Наталия Рощина - Любовь вхолостую
— О чем мечтаешь? — прервал ее мысли голос Вадима.
— Есть одна тема, — загадочно произнесла она.
— Ты для меня как на ладони, так что не пытайся придавать обычному ореол таинственности, — произнес Белов, отодвигая от себя пустую чашку с блюдцем. Валя подумала, что он неисправим. Вечно норовит если не укусить, то хоть ущипнуть. — Валюша, давай поможем Степаниде Михайловне навести порядок и будем собираться. Уже половина пятого, через час наша электричка. Время пролетело, как никогда.
— Нечего мне помогать. Давайте, лучше лишнюю минутку посидим поговорим. Посуду мне помыть не проблема, а вот когда вы теперь приедете — вопрос, — поспешила ответить Степанида.
— На него есть очень простой ответ, — поднимаясь, сказал Вадим. — Восьмого марта мы у вас как штык. К тому времени наш медовый месяц будет подходить к концу. Посмотрите, во что превращает романы семейная жизнь.
Валя бросила на него косой взгляд. В нем недвусмысленно читалось желание взять его за грудки и встряхнуть. Вадим подошел к ней, обнял за плечи и поцеловал в макушку.
— Не ершись, дорогая. — И, обращаясь к хозяйке: — Я влюбился в вас, Степанида Михайловна. Говорят, что невеста со временем становится копией своей матери. Если так, я был бы просто счастлив.
— Как хорошо, сынок, что ты не сказал «теща», — улыбнулась та. — Уважайте друг друга и уступайте. Остальное сложится само собой. Из меня плохой знаток семейной жизни, но как женщина я уверена, что все дело в этом.
Когда за гостями закрылась дверь, Степанида быстро подошла к окну и смотрела им вслед, пока две фигуры не скрылись из виду. Хотела проводить их до станции, но Вадим попросил ее остаться дома. Хороший парень, но чуяло сердце, что вулкан страстей скрывается за его искрометными шутками, короткими фразами и многозначительными взглядами. Слишком он красив для одной женщины. Разве если влюбится по самые уши. К Валюше он относится тепло, но будут ли его глаза всегда смотреть только в ее сторону? Почему она задавала себе такой вопрос? Что-то подсказывало, что нет в его сердце такого чувства, которое испытывает к нему дочка. Может, так и должно быть? Продолжая смотреть на бескрайнее белое пространство, Степанида прижала руку к груди.
— Вот и выросла наша дочка, Сереженька, дождались, слава богу, — отошла от окна. Села за стол и тихонько заплакала. Ей так хотелось разделить с кем-нибудь свое счастье, но собеседника рядом не было. Только одиночество пахнуло холодком, заставив закрыть лицо руками, уронить голову на стол. Впервые за долгие годы она окончательно поняла, что чуда не будет Столько ждала, выглядела смешной со стороны. Отвергала всех, кто пытался внести смуту в ее понимание жизни, а теперь и сама растерялась. Может, не стоило так идеализировать то, что случилось с нею в то незабываемое лето? Сейчас она была в смятении. Дочка далеко, у нее своя жизнь, а то, чем жила она долгие годы, было просто ее фантазией. Этакая подпитка, придававшая всему смысл. Теперь она снова одна. Реально, надолго, мучительно. Она никому по-настоящему не нужна. Валюшка, конечно, любит ее, но начался другой этап жизни дочки, когда мать отходит на второй план. В ней нет такой нужды, как в детстве, и слишком велико расстояние, разделяющее их. Здесь не только километры дороги, но и состояние души, ума. Валюша стала мудрее, опытнее. Она знает многое о той жизни, которой Степанида не жила и одного дня. Перестав плакать, она начала прибирать со стола. Как много осталось торта. Надо будет пригласить завтра гостей, похвастать надвигающимися событиями. Понедельник вроде и считается тяжелым днем, но надо нарушать такую традицию. Эта мысль помогла Степаниде собраться, быстро убрать со стола. Даже песня какая-то крутилась на языке. Легкий, запоминающийся мотив, незамысловатые слова. Не всегда нужны громкие фразы. Простые слова порой согревают сильнее. Женщина тихонько напевала, постепенно отогреваясь от холода заметавшегося, хозяйничавшего в доме одиночества.
Они расписались двадцать четвертого февраля. Свидетелями этого события стала чета Вороновых. Наташа и Игорь с удовольствием приняли просьбу Вадима. Им очень понравилась Валя, и решение Белова они встретили на ура. Потом ужин в ресторане, веселый вечер и поздний приезд домой. Родители решили, что компания должна быть сугубо молодежная. К этому времени Валя окончательно переехала с вещами к Вадиму, пообещав Марии Федоровне, что не будет забывать о ней. Старушка слишком близко к сердцу приняла отъезд своей постоялицы. Будто и не было ничего необычного в этих переменах, но привычка жить вместе с веселой, обаятельной девушкой была сильна. Слезы бежали по сухим, морщинистым щекам, когда Валя напоследок обняла ее.
