вдруг успокоился, ему стало хорошо с ней рядом. Золотистая кожа ее ног, казалось, светилась в последних теплых лучах солнца Он подумал, что перед ним совершенное создание Божие, и с восхищением смотрел на застывшую фигуру. И даже после того, как она прошептала легкие слова прощания и удалилась на пляж, он сидел, изумленный красотой меняющегося мира и благодатными щедротами Всемогущего, изливаемыми Им в своей любви на смертного.
12
Стало заметно холоднее. Закончились пикники на пляже. И никаких надежд на ребенка в этом году! Чувствуя, как наваливается знакомая горькая печаль, Клер вошла через боковую дверь пасторского особняка, и в то же мгновение уютное ощущение дома вернуло ей хорошее настроение. Но дом только тогда дом, когда в нем живут люди. О, как славно видеть в доме юное создание! Сейчас Роберт был завален работой и проводил с Алли каждую свободную минуту, настолько поглощенный предстоящим празднованием, что ему было некогда переброситься словом с ней или Джоан. О ком-то заботиться… о ком-то хлопотать и беспокоиться… Иметь рядом человека, который мог бы принять всю любовь и внимание, которое ты можешь ему дать… Улыбаясь в предвкушении благодарной улыбки, с которой, как она знала, ее встретят, Клер толкнула дверь в столовую.
Стоя на коленях на полу, заваленном горами подшивок старых газет, Алли сортировала и раскладывала разлетающиеся желтоватые вырезки в нужные кучки. Она вопросительно посмотрела на входящую Клер: всегда не задает вопросов сама и не заговаривает, пока с ней не заговорят, отметила про себя Клер. Одному Богу известно, что за жизнь у нее дома! Не удивительно, что ей хочется быть с ними все время, не удивительно, что она так привязалась к Роберту, просто глаз с него не сводит. Может, это первая приличная семья, которую бедная девочка видит за всю свою жизнь!
Клер придвинула стул и села.
— Милая, пока я уходила, ты все работала не покладая рук, — в голосе ее чувствовалась теплота, — столько успела переделать! Честное слово, я была уверена, что это займет у тебя недели!
Девушка улыбнулась, настороженное выражение заброшенного подростка явно смягчилось от неожиданной похвалы.
— Мне действительно нравится эта работа, миссис Мейтленд. У меня такой никогда не было. Да и интересно. Я тут столько узнала о Брайтстоуне, — как явились сюда пионеры, сколько трудов пришлось потратить на строительство города, — когда читаешь об этом, все выглядит в каком-то другом свете.
— Что правда, то правда, — согласилась Клер. — Я родилась здесь как и ты, и думала, что все здесь досконально знаю, а сейчас поняла, что это не так. Теперь я не сомневаюсь, что нам действительно есть что отмечать, когда придет июнь — а, благодаря тебе, у нас получится замечательное празднование и найдется, что показать брайтстоунцам из истории их города, когда они придут на выставку.
— Хотите, я сделаю вам чашечку чая, миссис Мейтленд?
— Ах, как это мило с твоей стороны, Алли, но вообще-то я забежала сказать, что сегодня мы не будем тебя задерживать. Уже седьмой час, а сейчас темнеет рано, и мне б не хотелось, чтобы ты добиралась до дома одна в потемках.
— Да, пожалуй, вы правы, — угасшим голосом согласилась Алли. Последние дни ей не хотелось уходить из пасторского дома, с острой жалостью отметила Клер, — да, в общем, никогда не хотелось.
Словно читая ее мысли, девушка вновь вернулась к груде бумаг на полу.
— Не хочу бросать все в таком виде — но я скоро пойду.
— Скоро! Боюсь, будет поздно! И потом твой отец, я бы не хотела, чтоб он думал, будто мы перегружаем тебя. — „Или имел повод придираться к тебе“, — с неприязнью подумала Клер. — Пожалуй, попрошу Роберта подвезти тебя домой. Может, заодно он даст тебе по пути еще урок вождения. Он говорит, что ты делаешь поразительные успехи, Алли. Ты действительно замечательная ученица, что и говорить!
Роберт! Отвезет ее домой. И она — лучшая его ученица… Ей было странно слушать, как Клер говорит о нем.
— О нет, не беспокойте его, миссис Мейтленд, это совсем не обязательно, — запротестовала она. Но Клер уже вышла.
— Дорогой?
По выражению ее лица он понял, о чем она собирается попросить его, как только темная головка жены появилась в дверях кабинета.
— Роберт, дорогой, не отвезешь ли ты Алли домой? А то мне как-то боязно, что она пойдет одна в такой темноте.
— Алли?
Он вспомнил последний урок вождения. Потом их встреча на пляже, когда ему было так трудно ответить на ее вопрос — как и самому себе, впрочем… Надо быть осторожнее; надо все время напоминать себе об этом. Лучше бы ему пореже встречаться с ней. Он посмотрел на разбросанные по столу бумаги, словно ему было некогда.
— А она что, не может?..
— О, Роберт, — воскликнула Клер, пораженная его бессердечностью. — Ты же знаешь ее отца! Поль говорит…
А, черт. Опять этот Поль. С минуты на минуту раздастся рев его „доджа“ и он предложит подвезти ее — уж очень эти визиты к сестре подозрительно совпадали с концом рабочего дня Алли в доме священника. Поль. Нет, хватит с него. Он поспешил закрыть вопрос.
— Конечно, я отвезу Алли, куда велишь, Клер. Подожди секунду…
Алли ждала в холле; она явно нервничала, теребя свою сумку, и посмотрела на него неестественно расширенными потемневшими глазами. Опять не хочет идти домой, бедная девочка, и кто будет ее винить, с внезапным сочувствием подумал он. Поль рассказывал ему о том, что этот Калдер известен своими грубыми выходками, драками и ссорами. О, Боже, воистину за грехи отцов отвечают дети.
Он ласково улыбнулся ей.
