Энн Хэмпсон - Светлый остров
— Да, именно это я и хотел бы сделать: я имею в виду, чтобы как-то загладить свою вину…
Говорил он мягко, как если бы разговаривал сам с собой, и вдруг она поймала себя на мысли, что ей жаль с ним расставаться.
— Да, — продолжал он, помолчав какое-то время, — полагаю, таким образом, это можно было бы назвать своего рода компенсацией, и еще… — Он бросил на нее взгляд, и она уловила в его глазах какой-то металлический блеск. — Сумма в несколько тысяч фунтов, думаю, вас устроит? Вам же это нужно?
Говорил он бодро и уверенно, убежденный в том, что сумма должна быть намного меньше, но она вдруг резко сказала:
— Я не прошу. Я требую. Я настаиваю на том, чтобы мои страдания были компенсированы.
— Хотел бы я посмотреть, как вы это официально объясните.
— Меня запугивали, меня унижали. К тому же мне испортили весь отдых.
— Весь отдых? — переспросил он, внимательно разглядывая ее.
Она судорожно вздохнула, готовая разрыдаться, и ее глаза покрылись пеленой от нахлынувших мучительных воспоминаний, тех кратких мгновений счастья — того счастья, что они пережили вместе с этим человеком, который мог, как никто бы не сумел, она была в этом уверена, так увлечь ее в те далекие восхитительные дни на «Кассиллии».
— Да, весь отдых, — солгала она.
— Понимаю…
Она вдруг почувствовала нерешительность, которой не было прежде. Его темные глаза сузились, как если бы он пытался рассмотреть ее изнутри, и вдруг его подбородок дернулся:
— Так чем же вы мне угрожаете? — явно заинтересованно спросил он голосом ровным и невозмутимым.
— Судебным расследованием, — ответила она Ей страшно хотелось говорить напористо и уверенно. Слова звучали так, как если бы все было выверено и просчитано, как если бы это Эстелла оказалась в подобной ситуации.
— Я полагаю, что вы пользуетесь уважением среди определенного круга своих знакомых и можете при случае заручиться их финансовой поддержкой и вам не хотелось бы это все вдруг потерять, не так ли?
— Решительно, нет.
Его глаза немного расширились, как если бы он вдруг разгадал какой-то секрет. И, не заставляя ее долго ждать, сказал:
— Я так понимаю, это дело рук вашей сестры?
Она испуганно взглянула на него. Улыбка появилась на его губах. Он кивнул, как если бы обо всем уже догадался, и все расспросы были теперь ни к чему.
— Должна заметить, что мы обсудили этот вопрос, — продолжала Эллин, глядя прямо на него, — но решение потребовать компенсации исходило исключительно от меня.
— Вот как? — спокойно спросил он, слегка приподняв бровь. — А вы абсолютно в этом уверены?
— Естественно. Я пострадала от вас и вправе требовать удовлетворения.
— И таким образом получается, что вы немногим лучше Эстеллы?
В его голосе звучало любопытство; он смотрел на нее внимательными глазами, и его улыбка стала еще шире, когда она вздрогнула. Движение было непроизвольным, неосознанным, чем-то вроде протеста. По его глазам она догадалась, что он все понял. Она все больше удивлялась поведению Симона. Похоже, эта ситуация была для него шуткой, которой он забавлялся. Злость, презрение, надменность — все, что угодно, она могла ожидать, но эта его непредсказуемая насмешка привела ее в замешательство. Она не знала, как себя дальше вести, и все ее переживания стали более чем очевидными для него. Этот разговор выходил за рамки всего того, что она ожидала. Она заметила его напрягшийся подбородок и приготовилась к тому, что он проигнорирует ее угрозу. Итак, у нее не было ни малейшего понятия, как добиться от него того, что ей было нужно. Адвокат запросит денег, которых у нее нет.
— Скажите мне, Эллин, — смягчился наконец Симон, — сколько же вы хотите?
Она подозрительно взглянула на него: он что, наслаждается ее трудностями, играя с ней, как кошка с мышкой? В ее глазах появился опасный блеск.
Она прекрасно помнила свой корыстный интерес, ну прямо как ее сестра!
— Предложить мне что-нибудь или нет, это зависит от вас. Вы лучше меня знаете, что значит для вас ваша репутация.
Его губы дрогнули, а она в каком-то удивлении ждала, что он скажет. Она почти не заметила, как ее интерес перерос в глубокое изумление.
— Предложение? — последовала небольшая пауза. — Я хочу жениться на вас, Эллин.