— Вот появится у нас телефон, вообще не будет никакой проблемы в общении. Не сложится прийти, так позвонить всегда можно. Не грустите, милая Мария Федоровна, я никогда не забуду о вас, — Валя почувствовала, что плечи старушки вздрагивают. Чем больше слов говорилось, тем более безутешной казалась та.
Как бы там ни было, началась семейная жизнь, в которой Валя чувствовала себя, словно в спектакле. Она играет роль хозяйки, Вадим — мужа. Она справлялась со всем легко, была на подъеме. Вадим тоже перестал мучиться поиском идеала, уверовав в то, что наконец встретил его. Он по-прежнему ждал ее после работы. Шел, с удовольствием замечая, какими восхищенными взглядами провожают Валюшу мужчины. Она действительно расцвела за последнее время. Ее первозданная красота только начинала раскрываться. К тому же старенький полушубок из искусственного меха сменила новая дубленка песочного цвета и подходящая шапка. Вот и говори, что встречают по одежке. Главное это или нет — вопрос щекотливый. А то, что выглядеть молодая женщина стала намного интереснее, — факт. Валя не сразу согласилась расстаться с привычными вещами. Она сопротивлялась покупкам, говоря, что еще не время. Вадим еле уговорил ее не тратить молодость на донашивание старья. К тому же его родители выделили определенную сумму в подарок к свадьбе. Нужно было достойно ее тратить. Учитывая, что начался единственный в своем роде медовый месяц их супружества, Вадим предложил не сходить с ума и реально посмотреть на вещи. Это было с его стороны не романтично, прозаично, но от всей души. По-мужски настояв, Белов начал с обновления гардероба супруги. По правде сказать, Вале нравилось его внимание. Она была готова принимать от него любые подарки, не обязательно дорогостоящие. Лишь бы чувствовать, что она ему не безразлична. Лишь бы не стать очередным преходящим этапом его жизни. Третья мадам Белова успокаивала себя очень наивно. Валя говорила себе, что, мол, Бог троицу любит. Их брак не распадется на мелкие осколки, как хрустальная ваза после падения. Они нужны друг другу, им хорошо вместе. Они давно привыкли спать вместе. Прошла недолгая пора ее девичьей застенчивости. Утром полусонные поцелуи заканчивались неторопливым сексом. Вечером после традиционного «спокойной ночи» они сначала удобно укладывались в постели, а потом разгоревшееся желание не давало уснуть допоздна. Они удовлетворяли влечение плоти, каждый раз открывая в любовной игре что-то новое, волнующее. Любимый мужчина всегда рядом, от этого Валя становилась счастливой, окрыленной. Ей стало казаться, что так было всегда. Будто встретились они не прошлым летом, а много лет назад.
Беловых поглотили семейные хлопоты. Начали с того, что Вадим и Петр Петрович прилагали все силы, чтобы поскорее поставить телефон. Столько лет обходившийся без него, Белов-младший вдруг ощутил физическую необходимость такого общения. Ведь одно дело искать на улице таксофон, если нужно позвонить, и совсем другое — иметь телефон в доме.
Когда красный блестящий аппарат занял достойное место на столе рядом с компьютером, Валя прижала трубку к груди, пытаясь сообразить, кому первому она хотела бы позвонить. С кем бы разделить радость? Записная книжка, словно по волшебству, раскрылась на букве «М». Вероника Сергеевна оказалась дома. Не ожидавшая услышать голос своей коллеги, она очень обрадовалась этому. Теперь появилась возможность общаться не только на ходу после работы или в короткий промежуток до начала приема. Став семейной женщиной, Валюша торопилась домой, и Маковецкая, понимая ее, старалась не досаждать разговорами. Хотя именно общение с этой девушкой доставляло Веронике Сергеевне особое наслаждение. Она понимала сказанное с первого раза. Ей не нужно было объяснять долго. Почему-то Маковецкая позволяла себе говорить с нею на запретную тему о давно потерянном покое, женском счастье.
— Валечка, очень рада за тебя. Честно говоря, я себе уже не представляю, как можно жить без телефона. Он не дает мне скучать. У меня дома как бы продолжается прием. Звонят люди, которые не решаются прийти, а в помощи нуждаются. Болтать ради препровождения времени не люблю и тебе не советую — пустое занятие. Пройдет эйфория первых дней, и ты станешь вспоминать о нем только по необходимости, — сказала Маковецкая, представляя, как горит нетерпением девушка оповестить всех знакомых и подруг о знаменательном событии. — Привет мужу передавай.