— Же… — Она уставилась на него, открыв рот от изумления. — Это что же, шутка? — спросила она как можно безразличнее, придя в себя. Выйти замуж за… за Симона. О, в какое возбуждение привела бы ее эта фраза еще какое-то время назад!
— Если это шутка, то довольно неудачная. Я говорила о деловом предложении, и если бы оно меня устроило, тогда наше сотрудничество протекало бы без особой потери времени с вашей стороны!
Ее слова повисли в воздухе, в то время как на его губах блуждала улыбка. Его улыбающиеся глаза так не соответствовали серьезному тону, с которым он сказал:
— Я отнюдь не шучу, когда речь идет о такой серьезной вещи, как женитьба. Я делаю предложение. Я ни за что не стерпел бы шантаж и уверен, что у вас не было намерения выполнить свою угрозу. Даже ваша умная сестра встретилась бы с большими трудностями на этом пути. Вести судебное дело не так просто, когда люди живут в разных странах. К тому же любая форма возмездия с вашей стороны дорого бы вам обошлась, а вы, как я думаю, не располагаете такими средствами. — Он улыбнулся и продолжил: — Трудности, которые вам приходится переживать, будут забыты, согласись вы выйти за меня замуж.
Он говорил настолько спокойно, без каких-либо признаков волнения, что трудно было понять, развлекается он, или же говорит серьезно.
Эллин в изумлении покачала головой. Она внимательно всмотрелась в его лицо, на котором не было ни следа какого-либо сомнения или подвоха, — он действительно хотел на ней жениться.
— Я не знаю, что сказать, — запинаясь, произнесла Эллин. Она забыла все слова, которые полагалось говорить по роли. — Если бы между нами хоть что-то было — я имею в виду любовь, вы понимаете.
Пока слова не были произнесены, она не осознавала, что в действительности она умоляла его сказать то, единственное слово, которое бы опровергло это утверждение. Как глупа она была, надеясь на чудо! По каким угодно причинам он хотел жениться на ней, но только не по любви. Его внимание на корабле, его нежная забота и чрезмерное великодушие — все это было приманкой, как считала Эстелла, для девушки, которая через племянника опозорила всю семью. Эллин Марсленд ничего не значила для него… и все же он хотел на ней жениться.
— Нет любви? — Он бросил на нее странный взгляд. — Вы уверены, что не были влюблены в меня там, на корабле? — спросил он ядовито, так что Эллин остолбенела: до чего он напыщен и самодоволен! Она понимала, что его смелость была причиной того, что многие женщины спали с ним. Да, она, Эллин, должно быть, полная дура, что последовала их примеру.
— Влюблена в вас? — ее глаза скользили по его прекрасной фигуре с презрением, и она самодовольно отметила, что он слегка изменился в лице. — Вот так просто я не влюбляюсь!
Его глаза стали как сталь, он, очевидно, был задет и выглядел так, если бы он потерял всякую надежду вернуть их прежние отношения. Он стряхнул с себя это искушение и посмотрел на нее испытующе… что-то в ее глазах было такое, что давало ему повод думать, что она лгала.
— Почему вы хотите, чтобы я вышла за вас замуж? — повторяя его предложение, спросила она голосом настолько холодным и твердым, что даже удивилась сама себе. — Это что, страсть?
Симон быстро взглянул не нее.
— Которая является такой же хорошей причиной для замужества, как и любая другая.
— Вот как? — спросила она с презрением. — Напрасно вы столько берете на себя.
— Напрасно? Вы, должно быть, думаете о том, что вы нужны мне только в постели?
— Конечно нет! — вспыхнула она. — Все, что я хотела сказать, это только то, что вы можете иметь дюжину женщин и без всяких женитьб. — Она подозревала, что они и были у него, недаром же Эстелла говорила…
— Могу ли я рассматривать это как месть? — спросил он с усмешкой. — Если я могу иметь целую дюжину женщин, то, очевидно, нет ни одной из них действительно достойной. Согласны вы с этим?
— Ну, ведь есть же у вас кто-то порядочный? Ведь есть, не так ли?
— Когда я женюсь, то будет.
— Ваше желание приводит к женитьбе? — Она шептала настолько тихо, что сама себя едва слышала, в то время, как восхитительная идея пришла ей в голову, идея, доставившая ей полное удовлетворение, которого она так жаждала. Какая возможность отомстить! Но… он может убить ее потом. Непроизвольно ее рука потянулась к горлу, будто длинные и сильные пальцы сдавливали его.
Симон нахмурился и вопросительно посмотрел на нее. Она вдруг испугалась: он как будто читал ее мысли.
— Женитьба — это очень серьезный шаг, — сказала она, настойчиво пытаясь убедить себя, что месть Симону будет такой невинной.
